«Зеленый Вихрь», унесший и немца. Андрей Воронцов о романе Цун Эра

Роман Цун Эра «Зеленый Вихрь» (1-я его часть) ‒ о восстании дунган, китайских мусульман, против Цинской династии в Китае в 1861‒1871 гг. Надо признать, что в нынешней России мало кто знает о существовании такого народа. По данным энциклопедии «Народы России», в РФ на 1994 г. проживало лишь 635 дунган. В СССР, конечно, их было гораздо больше ‒ преимущественно в Казахстане и Киргизии. Согласно той же энциклопедии, на момент развала Советского Союза их количество там насчитывало около 67 тысяч человек. Сейчас, говорят, вдвое больше ‒ у современных дунган хорошая рождаемость. Но после 32-летнего размежевания по «национальным квартирам» россияне забыли и то немногое, что прежде знали о дунганах. Между тем, никакой опыт совместного существования народов не проходит бесследно. В 1930-х гг. в СССР был проведен уникальный эксперимент с дунганской письменностью. Они, этнические китайцы (ханьцы) говорили на диалекте китайского языка и писали иероглифами, а их перевели на кириллицу. Не знаю, где еще, в какой стране, китайское слоговое письмо смогли заменить буквенным!

Согласно автору романа «Зеленый вихрь», количество дунган в северо-западном Китае насчитывало перед восстанием около 5 миллионов человек (кстати, их в описанный период называли не дунганами, а хуэй). Если учесть, что в Российскую империю после восстания их переселилось всего несколько тысяч человек, то масштабы истребления и китаизации дунган ужасают. Точно так же, как аналогичные процессы в отношении тайпин (китайских христиан протестантского толка) в те же примерно годы. Цун Эр описывает, что города и деревни дунган буквально стирались маньчжурами и ханьцами с лица земли, а население поголовно истреблялось. Правда, некоторые историки говорят, что и дунгане вместе со своими союзниками уйгурами действовали подобным же образом по отношению к ханьцам. Англоязычная Википедия (статья «Дунганское восстание») вообще считает изначальными виновниками конфликта именно дунган. Совершенно очевидно, что Цун Эр, в свою очередь, излагает дунганскую версию событий. Он и сам, скорее всего, дунганин, потому что современному писателю в эпоху глобализма надо ОЧЕНЬ любить «малые народы», чтобы писать о них романы, не являясь их представителем. Но насколько объективен Цун Эр? Аннотация, предпосланная им роману, в этом смысле противоречива. С одной стороны, автор пишет: «В романе рассказывается о подлинном историческом восстании дунганского народа против Цинской власти в Китае», но ниже добавляет: «Однако все описываемые в нем герои, события, названия мест являются авторским вымыслом». Допустим, с героями и названиями ясно, а вот как быть с событиями? Если они тоже все вымышлены, то насколько точно слово «подлинное» в первой фразе? Я вовсе не цепляюсь по мелочам, потому что мало что воспринимается столь щекотливо ныне, как проблемы межнациональных отношений, в том числе, и в истории. Иногда авторы, допустившие «вымысел» в этой болезненной сфере, понимают свой промах только на стадии принятия решения о публикации произведения редакторами.

Не вполне соответствует аннотация к «Зеленому вихрю» и сюжету романа с его действующими лицами. По ней можно подумать, что главный герой его ‒ немец Лотар Ланков: «…1870 год. Отставной офицер-артиллерист Прусской армии Лотар Ланков отправляется в Цинский Китай для завершения сделки по продаже новейших пушек Круппа» и т. д. Между тем, главный герой «Зеленого вихря» ‒ это тот самый Зеленый Вихрь, бесстрашный и искусный в военном деле руководитель Дунганского восстания Эбду. Он и ведет свое войско и остатки народа к Хесийскому горному коридору, чтобы уйти им от превосходящих цинских войск в Синьцзян, а оттуда ‒ в Россию. Задача жестокого, льющего потоки дунганской крови генерала Мао Хунлиня ‒ не допустить прохода повстанцев через Хесийский перевал. Впрочем, в исходе будущей битвы самоуверенный генерал нисколько не сомневается: его армия превосходит войска Эбду по всем статьям, не отягощена обозом и мирными жителями, а сам Хесийский проход надежно перекрыт тремя цинскими кордонами с артиллерией. Вот тут-то и пригодился Эбду обер-лейтенант Лотар Ланков. Поначалу служивший правительственным силам, он, потрясенный садистской жестокостью генерала Мао, хотел в порыве негодования застрелить его (неудачно), был брошен в темницу, сумел бежать и попал к дунганам. Те, зная о роли «длинноносого» (Ланкова) в руководстве цинской артиллерией, сносящей целые города, хотели тут же убить его, но Эбду, понимающий важность таких заложников, воспрепятствовал немедленной казни. Постепенно Ланков заслужил доверие Зеленого Вихря, особенно после того, как предложил неожиданное решение по уничтожению Хесийских кордонов. Над ними нависал скальный «козырек», и, если его обрушить, он бы похоронил под собой цинских солдат с их пушками. Но как это сделать? У дунган была новейшая, захваченная у противника крупповская пушка, заряжающаяся с казенной части. Если бить из нее по Хесийскому «козырьку» фугасными снарядами, подумал Ланков, то он рано или поздно обрушится. Правда, снарядов этих у повстанцев не было, но они организовали за ними экспедицию в тыл правительственных войск. В итоге после обстрела мощный камнепад уничтожил цинские кордоны, дунгане прошли Хесийским коридором (хотя, как это сделали их многочисленные конские повозки по узкой дороге, заваленной обломками скал, не очень понятно), а генерал Мао Хунлинь остался не солоно хлебавши.

Такова событийная канва неоконченного романа. А что он собой представляет как литературное произведение? Цун Эр ‒ хороший исторический прозаик и добротный прозаик вообще. Читать роман интересно, хотя порой и чувствуется, что русский ‒ неродной язык автора (например, повествование пестрит анаколуфами, неправильными согласованиями типа: «попав в плен, их ждет неминуемая смерть»). Психологические портреты героев, особенно отрицательных (генерала Мао Хунлиня и его племянника-наркомана Чжан Сяолуня) написаны умело и колоритно. А для меня лично в любом произведении важно узнать то, чего я прежде не знал. Так, я не очень понимал, каким образом Китай, могущественная азиатская империя еще в середине XIX века, к концу его превратилась в вассальное государство европейских держав, беззастенчиво взявших в «аренду» самые лакомые его куски (России, например, достался «материнский» удел династии Цин ‒ Маньчжурия). А здесь я на литературном материале наглядно увидел, что победа имперских войск в долгой войне с тайпинами и дунганами была пирровой, и на корню разрушила экономику, сельское хозяйство и властную вертикаль цинского Китая. Победители глянули окрест и увидели одни дымящиеся развалины. Даже знаменитый Шелковый путь обезлюдел. Тут-то и подоспели любезные «дяди» с запада и севера с кредитами. Берите, дескать, сколько хотите, хоть золотом, хоть товарами! Но тогдашние кредиты были ни чета нынешним. Их не «реструктуризировали»: не можешь вернуть золотом, плати суверенитетом. Вот Китай и платил.

Если же говорить о недостатках романа, то первый, очевидный еще на первичном, читательском уровне, ‒ это архаичное сюжетосложение. Оно таково, каким было до сюжетной революции, произведенной в литературе Дюма-старшим и развитой Достоевским, и осуществлялось по принципу: «и сказал такой-то, вспоминая». Или, иными словами, по принципу литературной «матрешки», когда в одну историю вставлена другая, в другую третья, в третью четвертая и т. д. Так и в «Дон-Кихоте» рассказчики передают эстафету друг другу, а непосредственного сюжетного действия в романе едва ли на треть. Поначалу, кстати, сюжет в «Зеленом вихре» развивался, как в современном историческом романе, а со второй половины пошли выделенные курсивом обширные ретроспекции: сначала в прошлое Лотара Ланкова, а потом Эбду. «Ретроспектива Ланкова» (в трех частях) занимает ни много ни мало 55 страниц (!) и имеет оригинальный авторский заголовок: «Рассказ Лотара в штабной палатке со многими воспоминаниями, не сказанными им вслух». Вот так! Кому ляторы, а кому таторы, как расшифровал герой Пильняка слово «аккумуляторы». Я, грешный человек, немного позавидовал слушателям Ланкова: они узнали от него самое важное и в более лаконичной форме. «Ретроспектива Эбду» («Рассказ Зеленого Вихря») короче, всего 22 страницы, но помещена в конец 1-й части, когда совершенно обоснованно ждешь развязки, а получаешь взамен говорильню. Между тем, «ретроспектива Ланкова» подчеркнула, на мой взгляд, некоторую искусственность введения этого персонажа. Как ни крути, но он нужен в 1-й части романа, главным образом, для того, чтобы «подкинуть» дунганам идею разрушения фугасными снарядами «крыши» Хесийских укреплений. Да вот закавыка: в 1871 г. никаких фугасных снарядов в артиллерии еще не было, и появились они не раньше 1886 г. Их начинка (известная под названиями пикриновая кислота, тринитрофенол, лиддит, мелинит, шимоза) массово была применена только японцами в русско-японской войне 1904-1905 гг. Таким образом, фугасными снарядами наш крупповский канонир в 1871 г. помочь дунганам не мог. Некое литературное чутье мне подсказывает, что немец Ланков был придуман автором для того, чтобы напечатать роман в Германии, оттого и герой воспринимается несколько чужеродным.

А каковы шансы напечатать «Зеленый вихрь» (естественно, когда он будет закончен) в России? Уровень романа, если не считать упомянутых ретроспектив и фугасных снарядов, вполне это позволяет. Но я не знаю изданий (лично я, подчеркиваю), которые бы решились опубликовать такое одновременно антикитайское и происламское произведение (не случайно же этот «вихрь» ‒ «зеленый»). Вот, может, русскоязычный казахстанский журнал «Простор», учитывая, что в Казахстане живет вторая по численности дунганская диаспора за пределами КНР? Когда-то «Простор» широко открывал двери для произведений моих студентов (преимущественно москвичей, кстати). Дунганская тема должна быть журналу ближе (и «зеленая», наверное, тоже), а вот насчет китайской не знаю, гадать не стану.

Андрей Воронцов: личная страница.

Цунваз Арбуду (творческий псевдоним – Цун Эр) родился 13 июля 1957 года в городе Фрунзе (в наст. время Бишкек). По национальности дунганин. Окончил Кыргызский государственный Университет по специальности: «Филолог, преподаватель английского языка и литературы». Работал в Академии Наук Кыргызской ССР в отделении востоковедения. С 1989 года совмещает частное предпринимательство с литературной деятельностью. Член Союза писателей Кыргызской Республики. Владеет русским, английским, немецким и дунганским языками.