Кира Грозная о рассказах Александра Пономарева

Короткие рассказы Александра Пономарева представлены внушительной подборкой: их восемь штук. Написаны они довольно изящно, читаются легко, каждый из них хочется дочитать до конца. Хотя ничего такого, что могло бы по-настоящему удивить читателя, сюжетные повороты не предполагают, и это с самого начала понятно. В этом отличие подобного произведения от новеллы с ее неожиданной, по законам жанра, концовкой.  

Рассказы Пономарева ‒ это сатира в чистом виде, попытка обличения автором пороков с помощью смеха, с использованием в качестве оружия гротеска, гиперболы и старой доброй карикатуры. Сатирическая и ироническая проза вообще занимает в отечественной литературе особое место. Кое-кто из критиков считает, что это «недолитература». Тем не менее крупнейшие русские писатели ХХ века (Ильф и Петров, Зощенко, Булгаков, Искандер, Войнович, Довлатов) ею не пренебрегали, и создали свои лучшие произведения именно в этом жанре. 

Но вернемся к подборке Александра Пономарева. Рассказы эти, безусловно, написаны интеллигентным человеком, и предназначены они для интеллигентных людей: работников научно-исследовательских институтов (а вовсе не для современного «офисного планктона»), книголюбов, театралов. Персонажи, окружающие героев, гротескны и нелепы, а ситуации, в которые они попадают ‒ смешны, неловки, разорительны и скрыто зловещи. Но герои, со свойственной им иронией и привычкой к самоанализу, выйдут из них если не победителями, то и не побежденными. Даже если их обманут, облапошат, ограбят и высмеют.

А так и происходит. «Вконец исписавшийся» маститый драматург Гарниров нагло присваивает авторство произведения неизвестного автора Мухина («Бездарь»). Героя рассказа «Букинистика» откровенно обманывает торговец старыми книгами, отжав у него за бесценок дорогой антикварный сборник. Простофиля Анатолий становится жертвой бессовестной театральной агентессы, таскающей его на дорогие постановки под видом платонического романа ‒ за его, разумеется, счет («Тургеневская девушка»). Муж обманывает жену с ее подругой, да сам же и прокалывается по-глупому на ровном месте («Бес попутал»)...

Если окружающие не обманывают и не обижают героев, то ‒ по законам обитания в мире абсурда и гротеска ‒ они создают недоразумения сами.

Так, Простаков отказывается от должности заместителя начальника управления ‒ из лени и страха, что не справится с ответственностью. Но, поскольку ему, классическому «маленькому человеку», необходимо признание коллег, в том числе местной красавицы, он прилюдно многократно извиняется перед начальником за свой отказ, все наглея и наглея с каждым подходом. Это же просто «Смерть чиновника» Чехова наоборот! В итоге Простаков требует от начальника письменного удостоверения в том, что должность ему таки предлагалась.

А вот владелец сети магазинов женского белья Копытов из рассказа «Кавалер ордена Подвязки», в отличие от Простакова, который ни к чему не стремится, мечтает об ордене. Довольно небанально, хоть и не без речевых инверсий, автор описывает эмоционально-психологическое состояние галантерейщика, завидующего орденоносцам: «...сейчас на чело Копытова бросила тень богатая коллекция государственных знаков отличия, что висела на пиджаках и блузах заполнивших зал персон, переливаясь золотом в лучах театральных софитов». В погоне за мечтой Копытов способен в буквальном смысле на все: совершает благотворительные пожертвования, начинает бегать по утрам... даже в какую-то там Партию вступает. Однако орден получает после совершенно неожиданного и комичного инцидента с заезжим столичным чиновником.

Современные реалии искусно вплетены в культурный контекст. Старый букинист «с блестящей, как медаль, плешью», с хищным ястребиным носом и пенсне оказывается настоящим современным менеджером по продажам. Сначала он убедительно впаривает герою затрепанный сборник сказок Андерсена за тридцать тысяч рублей («Типография Сытина, одна из наиболее уважаемых до революции была. Да-c, это вам не какой-то там Пантелеев. (...) Причем не простые сказки, а самого Ганса Христиана. Философия жизни, так сказать. Одинаково интересны любому возрасту. И навсегда таковыми останутся»). Но увидев, что герой сам принес точно такую же книгу, только в гораздо лучшем состоянии, стремительно и беззастенчиво меняет тактику: сказками уже «никого не удивишь в наш просвещенный век». («Кстати, этот экземплярчик, ‒ он презрительно кивнул в сторону своего Андерсена, ‒ полгода уже на полке маринуется. Даром никому не нужен, а уж за подобные деньжищи тем более».) Перестроив тактику и манипулируя податливым героем, букинист за бесценок покупает ‒ скорее, отбирает ‒ действительно редкую и дорогую книгу, которую, вне всякого сомнения, он продаст в двадцать, а то и тридцать раз дороже.  

И «тургеневская барышня» Ася ‒ эффективный менеджер, по признанию коллеги ‒ лучший театральный агент, с самыми большими сборами в коллективе. Она не только раскручивает влюбленного в нее простачка на покупку дорогих билетов, но и сама ходит с ним в театр, за его счет, получая и «культурное удовольствие», и бонусы за высокие продажи. И ‒ никакой двусмысленности, никаких поцелуев, даже намека нет на фривольности. У нее, между прочим, жених имеется, и на свадебное путешествие Ася, можно не сомневаться, заработает наравне с ним!

Согласитесь, подобных людей мы встречаем тут и там. Они звонят нам на мобильные номера, представляясь «службой безопасности банка» или «работниками сети клиник». Но у Пономарева они попадаются героям то в букинистическом магазине, то в театре. И тем интереснее понять ‒ как из культурного контекста вылезли такие особи? Почему хваткий плешивый букинист не торгует кукурузой «Бондюэль», а беспринципная наглая Ася ‒ теми же турпоездками (с заселением туристов в занюханный отель без кондея, в пяти километрах от моря, по баснословно дорогой цене)? По-видимому, Александр Пономарев описывает знакомую ему среду, сквозь которую прорастает такая вот плесень, удобренная наивностью, доверчивостью и воспитанностью своих жертв.   

Особняком стоит рассказ «ШвейЦарь»: его герой Акакий, в отличие от прочих героев Пономарева, даже не маскируется под интеллигента. Акакий ‒ обыкновенный жлоб, работающий в дорогом ресторане вышколенным, услужливым лакеем, а в свой выходной день «оттягивающийся» в роли охранника в районной поликлинике. «А вы бы сами попробовали днями напролет улыбаться всем, спину гнуть перед каждой… простите, я не вас имел в виду… персоной с туго набитой мошной. (...) А где ж, как не здесь, я смогу в свой законный выходной самим собой побыть, расслабиться от будней трудовых, душой оттаять», ‒ объясняет он герою, удивленному такой метаморфозой. Этакая святая наивность.

Вспомнился рассказ Валерия Попова «Фаныч», персонаж которого ‒ мерзкий старичок, вылезший из фановой трубы и устанавливающий всюду свои канализационные порядки. У него есть манера «отвечать лишь после долгого хмурого молчания». Герой рассказа встречает этого старичка во всех инстанциях. Даже когда они с приятелями приходят в баню, Фаныч сидит там в кассе, и на вопрос, есть ли пиво, с удовольствием отвечает: «Нет пива, нет!» Тогда друзья идут в соседнюю баню ‒ и там тоже в кассе Фаныч!

«‒ Есть пиво? ‒ спросил мой друг. ‒ Есть... ‒ неохотно сказал Фаныч. И тут я понял, в чем дело: просто стена, разделяющая баню на классы, упирается в эту кассу, выходящую сразу на две стороны. И с одной стороны Фаныч продает билеты по восемнадцать, а с другой ‒ за пятнадцать. Одной половиной лица говорит: «Есть пиво», а другой: «Нет»».

Вот и пономаревский Акакий одной своей субличностью прогибается и угождает, а другой ‒ хамит и угрожает.

Впрочем, не все так уродливо и печально ‒ есть у Александра Пономарева и хороший исход, и положительный персонаж. Герой рассказа «Вкус к жизни» Сидоров утрачивает вкус к жизни после того, как ему ставят диагноз («гепатит С в запущенной форме»). Однако он сам, шаг за шагом, начав потихоньку устранять неполадки в квартире, вытаскивает себя из апатии («...количество объектов, требующих приложения его сил, увеличивалось, а в ноздри Стасу тонкой струйкой потянуло едва ощутимым ароматом жизни»). А тут и диагноз оказывается ошибочным, ‒ и врач, конечно, сообщает об этом немного в хамской манере («В общем, принесли мне сейчас уточняющую анамнез биохимию. А она возьми и покажи, что там не просто гепатит, там цирроз уже вовсю развивается. (...) Ах да, чуть ведь не забыл. Как оказалось, это не ваши анализы были, батенька»). И тут же вкус к жизни возвращается ‒ и растолстевшая, обрюзгшая жена кажется привлекательной и соблазнительной, и на рыбалку с другом ехать пора...

Может, это Вселенная ответила на деятельность героя, его попытки вытянуть себя из депрессии, «отменой» диагноза? Думаю, не случайно «Вкус к жизни» завершает цикл.

Подведу итог. Подборка рассказов целостная и однородная, а этим далеко не всегда могут похвастаться авторы, объединяющие свои произведения в подборки (как прозаики, так и поэты). Все произведения небольшого объема, от 7000 до 12000 знаков, но они достаточно выразительны и точны, так что автору не требуется их «раздувать». Есть, конечно, моменты (их немного), к которым меня, редактора, так и тянуло придраться. Приведу несколько примеров.  

«...За все прошедшее время их отношения с Асей не стали менее платоническими». Отношения не могут стать «более платоническими» или «менее платоническими», они либо платонические, либо нет. Это все равно что «нельзя быть немножко беременной». 

«Чуть поодаль, не жалея парадных костюмов, вальяжно раскинулись их заместители...» Заместители крупных шишек могли бы, «не жалея парадных костюмов», подметать двор или мыть окна на субботнике 22 апреля. Как можно так «раскинуться» в кресле, чтобы навредить своему костюму, я представить себе не могу. 

«Холостяцкий образ жизни, помноженный на возраст, пока не наложил на него своего прощального отпечатка». А почему «прощального»?

«Недостаток волос на темени он, правда, компенсировал дополнительной растительностью на лице в виде интеллигентных усов и бородки...» Мне кажется, что все-таки не сам герой это компенсировал, а матушка-природа.

«...вместе со своим подернутым сединой мужем». Оригинальненько.

Однако спишем придирки на моё занудство, автора же поздравим. Все же нечасто в наши дни приходится читать по-настоящему смешную и меткую прозу.

Кира Грозная: личная страница.

Пономарев Александр Сергеевич, родился в 1970 г. в Москве. Образование высшее техническое. Пишет в различных жанрах, в частности в жанре иронической (сатирической) прозы, поэзии.

Недавнее интервью с Александром Пономаревым доступно на портале.

* В оформлении обложки использована картина Алексея Андреева «Август».