Сборка смысла. Расколотые сонеты Леонида Фокина

Сборка смысла. Расколотые сонеты

Нина Ягодинцева о поэзии Леонида Фокина

В предыдущей рецензии мы отметили вопрос о прибавлении смысла в ходе экспериментов с сонетной формой. Каждый эксперимент задумывается и совершается не ради самого себя, а с определённой целью: достичь желаемого результата или получить ответ на вопрос. И не обязательно этот ответ должен быть подтверждающим, положительным – зачастую отрицательный оказывается более информативен.

Давайте в этот раз попробуем посмотреть на расколотые сонеты Леонида Фокина с позиции формирования смысла, его общих и частных закономерностей. Это тем более интересно, что форма поэтом задана сложнейшая: венок сонетов, каждый из которых разбит цезурой вертикально на два сонета.

Автор задаёт творческому эксперименту и ещё один уровень сложности: смысл венка сонетов должен быть адекватен форме, поскольку название выбрано один в один: «Расколотые». Чтобы уяснить смысловые и формальные особенности произведения, процитируем магистрал:

Останусь с Богом.                 Верность - не Голгофа.                         

Уже по магистралу можно понять несколько важных, на наш взгляд, моментов. И первый из них – мастерство автора и гибкость мышления и речи, позволяющие выстраивать (и нельзя не поиграть словом: утраивать) поэтический текст формально и содержательно.

Катрены, выстроенные в смысловой оппозиции «внутреннее-внешнее» в синтезе порождают спасительную для души мысль о Боге, едином для мира цельного, мира поэтического. И, в принципе, очевидно, что цельный сонет содержит в себе два начала: как медитативное, так и суггестивное, сложно соотнесённые между собой.

Очень интересно происходящее в момент «раскола» – как ведут себя оба эти начала (пока смотрим в пределах магистрала). Интересно, что оба «осколка» сонета практически не меняют свой смысл по отношению к целому, но передают его большей частью назывными предложениями. Вот первый «осколок»:   

Останусь с Богом.                                          

Но, помимо называния, здесь есть и действие, отражающее движения мысли, то есть первый «осколок» несёт больше ментальную нагрузку, выстраивает координаты и задаёт это движение, в финале уводящее вверх и в физическом пространстве (птица), и в умозрительном (Бог). А что происходит во втором «осколке»?

Верность - не Голгофа.                         

Здесь оказывается больше суггестии: зыбкие образы, неуловимые ассоциации. Второй «осколок» словно задаёт первичное, естественное эмоциональное пространство, в котором по своей собственной траектории  движется мысль.

Автору вольно или невольно удалось «расколоть» не только сонет, но и два психических уровня материи, один из которых представляет собой хаос в чистом смысле этого слова (не как беспорядок, а как то, из чего творится Космос, первоматерия), а второй вносит в этот хаос начало эктропическое – собирающее, структурирующее, организующее.

Ритмический рисунок складывается так, что первый «осколок» более динамичен и собран, а второй более мягок и музыкален – то есть в обоих случаях особенности стиха отражают собой особенности пространства. При всём том сохраняется и смысловая (тезис – антитезис – синтез) структура сонета.

То есть мы имеем дело с удивительным явлением. Возможно, для его обозначения наиболее подходит понятие голограммы, где эффект возникновения объёма возникает за счёт интерференции – не только смысловой, но и речевой, и ритмической.

Имея в виду, что все три перечисленных объекта – смысл, речь и ритм – имеют волновую природу, мы получаем практически бесконечную возможность, бесчисленное количество эффектов интерференции смысла, о чём Леонид Фокин и пишет в своеобразном «послесловии», называя венок сонетов «материнским» текстом, порождающим тексты миниатюрные – «капсульные», по выражению автора.

Проанализировав пока только магистрал, мы уже получили инструменты для глубокого понимания всего венка сонетов, поняли, как его читать и воспринимать. В принципе, здесь наиболее продуктивным может быть «глубокое» чтение, которое и предлагает нам автор, говоря о «материнском» и «капсульных» текстах – так на берегу моря можно бесконечно наблюдать движение волн, и все волны схожи (родственны друг другу), но ни одна не повторяет другую.

А теперь интересно посмотреть, насколько наше развёрнутое предположение относительно магистрала оправдывается при чтении самого венка. Анализировать его весь при том эффекте интерференции, который описан выше, практически невозможно, поэтому возьмём из контекста восьмой сонет – в магистрале это переход от катренов к терцетам, от антитезиса к синтезу:

Начало года..                       Всё немного странно.

Здесь не очень понятно слово «ножечки» – маленькие ли это ножки (уменьшительно-ласкательная форма), или маленькие ножи? Если речь дальше идёт о ране, видимо, всё-таки второе. Филигранность формы должна строго обязывать и грамматически, но мы понимаем и то, что это рукопись, и опечатка вполне случайна.

В принципе, всё, о чём сказано по отношению к магистралу, здесь работает в полной мере. Тот же эффект динамики первого «осколка» (к финалу сонета эта динамика становится более отчётливой) и суггестивной размытости второго – но и здесь, по ощущению рецензентов, начинается структурирование аморфной среды ассоциаций – здесь и далее она становится более отчётливой и рельефной.

Сложнейшая форма требует точной разбивки, как здесь, где слово «боль» принадлежит второму осколку (в венке есть ещё несколько подобных мест):

Как хлеб и камень             вздох мой в бездну Леты. 

Но всё это уже вопросы чисто технического характера, которые, думаю, легко решатся в процессе подготовки венка сонетов к публикации.

Остаётся только сожалеть, что в эпоху скоро- и краткочтения подобные эксперименты по ритмической, речевой и смысловой интерференции понятны и интересны преимущественно специалистам. Впрочем, сохранение и совершенствование в этой области человеческого знания и умения так или иначе является частью культуры и работает на её развитие.

Расколотые сонеты Леонида Фокина можно прочитать здесь.

Нина Ягодинцева: личная страница.

Леонид Фокин, поэт, город Москва.