«Бельские просторы» № 4, 2022
«Бельские просторы» - издаваемый в Башкортостане ежемесячный иллюстрированный литературно-художественный журнал на русском языке, который активно участвует в общероссийском литературном процессе. Журнал издаётся с 1998 года. Тираж: 850 экземпляров; объем: 208 страниц, 16 авторских листов; авторам выплачивается гонорар. Журнал был основан по инициативе писателей Республики Башкортостан. Одной из главных целей при создании журнала являлась публикация переведенных на русский язык произведений литераторов многонациональной Республики Башкортостан, пишущих на родных языках, а также издание произведений русских и русскоязычных поэтов, писателей и журналистов, живущих в Башкортостане. «Бельские просторы» публикуют прозу, стихи, публицистику как башкирских, так и всероссийских авторов, но относительную известность журналу принесла его критика. Авторами журнала являются: Кирилл Анкудинов, Сергей Беляков, Юрий Буйда, Галина Врублевская, Олег Ермаков, Камиль Зиганшин, Александр Карасёв, Марат Каримов, Олег Лукошин, Игорь Савельев, Герман Садулаев, Елена Сафронова, Айдар Хусаинов, Лев Усыскин и другие. Главный редактор: Горюхин Юрий Александрович
Главный редактор - Горюхин Юрий Александрович. Зам. гл. редактора: Чураева Светлана Рустэмовна. Ответственный секретарь: Семенюк Татьяна Викторовна. Подробнее об издании.
Улыбка небес
Сверхзадача, по К. Станиславскому, любого журнала – нырнуть в глубину явлений и подняться над подробностями времени, озирая целое и цельное. Журнал «Бельские просторы» эту сверхзадачу старается решать. И делает это успешно. И интересно. Разнообразие рубрик и авторов не заслоняет от читателя главное – общего настроя, где основной нотой звучит витальная сила, сила жизни. Она хранится и в драгоценностях башкирского, уральского этноса, и в смелости авторского авангарда, и в сохранении и развитии традиций, и в обращении не только к литературе, но и к другим искусствам. Так осуществляется творческий синтез, в котором – огонь, динамика, надежда.
Подборка Хисмата Юлдашева называется знаково и симптоматично – «Путь мужчины». Во времена, когда рядом находятся изнеженность и жажда подвига, порок и чистота, предательство и честь, путь мужчины – путь к подлинности, к правде, к силе.
Поэт просто и достойно доказывает это спокойным, ясным словом:
Жаркой вьюгой бурлит моя кровь. (...)
Повесть Алексея Синицына «Театр Э» – повествование о судьбоносном шаге юного человека в искусство – шаге тем более неизбежном, чем яснее и герой повести, и каждый из нас осознает, что главное на земле – культура, что без искусства – человек не человек и время не время. Время окрашено только искусством, нет его – и все обесцвечивается, и событийность, и внутренний мир.
Затем герой шагает (это предсказуемо) в любовь.
А искусство, любовь и жизнь стоя́т очень близко. Слишком рядом.
Как их разграничить? Да надо ли?
«Крапивин и в самом деле увидел в левом нижнем углу картины хорошо сложённого человека с арбалетом. На его бёдрах виднелись серые джинсовые шорты, а в заднюю поверхность бедра и в правую ягодицу впивались две стрелы с белым оперением. Но это человека с арбалетом, судя по его виду, не слишком беспокоило. Стрелявший в него из правого угла миниатюры английский лучник был облачён в синие спортивные трусы, а на его голых ногах виднелись изящные волейбольные наколенники. Всё выглядело так, как будто художник запечатлел не саму средневековую битву, а её театрализованную реконструкцию парадом физкультурников тридцатых годов двадцатого века.
«Мы ничего про них не знаем. Нам предстоит заново открыть Средневековье!» – пророчески воскликнул Ришар, дожёвывая булку и допивая кефир. На его губах осталась белая кефирная каёмка».
Но жизнь постепенно и властно берет все в руки, захлестывает волной все прекраснодушные желания, всю жажду поэзии. Жизнь. Простая жизнь... Она читает нам свой диктант...
«Захар услышал, встрепенулся, подбежал к окну и, подняв вверх руки, приложил ладони к стеклу. Крапивин увидел, что они были абсолютно бледны. Он сделал то же самое. В этот момент поезд тронулся с места и поплыл вдаль от круглого выпуклого циферблата, на котором дёрнулась и замерла тупая чёрная стрелка. (...)».
Время, его роковая символика... что оно такое?.. оно то ли спутник жизни, то ли ее всевластный царь, то ли сам непонятный воздух, которым мы дышим: зря или нет, опять же решает тот самый пресловутый творческий потенциал. Что ты создашь в жизни? Что ценное сотворишь? А может, напрасно будешь существовать на земле, видевшей и Шекспира, и Чехова, и Микеланджело?..
Поэт Марат Фахретдинов открыто фольклорен, это значит – древен, подземен и космичен. Эпичность в его стихах граничит с исповедальной лирикой, сказочность – с пережитой радостью и скорбью, интонации народных песен – с сугубо индивидуальной поэтической лексикой, призванной погрузить читателя в глубины мироощущения автора:
Старый Бахтияр. (...)
Эта баня, полок, на котором возлежит и парится Бахтияр-старик, почти эпичный, почти былинный герой, – намек на предвечную чистоту, на переход в Мир Иной, когда человек должен быть чист – перед самим собой, перед людьми и перед Богом.
Анатолий Детинин в прозе, названной «Тираж с опечатками. Иронические записки», пытается обратиться к юмору, к бытописательству, к жизненным непритязательным этюдам:
«Отец не считал нужным ходить на родительские собрания наследников своих кармических долгов. Когда матушка отчитывалась ему в виде похвал учителей, не без гордости говорил:
– Мой сын!
Когда же всплывали мои подростковые подвиги, пенял на матушку:
– Твой сын!
Спустя годы все повторилось. Жена, когда на редких собраниях наших детей критиковали, бросив на меня осуждающий взгляд, комментировала:
– Есть в кого! (...)».
Эта проза – непосредственные наблюдения живого, пережитого. У автора хорошая память на житейские события, он наблюдателен и точен; достаточно ли этого для большого прозаического полотна? Свободнее всего, думаю, Анатолий Детинин будет чувствовать себя именно в малой форме, в рассказе.
Молодой поэт Олег Салдеев смело обращается к эпическому метроритму «Калевалы» и «Песни о Гайавате» для того, чтобы именно ею, этой ритмикой, изобразить лирический пейзаж и внутри него – героиню стихотворного полотна, где жизнь природы, многоликого земного Космоса всецело сплетена с жизнью человека:
с тишиной. (...)
И прекрасно внезапное, чувственное, изобразительное и музыкальное обращение к реалиям прошлых поэтических эпох, к музыке Пушкина и Боратынского, к ощущению поэтического ретро, что вечно, как сама русская история:
Черновике моём. (...)
Всеволод Глуховцев публикует продолжение романа «Тридевять небес» (начало в № 1–2, 2022), и роман этот – сугубо реалистическое текстовое здание, сложенное из плотно положенных, скрепленных крепким цементом мысли и истории прозаических кирпичей. Слово-камень, слово-земля, слово – мгновенный фотоснимок произошедшего, слово-клятва, слово-летопись, слово – исповедь, голос сердца, музыку которого внутри художественного текста еще никто не отменял... Слово-война, изображающее войну. Это и правда сильные фрагменты писательской работы Всеволода Глуховцева.
«Когда в небо взвилась зеленая ракета и штрафники со свирепым «Ур-р-р-а-а!..» рванули вперед, Николай мчался, живя рассветом вечной жизни, вместе с рассветом июньским, с Солнцем, шедшим в атаку вместе с советскими воинами – с востока на запад.
Артподготовка сумела пробить бреши в немецкой обороне. В такую брешь и ворвались бойцы штрафбата, встреченные руганью, злым огнем и рукопашной.
Веденеев двумя краткими очередями срезал двух врагов, прыгнул в окоп...
И открыл глаза.
С изумлением он смотрел в белый потолок, не понимая, откуда тот взялся, не понимая, почему он сам лежит, где лежит, что вообще с ним. Попробовал встать – и потолок неожиданно поехал вниз вправо, пол – вверх влево, а сам Николай зашатался, замахал руками... (...)».
И, конечно, эта вещь о жизни и смерти. Именно об этом архетипическом дуале, во все времена волнующем людей.
Этим она и ценна.
Страстный, нежный, парадоксальный и непредсказуемый Дмитрий Масленников... Его стихи способны и возмущать, и привлекать, и хлестать наотмашь, они заставляют жарко спорить с ними, жадно вчитываться в них, лить перед ними – и из-за них – слезы. Эти стихи – болевые точки бытия. В них смешиваются гротеск и исповедь, приговор и песня.
Дмитрия нет на свете. А стихи его – есть.
И это непреложно. И это навсегда.
Рассказывая слова? (...)
Сразу, вслед за подборкой Дмитрия – воспоминания о нем. Салават Вахитов говорит. Слушаем его. Благодарность за то, что он для нас эти воспоминания записал, остается в сердце, с ней теперь будешь жить.
«Поэзия его всегда волновала, стихи для Димы были единственным серьёзным делом. Семья, футбол и отечественный рок тоже были настоящими и навсегда, но они жили гармонично внутри создаваемого им мира. К стихам он относился трепетно, и «рабочий процесс» шёл непрерывно, особенно в транспорте – во время бесконечных поездок от дома в черниковских Цыганских дворах до работы и обратно. Записывал строчки он прямо на мобильник и, если что-то казалось удачным, тут же и пересылал друзьям, спеша поделиться радостью.
Я помню, как «делались» все его книги – с самой первой, тоненькой, под названием «Человек меняет кожу». (...)».
Дмитрий Пэн вдумчиво, с литературоведческими подробностями повествует о книгах Дмитрия Масленникова – «Добро», «Тысячи и одна», «Философия», «Пятое время года». Пэн пытается осмыслить знаки судьбы внутри творческого пространства поэта. Каждому на земле отпущен свой срок. И над каждым реет свой символ – мы живем в своеобразном лесу символики, предсказаний, предчувствий; каждый из нас сам себе Нострадамус... И неистребимы переклички вековых иероглифов, вечных письмен.
«Название книге Масленникова «Тысячи и одна» дал знаменитый классический сборник сказок. Игра с названием в далёком экзотическом прошлом была рождена суетой и скукой повседневной жизни восточных деспотов. И сама игра для новейших времён оказалась рискованной. Наверное, всё-таки иных высей жаждала душа Дмитрия Масленникова, когда целовал его лирический герой свою возлюбленную. В такой дисгармонии и рождаются стихи, которые подобны «Разлуке разлада», поэтическому квадрату квадратов перед финальным акростихом книги, как думается подводящей поэта к обрыву его творческого пути. (...)».
Татьяна Адамецкая в статье «Творчество Рамазана Шайхулова» рисует портрет того, кто сам является превосходным и таинственным художником. Один перечень творческих заслуг чего стоит: художник, дизайнер, писатель, кандидат педагогических наук, доцент кафедры архитектуры, дизайна и декоративного искусства Нижневартовского государственного университета. Искусства растут из одного корня. Они разделяются на множество ветвей, листьев, цветов, но корень и ствол один – это наш творческий настрой, наша жажда высказаться. Таков и Рамазан Шайхулов.
И особенно ценно обращение художника к народному искусству, к национальным культурам русского Севера.
«После переезда в город Нижневартовск в 2001 году художник открывает новый для себя мир самобытной культуры ханты, манси, ненцев. Здесь, на Югорской земле, сошлись любовь Рамазана Нурисламовича к природе и уважение к традициям национальных культур. (...)».
Бесценность живых воспоминаний доказана давно. С удовольствием ныряем в детские воспоминания Разифа Валеева! Красота, чистота, удивление, восхищение, восторг – вот атмосфера любого детства, даже проведенного в тяготах, трудностях военного и послевоенного времени... Низкий поклон человеческой памяти, что сохраняет для нас, потомков, эти драгоценные мгновения, эти вспышки радости и любви.
И даже черный офицерский ремень отца, неминуемое наказание за провинность, не заслоняет всеобъемлющего детского счастья жить.
«Естественно, лыж хороших у нас не было, но мы от этого не испытывали особых проблем, ведь нам покупали на базаре отличные деревянные санки, на которых возили всё, что нужно, но главное – на них можно было кататься. Любимым местом для катаний была школьная гора. Там не затихал ребячий шум-гам до самого вечера. Домой возвращались насквозь мокрые, в замёрзшей одежде, которая даже не гнулась, но тёплые наши печки к утру приводили их в рабочее состояние. (...)».
Борис Попов, «Сюжеты с Большой Усольской» – опять страницы прошлого. Как привлекает, притягивает нас ушедшее время! Утекла его река, а мы все хотим вступить в его утраченную воду. Хоть мысленно. Какое эпическое начало «Сюжетов», как раздумчиво, нежно и осторожно погружает нас автор в сияющее заречным закатом, канувшее в россыпи звезд время – родное для многих людей, кого нынче уже нет в живых...
«Начинаясь у моста через речку Сутолоку, круто в гору тянется улица, которая называлась сначала Усольской (позже – Большой Усольской) потому, что когда-то вела к солеварням. Главным украшением улицы был Благовещенский женский монастырь, а также двухэтажное кирпичное здание, построенное книгоиздателем и меценатом Н.К. Блохиным для IV приходского училища (начальной школы). После революции изменилась и Большая Усольская улица. Название поначалу сохранилось, но монастырь за ненадобностью закрыли.
Я попал на эту улицу впервые летом 1937 года. (...)».
Лето 1937-го – и сразу целая эпоха веером разворачивается перед нами...
Рустем Вахитов проводит странную, а может, вполне оправданную параллель – Ленин = Сократ. Два философа, два мыслителя, два ума. Да и внешне, судя по сохранившимся скульптурным портретам Сократа (обширная Лениниана, в том числе и изобразительная, вне сомнений), они были похожи. Рустем Вахитов сравнивает нравственные позиции и черты характеров, философские постулаты и ясность мысли, да много чего на самом деле сравнивает в личностях двух философов – древней эпохи и Новейшего времени. Это достойно нашего удивления и наших раздумий.
«Итак, Ленин был похож на Сократа не только внешне. Манера говорить, спорить, отсутствие рисовки и позы, стремление к одним лишь делу и истине, ясность и четкость мышления и в то же время ирония, скромность, диалектика в виде умения вести диалог – все это сближало Ленина с Сократом. Однако и это не все. Близки оказались и их исторические задачи (что, собственно, и объясняет сходство их манер и «психических физиономий»). (...)».
Кристина Андрианова-Книга представляет нам обзор трех зимних российских комедий – «Богатыри, арабы, Барбаросса».
Вопросы, которые автор задает в этой статье, очень серьезны. Нам предлагают подумать о том, как нелепо и пошло можно извратить древнейший и чистейший народный, сказочный мир, как можно извратить сказочных героев, как плохо (а может, даже преступно!) ставить с ног на голову (во имя непонятной и неоправданной оригинальности!) то, что достойно творческой жизни чистой и честной. Это статья о том, как художник должен идти по тончайшему, острейшему лезвию бритвы между насмешкой и пошлостью.
По лезвию любви и правды.
«Очевидно, что от русской народной сказки в этой, на первый взгляд, безобидно-веселой обертке остались только имена и внешность персонажей, славянский антураж Белогорья да сила Живой воды и побеждающего Тьму поцелуя. (...) Сказки, конечно, стоит адаптировать к вызовам новой эпохи, прививая детям и подросткам интерес к фольклору. Но не коверкая смыслы на радость забугорным малефисентам. И не потребляя сказочно нелепый киносуррогат «Орла и решки». (...)».
Лейсан Хисматуллина делает обзор спектакля «Глава вторая», созданного на камерной сцене Национального молодежного театра Республики Башкортостан имени Мустая Карима по одноименной пьесе американского драматурга Нила Саймона. Нас ждет подробное описание драматургии, сцен и мизансцен спектакля, и это так интересно и живо, будто ты сам присутствуешь на премьере. А вывод этого театрального исследования неожиданно интимный, совершенно общечеловеческий и сугубо нравственный:
«Счастье – это ответственность каждого человека, и нужно пройти путь узнавания и принятия себя, если ты действительно хочешь быть счастливым. (...)».
Этнографический роман Яныбая Хамматова «Северные Амуры» предстает перед нами в статье Фарита Ахмадиева. Этнография – источник вдохновения для многих художников. Земля, народ, обычаи, традиции – живительный хворост для пылающей творческой печи. Обрядовость становится ключевым объектом прозаического изображения. Так и автор, и мы вместе погружаемся в вечную жизнь народа.
Древность земли и необъятность небес – вот что такое народные обряды. Но Яныбай Хамматов тщательно изображает и подлинные исторические моменты, для него предельно важны исторические акценты в романном сюжете:
«Какие же этнографические обряды перечислены и описаны в романе? Это и обряды по рождению ребенка, по обрезанию, по детской свадьбе, по сватовству, по свадьбе, по похоронам. Есть сцены по обрядам излечения больных с помощью обрядовой магии.
Большую работу автор проделал по созданию исторического полотна, описывая процесс создания башкирских полков, их участия с первых часов Отечественной войны и в Бородинской битве, в спасении Кремля и других эпизодах. Все эти сцены подтверждаются документами Российской империи. (...)».
Гюльназ Лежнева задумывается о бытии детской литературы в нашем времени. Она соотносит классические детские книги и детскую литературу наших дней в статье «Хорошее чтение для детей и не только». Перед нами – список тех книг, что автор прочла вместе с детьми: этим он особенно ценен, что дети здесь – соавторы! Гюльназ Лежнева – исторический оптимист: она радостно смотрит и в настоящее, и в будущее русской детской книги...
«И я набираю книги Шварца, Паустовского, Бианки, Пришвина и Сладкова... Ну а что? Я о них в школе слышала – классика! Беру Берестова (если я, конечно, знакома с его творчеством), Барто, Чуковского, Маршака и вприпрыжку бегу нести детям радость и любовь к чтению.
Ну, ещё я могу порыться на бэби-блоге и найти там пару книжных самородков. Прочесть их с детьми и вдруг понять – литература-то не умерла тридцать лет назад, а наоборот, расцвела, созрела, соком налилась! Пора собирать урожай! (...)».
«Рейтинг Чакина» (автор Владимир Чакин) занимается исследованием художественной литературы. Это, пожалуй, самое трудное современное исследование – здесь мы согласны с автором. Ведь на вкус, на цвет товарища нет. Кому-то безумно нравится Николай Лесков, а кто-то находит его слишком архаичным и вычурным. Роман Майи Куческой о Лескове «Прозеванный гений» (2021), роман Саши Соколова «Между собакой и волком» (1980), роман Виктора Ремизова «Вечная мерзлота» (2020), роман А. и Б. Стругацких «Страна багровых туч» (1959), повесть Дмитрия Гаричева «Мальчики»... Произведения разноплановые, разновременные, разноликие. Однако невероятно интересно, как автор «Рейтинга...» воспринимает их, как доверчиво впускает в свое сердце или не дает им пройти дальше исследовательской мысли... В предисловии к «Рейтингу...» автор сам обозначает свою задачу:
«Давайте попробуем из опубликованных в литературных журналах и издательствах художественных произведений выбирать и ранжировать некоторые из них, ориентируясь в их оценках на критерии художественности, которые безусловно во многом субъективны и расплывчаты. Однако при этом, как ни странно, мы все понимаем, о чем идет речь. (...)».
Юрий Татаренко берет интервью у знаменитых исполнителей эксцентрик-дуэта «Санки» – у Андрея Хакимова и Тимура Хабибулина. Дуэт – блестящий! Интервьюер – на высоте! Что еще нужно, чтобы почувствовать притягательное закулисье, окунуться в творческую жизнь оригинального ансамбля, ощутить дыхание музыки?
И вопросы Юрий Татаренко задает музыкантам не только событийные, но и вечные.
«– Быть собой и быть звездой – две вещи несовместные?
А.Х.: Я как-то спросил у зрителей после концерта: мы в жизни и на сцене – это разные люди? Мне ответили: нет. Мне кажется, всегда надо быть собой. (...)
– Почему талантливых людей так мало? А гении и вовсе наперечет...
А.Х.: Хм. Интересный вопрос. Никогда не задумывался на эту тему... Чтобы раскрыть свой талант, надо потрудиться. Как в спорте – без тренировки никуда. Вообще, мир делится на смелых и несмелых. Все смелые люди – талантливы. Они переходят границу, нарушают правила. И только твоя смелость решает, насколько далеко ты продвинешься. Откуда в человеке смелость? Думаю, вопросы об этом – к генетикам.
Т.Х.: Талант управляем, а гений – нет, даже пытаться не стоит, толку от этого не будет никакого. А вообще ты задал вечный вопрос: все бьются над тем, чтобы понять, что такое талант и гений. Талант – то, что зависит от тебя, его можно развить или, наоборот, зарыть в землю. У гения в голове какие-то не земные вещи. Цой, Гребенщиков – гениальные люди. (...)».
Разият Ахметова в статье ««Живой родник» должен остаться вечно живым» пишет о детской книге, где авторы – кумычка Супиянат Мамаева и башкирка Лариса Абдуллина. Две поэтессы щедро делятся с ребятами творчеством, ярким видением мира, любовью к его чистым радостям. «Главное, что стихи «Живого родника» способны вызывать доверие маленького читателя, потому что наши поэты с ним беседуют, играют, оберегают и слушают его, ведут к добру, к любви, к восторгу. (...)».
Это ли не счастье?
И напоследок, на финальных страницах журнала, в рубрике «Литература. Культура. Имена» мы встречаемся с великими личностями башкирской, русской и мировой культуры: Сахибъямал Гиззатуллиной-Волжской и Ямилем Мустафиным, Михаилом Назаровым и Михаилом Нестеровым, Фридрихом Брокгаузом и Игорем Северяниным, Надеждой Тэффи и Максимилианом Волошиным, Константином Батюшковым и Константином Паустовским. Вспомнить их, перечитать их никогда не лишне. А попросту – радостно.
В рубрике «Классный журнал» – стихи Ларисы Абдуллиной, уже признанной детской поэтессы, и творчество детей. Нет времени для истинной поэзии. И все мы, как говорил Сент-Экзюпери в бессмертной книге «Маленький Принц», родом из детства...
(Лариса Абдуллина)
Эта башкирская бабушка, смуглая и морщинистая, с добрыми, натруженными за всю долгую жизнь руками, пусть так теперь и улыбается нам из-за струй снежного молока с широких, неоглядных уральских небес...
ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ
Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.
Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.