Как субъекту достичь объективности? («Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

Как субъекту достичь объективности?

(«Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

Литературная колонка критика Елены Сафроновой «Метаморфозы критики». Это гибкое, текучее и всеобъемлющее название означает мобильное состояние современной литературной критики, ее новые виды, формы, которые принимает жанр сегодня. Обо всем этом пойдет речь в материалах колонки. Также «метаморфозы» означают многообразие мира и многомерность человеческого восприятия. Мнение читателей может не совпадать с мнением критика.

Как и обещала в финале колонки «Пустое «мы» сердечным «я»...», продолжаю разговор об объективности критика.

В словарях понятие «объективный» имеет три значения. Два – совершенно «надмирны»:

• существующий вне и независимо от человеческого сознания;
• присущий объекту или соответствующий ему.

Существительное «объективность» при этом философском подходе означает отношение к явлению и его характеристикам как к не зависящим от воли и желания человека. Это тоже далеко от прикладного занятия литературной критикой. С ней связано только третье толкование: объективный – лишённый предвзятости и субъективного отношения, беспристрастный; объективность – наличие знаний как таковых об объекте (явлении). Именно такие запросы предъявляет литературная общественность к критике и сегодня. Точнее... она не столько предъявляет конкретные запросы, сколько выражает претензии к ныне действующим критикам. В основном упрекая их (то есть нас) в необъективности. Но возможен ли абсолютно объективный подход, если критические статьи пишут все же не роботы, а люди (субъекты)? И если да, то каким он должен быть? Ну, что тут спрашивать-то? – объективным!.. «Не знаю, как должно быть, но вы делаете неправильно». Ладно.

Проследим, как выполнялось требование об объективности к литературной критике в минувшие эпохи. Оставим за скобками далекие античность и средневековье. Литературная критика в близком нам понятии сложилась в русской словесности в XVIII веке. Первым отечественным автором рецензий считается «сентименталист» Николай Карамзин. Жанр его творчества я упоминаю потому, что для критики сентименталистов характерен вкусовой принцип, который они сами и сформулировали. Позже великий поэт сказал «Когда строку диктует чувство...», – примерно так же для сентименталистов чувство диктовало рецензию.

Следующий век привел в мир человека, имя которого стало нарицательным для критики. В предисловии Б. Ф. Егорова к изданию «Русская литературная критика 1860-х годов» (М., Просвещение, 1984), к которому я еще не раз обращусь, однозначно заявляется: «Первым критиком по роли, по значению, по влиянию на современников и последователей всегда у нас будет Белинский». Только ли мне кажется, что сама эта фраза необъективна? Выстраивание любой иерархии не есть беспристрастность... Но, тем не менее, Белинский, безусловно, – «наше все» в критике. А как у «нашего всего» обстояло дело с объективностью?..

В 2017 году на портале «Горький» вышла статья Светланы Волошиной под названием (внимание!) «Белинский – hate machine. Как, кого и зачем проклинал великий литературный критик». Образ Белинского как «машины ненависти» нетривиален и представляет нам «первого среди критиков» в непривычном ракурсе. По словам исследователя, «темперамент «Неистового Виссариона»... в полной мере оценить ...можно только после знакомства с корпусом писем Белинского. Все то, чего нельзя было сказать в подцензурных статьях, критик сообщал в посланиях ближайшим адресатам, не стесняясь в выражениях». Советским цензорам пришлось как следует поработать с наследием Виссариона Григорьевича... Кстати, со дня рождения Белинского в июне исполнится 210 лет.

Большинство «ругательных» писем критик отправлял близкому другу – Василию Петровичу Боткину. Его частыми «мишенями» были три журналиста, связанных с Третьим отделением: Осип Сенковский, Фаддей Булгарин и Николай Греч. Белинский «в совокупности» называл их «сквернавцы и плюгавцы». В конце 1830-х годов к троице добавился Николай Полевой, бывший редактор журнала «Московский телеграф», которому «неистовый Виссарион», социалист по убеждениям, не смог простить то ли перехода под знамена официального патриотизма, то ли дружбы с Фаддеем Булгариным. Николай Алексеевич характеризовался, как «мерзавец, подлец первой степени», и даже Булгарин стал казаться Белинскому симпатичнее Полевого. А ведь Булгарина критик ценил «ниже низшего предела», уже одно его имя воспринимая как ругательство.

Автора нескольких учебников по русской грамматике Николая Греча Белинский характеризовал Боткину так: «...это апотеоз расейской действительности, это литературный Ванька-Каин». Ванька-Каин – разбойник, способный на любую низость – был одним из излюбленных фигурантов проклятий Белинского в адрес коллег. Точно так же Виссарион Григорьевич характеризовал издателя журнала «Отечественные записки» Андрея Краевского. Его не смущало то, что издание считалось лучшим журналом в России 1840-х годов, а сам издатель был человеком талантливым и практичным, который давал возможность заработать многим литераторам, включая самого Белинского. Волошина полагает: причиной инвектив в адрес Краевского было несогласие по поводу гонораров, которые Белинскому казались недостаточными, а Краевскому – наоборот. В статье указано, что Белинский часто использовал в письмах натуральный мат и оскорбительные слова в адрес литераторов всего мира (включая Жорж Санд и невзирая на ее принадлежность к прекрасному полу).

До публикации эти бешеные тексты не дошли. Кстати, Волошина не пишет и о том, доходили ли они до адресатов – «предметов ненависти» Белинского. Нет достоверных свидетельств, что нецензурные мнения Белинского об этих персонах как-то повлияли на их жизнь, судьбу, карьеру. Видимо, неистовый Виссарион все же отделял «котлеты от мух» в своем поведении в обществе. Но совершенно точно эти откровения не характеризуют его как человека объективного – беспристрастного, находящегося выше мелочных соображений личной неприязни. Ничто человеческое Виссариону Григорьевичу было не чуждо. Более того – неукротимый темперамент в большой степени способствовал раскрытию в Белинском критического дара. Но, увы – и в печати проявлялся порой необъективный взгляд «неистового Виссариона». Так, в середине 1830-х годов Белинский опубликовал статью о поэте Владимире Бенедиктове, в которой заявил, что в его стихах видно умение владеть размером и рифмой, но почти отсутствует поэтическое дарование.

Руководитель семинаров критики на Совещании молодых писателей Союза писателей Москвы Дмитрий Бак любит приводить историю Белинского и Бенедиктова в пример молодежи. По его словам, мнение критика, что Бенедиктов – не гений, а эпигон, до сих пор бытует как эмпирически очевидное, хотя не соответствует истине: да, Бенедиктов – не Пушкин, но и не абсолютная бездарность. Тот эпизод из истории литературы иллюстрирует два факта. Первый – значимость литературной критики в Золотом веке, когда одно слово Белинского создавало автору репутацию, сохраняющуюся столетиями (сейчас ничего подобного нет). Второй – не застрахованность от ошибок любого мудреца. «...я не идеализирую Белинского, Аполлона Григорьева или Павла Анненкова, у них у всех было много высказываний спорных, даже ошибочных, особенно у неистового Виссариона», – говорил Дмитрий Бак в интервью порталу «Ревизор.ru». Примем этот тезис как эмпирически очевидный и указывающий на субъективность каждого легендарного критика. В более поздние эпохи критика тоже не проявляла объективности. Об этом отлично свидетельствует вышеупомянутая книга «Революционно-демократическая критика 1860-х годов» – разве другой критики не было в те годы?.. Но в советских школах и вузах изучали критический реализм с позиции: «Передовые русские критики всегда были публицистичны, были пропагандистами и учителями, обращались чаще всего не к одному писателю, а к многотысячной... массе читателей...» В «массовую версию» истории литературы – преподаваемую в школах и непрофильных вузах – вошли только критики революционно-демократических взглядов: Добролюбов, Писарев, Чернышевский и иже с ними. Указанный сборник составили статьи определенного толка: отрицающие всякое «чистое искусство» и любую «лирику» и ставящие во главу угла жизненную правду и идейность.

«Граф Толстой обладает истинным талантом. (...) его произведения художественны, то есть в каждом из них очень полно осуществляется именно та идея, которую он хотел осуществить в этом произведении», – пишет Николай Чернышевский о начинающем на тот момент литераторе Льве Толстом. Тезис смешивает понятия идейности и художественности, но Чернышевский так видел, и так прижилось.

«Кто следил за тем, что у нас писалось по поводу «Грозы», тот легко припомнит и еще несколько подобных критик. Нельзя сказать, чтоб все они были написаны людьми совершенно убогими в умственном отношении; чем же объяснить то отсутствие прямого взгляда на вещи, которое... поражает беспристрастного читателя? Без всякого сомнения, его надо приписать старой критической рутине...» – а это уже Николай Добролюбов в хрестоматийной статье «Луч света в темном царстве». Интересно, кто для него беспристрастный читатель? По-видимому, он сам (хотя себя хвалить моветон). А Дмитрий Писарев в работе «Мотивы русской драмы» (отталкивающейся тоже от «Грозы» Островского) «уколол» уже Добролюбова: «...нам придется быть строже и последовательнее Добролюбова; (...) защищать его идеи против его собственных увлечений; там, где Добролюбов поддался порыву эстетического чувства, мы постараемся рассуждать хладнокровно...». На деле статья не хладнокровная, а ядовитая – в адрес и Добролюбова, и Катерины. На волне противодействия «эстетическому чувству» революционно-демократические критики едва ли не издевались над Иваном Тургеневым и близкими ему по духу писателями.

Любопытно, например, почему, при своем радении за «прямой взгляд на вещи», критики Писарев и Чернышевский откровенно «проглядели» такое явление, как Афанасий Фет? Они разглядывали его сквозь очки сарказма. Писарев высказывался в том духе, что книги стихов Фета только на упаковку продуктов годны. Чернышевский иронизировал: «Все стихи Фета такого содержания, что их могла бы написать лошадь, если б выучилась писать стихи...» В чем же было дело? В том ли, что Фет – поэт никчемный? Последующие поколения литераторов, от символистов до «шестидесятников», творчески развивавшие наследие Афанасия Афанасьевича, категорически опровергли такую вероятность. Или в том, что был Фет со своим «шёпотом, робким дыханьем, трелями соловья» вопиюще (по мнению критиков) асоциален и безыдеен? А может быть, в том, что оба трудились в журнале «Современник» у Николая Некрасова, который враждовал с Фетом?..

Кстати, по словам Егорова, то обстоятельство, что Некрасов руководил журналом, помешало критикам написать о нём. «...Чернышевский и Добролюбов ...были лишены возможности охарактеризовать творчество первого поэта их эпохи: по этическим соображениям нельзя было опубликовать в «Современнике» статью о главном редакторе журнала, а в других (...) изданиях не так-то просто было напечатать настоящий анализ некрасовского творчества...» Потому, мол, это и сделал Аполлон Григорьев.

По сути, тут сказано о том, сколькими внешними причинами может «направляться» объективность критика. Сейчас за эту фразу радостно уцепятся все, кто в таковую не верит. Но все проще. Не распознав таланта Фета, Чернышевский с Писаревым просто проявили субъективность. Этот факт не умаляет в наших глазах достоинств ни того, ни другого, ни третьего.

О том, насколько «объективна» была литературная критика советской поры, я писала в статье «Громы и молнии с трибун». Да и книга статей революционно-демократических критиков имеет отчетливую классовую природу – тоже предвзятую. В мире людей под видом объективности понимается обычно альтернативная большинству позиция.

Переходим к выводам. Несмотря на все, сказанное выше, я полагаю: субъект литературной критики в своей частной литературной жизни способен достичь некоей объективности. Тому помогут простые установки.

Не судить ни о какой книге, не прочитав ее (не дочитав до конца). Чрезвычайно распространены сейчас утверждения: якобы по двум первым фразам (абзацам) видно, талантлив ли текст или бездарен. А если начало бездарно, то и дочитывать нет смысла. Это не так. По началу текста видно разве что, хочет ли критик знакомиться с этим опусом, или нет. Если не хочет – это не повод для осуждения критика. Но и текста – тоже. Стремящийся к объективности да возьмет себе за правило дочитывать книги до последней точки!

Не судить о жанрах в целом «хорошо-плохо», «высоко-низко». Осуждать весь комплекс детективов или фантастики на том лишь основании, что они «лёгкие жанры» – все равно что отвергать всю иностранную литературу как вредную для русских людей. Увы, это не фигура речи – я встречала такую позицию у провинциальных членов «патриотических» писательских союзов (не правда ли, на всероссийском уровне она бы выглядела нелепо?). Большинство дискуссий о «легких жанрах» упираются в имена Достоевского и Булгакова, и это не случайность – скорее, закономерность.

Писать не только о «топовых» авторах и их творениях, но и о книгах, изданных за счет авторов, вышедших в регионах, выложенных на «Ридеро». По моему мнению, книг, не достойных рецензии, в принципе не существует. Но каждому автору нужен «свой» критик (разумеется, не в смысле «блата»). Любой критик волен сам определять, писать ли о том или ином авторе/книге/проблеме. Не писать о тех/том, к кому/чему не лежит душа или о том, о чем тебе лично нечего сказать – тоже проявление объективности критика, доступное всякому субъекту.

Не переносить отношение к автору на отношение к тексту. Это самый сложный моральный завет. Его не удается в полной мере соблюсти никому, начиная с Виссариона. Но стремление к нему сделает жизнь критика нравственно богаче.

Эти принципы я выработала эмпирически. У кого есть дополнения, поделитесь?

Елена Сафронова: личная страница.

Уже сегодня вы можете заказать рецензию на свои произведения у Елены. Профессиональная рецензия от Pechorin.net - ваш быстрый путь к публикации в лучших печатных или сетевых журналах, к изданию книг в популярных издательствах, к номинациям на главные литературные премии. У нас самая большая команда критиков в сети: 31 специалист, 23 литературных журнала, 7 порталов. Присоединяйтесь к успеху наших авторов. Направьте свою рукопись нам на почту: info@pechorin.net, - и узнайте стоимость разбора уже сегодня.