Литературный харрасмент («Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

Литературный харрасмент

(«Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

Литературная колонка критика Елены Сафроновой «Метаморфозы критики». Это гибкое, текучее и всеобъемлющее название означает мобильное состояние современной литературной критики, ее новые виды, формы, которые принимает жанр сегодня. Обо всем этом пойдет речь в материалах колонки. Также «метаморфозы» означают многообразие мира и многомерность человеческого восприятия. Мнение читателей может не совпадать с мнением критика.

Не так давно в Иркутской областной государственной научной универсальной библиотеке им. И. И. Молчанова-Сибирского завершился III Международный книжный фестиваль «КНИГАМАРТ» (организаторы – библиотека, фонд поддержки НКО «Новый Альянс», АНО «Центр культурных инициатив «Буквица»» при поддержке Министерства культуры и архивов региона и нескольких компаний). Ключевая тема фестиваля – «Новый человек в новое время». Проходил форум в смешанном формате – с «живыми» и удаленными мероприятиями.

Мне на этом культурном событии довелось побывать виртуально – в составе участников онлайн-дискуссии ««Глупые» женские романы: эволюция женской прозы». Дискуссию с модератором Романом Каримовым вели профессор РГПУ им. А. И. Герцена Мария Черняк, доцент Литературного института имени А. М. Горького Татьяна Сотникова (она же – популярный писатель Анна Берсенева), критик, поэт, прозаик Анна Голубкова – и ваша покорная слуга.

Дискуссия была по-хорошему провокативна и отразила некоторые из вызовов, которые бросает новому человеку новое время. В программе значились такие, скажем, вопросы: что такое женская проза и в чем ее отличие от мужской? Действительно ли женщины и мужчины не только по-разному пишут, но и читают? Женские романы – необходимое зло или важная часть культурной продукции? Над этими на первый взгляд простыми заданиями теоретики и практики литпроцесса размышляли в прямом эфире полтора часа (размышляли бы и дольше, но график мероприятий фестиваля был строгим).

Тема «глупого женского романа» имеет отношение к литературной критике уже хотя бы потому, что важно, разделяет ли такой подход новый «потомок» Белинского. Очевидно, что от внутреннего ответа на вопрос зависит множество «проявлений» критика: как он выделяет данный сегмент литературы, работает ли с ним или игнорирует, смотрит ли на него свысока, в перевернутый бинокль, или вровень, без эмоций, и так далее. В колонке «Как субъекту достичь объективности?», говорилось о том, что мировоззрение критика и зависящее от него восприятие текста всегда субъективны, хочет он того или нет и согласен ли с этим тезисом. Поэтому начну с себя.

Мне встречались полярные определения «женской прозы». Первое – типичный образец высокомерного отношения, каковое и послужило провокационным поводом для нашего круглого стола. Студент-заочник Литинститута, член рязанского поэтического клуба на правах знатока уверял, будто официально признаны термины «женские стихи» и «женская проза» в отношении «слюнявых, слащавых» произведений. Якобы так ему в Литинституте говорили. Эта точка зрения (которую сегодня назвали бы крайней формой «мужской гендерной оптики» или мужским гендерным шовинизмом) находила поддержку у других поэтов сильного пола. Она постоянно возникала, когда в поэтическом клубе проходило что-то вроде обсуждения текстов друг друга. Утверждение «знатока» (можно его окрестить, как Шукшин своего персонажа – Непонятно Кто), что творчество той или иной дамы является «женскими стихами» или «женской прозой», звучало как приговор. Понятно, что творческие женщины возражали. Одна предлагала контраргументы: «Да, я женщина, почему я должна писать как мужчина?» Или: «Как настоящая женщина, я пишу только о любви!» (а вот здесь бы поспорили Мэри Шелли, Джоан Роулинг, Урсула ле Гуин, Астрид Линдгрен, Лидия Сейфуллина, Галина Николаева, Людмила Улицкая и еще сотни авторов). Однако «обвинения» в женских стихах были чрезвычайно живучи. Я потеряла эту тусовку из виду лет на десять, а когда снова случайно соприкоснулась с нею, там ничего не изменилось. Опять читали стихи по кругу и потом устраивали их разбор, и опять Непонятно Кто изрекал: «женские стихи» или «женская проза» – в порядке качественной характеристики. Казалось, что время не властно над этой камерной группой никому не известных поэтов. Но они, сами того не зная, попали в острый тренд нашего времени... Повторюсь – если бы свысока на «женский роман» смотрел только Непонятно Кто, не сделал бы международный книжный фестиваль этот объект темой дискуссии. Эта точка зрения очень распространена. И не только в провинции. Просто в регионах она выражается более бесцеремонно.

Установку на то, что женщина, во-первых, пишет по определенному шаблону и на строго определенные – сентиментальные или семейные – темы и, во-вторых, пишет заведомо «слюняво», а это слабо, я считаю вариантом газлайтинга. Газлайтинг в психологии – сознательное искажение в чьих-либо глазах объективного положения вещей, чтобы принизить этого «кого-то», доказать ему его никчемность, неумелость и т.д. Газлайтинг обычно возникает там, где одному человеку надо самоутвердиться за счет другого. Разумеется, это происходит не только в культурном пространстве – семейная жизнь многих пар состоит из сплошных упражнений в газлайтинге, но – бытовые примеры опущу. Возможен в искусстве и свой харрасмент, как и в социуме. Но это уже беспредел.

Газлайтинг в области культуры чаще всего возникает там, где уровень собственно культуры убедительно низок или исчезающе мал. Формулировки «женская проза» или «женский роман» действительно прилипли к языку. С этой тенденцией сложно бороться. Но вообще-то средство борьбы – в руках каждого из нас: нести эти слова дальше или нет. Светлый образ Непонятно Кого на всю оставшуюся жизнь отвратил меня от использования в критике словосочетаний «женские стихи»/«женская проза» даже в нейтральном смысле. Я предпочитаю говорить о прозе/стихах, написанной (-ных) женщинами. Ибо нейтральность эта обманчива: мало ли, кто и как тебя прочитает?.. Непонятно Кому тоже ведь не преподавали то, что он «пропагандировал» – он просто так понял. Субъективно.

Вторая крайность – в общем-то, не крайность, а утилитарность. Это книготорговая политика. Когда мы видим в книжном магазине стенды с «заголовками» «Современная женская проза», с их помощью посетителям просто хотят показать, где искать романы о любви, браке, семейных перипетиях. На создание такого пласта романов с хэппи-эндом работает целая издательская сфера. В издательской и книготорговой деятельности понятие «женская проза» обозначает жанр с определенными узнаваемыми признаками. Предполагается, что такие книги, прежде всего, купят и прочтут женщины. А мужчины разве что из любопытства в книжку заглянут, если жена такой роман принесет домой. На эту тему есть целые социологические исследования со статистикой. Правда, я к статистике отношусь примерно так же, как Марк Твен: «Существуют три вида лжи: ложь, наглая ложь и статистика». Так написал американский классик в работе «Главы моей автобиографии», заметив, что высказывание приписывается британскому премьер-министру Бенджамину Дизраэли. Два явно не самых глупых человека... Статистические соображения нарушаются тем же субъективизмом. Сама я, например, такие книги не покупаю, а читаю лишь тогда, когда надо написать рецензию. Предложения насчет сугубо коммерческих книг поступают нечасто. Гораздо чаще у меня в руках оказываются не типичные «любовные романы», а книги, выходящие за рамки шаблона (рассказы Елены Минкиной-Тайчер, роман «Симон» Наринэ Абгарян, «Моль для гламура» Лидии Скрябиной, сборник прозы Марии Бушуевой «Чуть позже зажглись фонари»). Интересно прослеживать, в чем эти книги тяготеют к жанру, а чем от него отличаются. А вот любовные романы Олега Роя с типичной структурой «женской прозы» – какие по половому признаку?..

«Женская проза» в книготорговле существует наряду с «Современной российской прозой» (где также половина имен – женские!), «Детективами» (тоже сплошное восьмое марта в авторском составе), «Фантастикой» (тут с гендерами сложнее) и «Мемуарами». Это совершенно деловой подход. Но увы – и в таком аспекте «женская проза» достаточно уязвима. Уже как большая составная часть потока коммерческой прозы. К масслиту отношение в целом не самое уважительное... Но уже не из-за пола авторов, а из-за «ориентированности» на запросы читателя.

Может, и не истина или объективность, но спокойный и взвешенный критический подход находится между этими Сциллой и Харибдой где-то посередине. Я его определяю так: на уровне масслита «женская проза» выделяется в отдельный сегмент, который можно четко описать и охарактеризовать. На уровне «большой» литературы это беспочвенно и бессмысленно. Если мы начнем искать среди шедевров литературы книгу, удовлетворяющую признакам «женского романа», то обязательно придем к «Анне Карениной» и «Мадам Бовари». Татьяна Сотникова (Анна Берсенева) называет «женской прозой» все, что написано женщинами, не вкладывая в слова подспудного смысла. На круглом столе мы приняли этот термин и эту расшифровку как базовые. Иногда самые простые решения – самые верные.

Вопрос: «Женские романы – необходимое зло или важная часть культурной продукции?» – тоже был намеренно поставлен так, чтобы охватить крайности. Метафора «необходимого зла» для меня объяснима только в медицинском смысле. Правда, Столыпин политизировал ее, когда уподоблял свои действия «крови на руках врача», но это пусть будет на его совести. Даже типовые «женские романы» – не зло как таковое. В их основе лежит благородная в принципе задача – дать людям отдых с книгой. Другое дело, что «отдых» почему-то рассчитан на читателя с весьма невзыскательным вкусом. Отсюда и дилемма: называть ли эти тексты важной частью культурной продукции? Качественно значимой – вероятно, нет. Количественно мощной – однозначно. Но даже в таком качестве она имеет право на критическое рассмотрение! Интересными для критика могут быть и книги по отдельности, и тенденции, и самые распространенные ходы и приемы, и перекличка жанра с «большой литературой»...

Именно поэтому я предложила коллегам продолжить разговор и порассуждать на тему: можно ли утверждать, что вместе с «женской прозой» существует и «женская критика»? И если она есть, то какая? Лично мне представляется, что гендерной критики как таковой не существует, но вполне развито критически-рекомендательное направление для освещения форматной прозы. Своего рода «книжная реклама», которую ведут как отраслевые издания книжного рынка, так и популярные газеты и глянцевые журналы. И вот здесь, конечно, возможен выбор рекомендуемых книг сообразно полу целевой аудитории издания... По мнению Дмитрия Бака, сегодня в России вся критика сводится к рекламе: «Вместо критиков сейчас работают обозреватели (ревьюеры), бренд-менеджеры, им не до негативных оценок, главная задача – разобъяснить, почему ту или иную книгу надо читать, и кому именно... Тебе, Вася, нужна книга номер 5, а тебе, Коля, – номер 8, молодой экстремал полюбит «книгу икс», а путешественник «третьего возраста» – «книгу омега»». Но я все-таки считаю, что книжное продвижение не окончательно подменило критику.

А как видят товарищи по цеху? Вопрос вызвал полный разброс мнений (значит, был удачно задан).

Для Татьяны Сотниковой (Анны Берсеневой) «женской критики» нет, по крайней мере, о ней не ведется таких споров, как о «женской прозе». «К счастью, от критиков-женщин никто не требует, чтобы они обращали внимание только на определенные параметры текста – как в нем описаны семейные отношения и прочее подобное», – так выразилась Татьяна. Для Марии Черняк такого критического направления тоже, скорее всего, не существует. Но с оговоркой: «...если не говорить о специальной феминисткой критике, которая сейчас достаточно активна, особенно на Западе», и которая замахивается на пересмотр традиционных взглядов на литературу и практики письма в феминистской «оптике». Также Мария выразила сомнение в том, что Наталья Иванова, Ирина Роднянская, Валерия Пустовая, Галина Юзефович, Анна Жучкова и другие российские критики разных поколений захотели бы гендерного уточнения их роли в критике. Согласна, я бы тоже не хотела подобного акцента, особенно если бы его уничижительно поставил Непонятно Кто...

А вот Анна Голубкова высказала иное мнение. По аналогии с общим определением «женской прозы» – не более и не менее, чем книги, созданные женщинами, – «женская критика» – это критика, написанная женщинами, полагает Анна. Причем в ее глазах «женская критика» отличается от «мужской» в лучшую сторону: прекрасный пол более основательно подходит к своему предмету, проявляет больше ответственности, а порой и познаний, и активнее работоспособен. Факт «превосходства» безапелляционно утверждать не будем. Но «женская критика» без дополнительных коннотаций имеет место быть. Доказательством чего служит и моя колонка.

Елена Сафронова: личная страница.

Уже сегодня вы можете заказать рецензию на свои произведения у Елены. Профессиональная рецензия от Pechorin.net - ваш быстрый путь к публикации в лучших печатных или сетевых журналах, к изданию книг в популярных издательствах, к номинациям на главные литературные премии. У нас самая большая команда критиков в сети: 33 специалиста, 24 литературных журнала, 7 порталов. Присоединяйтесь к успеху наших авторов. Направьте свою рукопись нам на почту: info@pechorin.net, - и узнайте стоимость разбора уже сегодня.