Рецензия Киры Грозной - писателя, критика, лауреата литературных премий, главного редактора и издателя журнала «Аврора» (Санкт-Петербург), литературного критика «Pechorin.net» - на стихотворения Инны Тепловой.
«Я знаю, память – временно́е решето», – так начинает автор свой монолог (или диалог с читателем) в стихотворении «Память», открывающем подборку. Это стихотворение также искренне и доверительно открывает перед нами дверь в авторский мир, нежный и хрупкий, наполненный созерцательной мудростью девушки-поэта. Следующие тексты подборки только поддерживают первоначальное впечатление.
Первое же стихотворение автору удалось. Я споткнулась только на первой строке последней строфы:
Мира распадается, и это не ново́…
«Ново́» с измененным ударением, поставленным ради рифмы с «моего» – это неудача. В ритмических стихотворениях ударения очень важны, и они должны быть правильными. Но дочитаем строфу. Концовка стихотворения очень образна, все сложилось:
…Исчезнет всё в решетчатом тумане,
Как исчезает всё в открытой ране
Дырявого кармана моего.
В последующих стихотворениях у автора ещё немало находок – замечательных и, что важно, неожиданных образов:
Конфета со сгущенным молоком
Растает, скорчится.
Скажи, дружище, гугл-точка-ком,
Когда всё кончится?
Или:
Давай начистоту. Передо мной
Не личность даже – плоская картинка.
Живого человека четвертинка,
Цветастый фантик, зритель подсадной.
Это стихотворение – про «декоративного» неискреннего человечка (персонажа, близкого лирической героине, говорящей от первого лица) – мне понравилось от и до; пожалуй, в подборке оно лучшее.
Также хорош и вот этот текст:
До света жадны окна кабинета,
Они еще напоминают лето,
Но стол листвой завален документной,
Желты коллеги после отпусков.
Фейсбук опять клянет большевиков,
Обед все ближе, а тепло все дальше,
И ощущение невыносимой фальши
Усиливает цокот каблуков.
Невзирая на одну неточную рифму и канцеляризм «документной», сам текст представляет собой довольно интересную, яркую стихотворную зарисовку.
Стихотворения этой подборки, на мой взгляд, неравнозначны. И не все они удачны. Например, стихотворение «Облик человечий» кажется написанным по специальному заказу для учащихся школы духовенства. Обращение поэтов к Всевышнему, вкрапление слов молитвы в стихотворный текст – это «тонкий лед», требующий высокого уровня поэтического мастерства и предельной искренности. А можно ли говорить об искренности там, где автор показан читателям единственным «белым и пушистым» персонажем произведения?
Вокруг лирической героини по улицам ходят люди, кажущиеся больными, с нездоровыми взглядами; это уже не люди, а только их тени. Отмолить их, помочь вернуть «облик человечий», конечно, святой долг автора – единственного в бездуховном мире, кто вспоминает о необходимости молитвы.
Однако святость темы не есть индульгенция! На святую (для автора) тему писать нужно только блестяще (либо – никак).
Заметим, что автор тяготеет к силлабо-тонике, но при этом допускает то тут, то там откровенно слабые рифмы: «решето – до», «часы – азы», «скоро – слово», «если – песни», «моя – говоря», «квадратных – приятно», «кабинета – лето – документной», «гордости – вздор нести». Налицо отсутствие тщательной доработки текстов. Вероятно, автором пока не ставилась такая задача. А зачем? Ведь Инна Теплова добивается выполнения поставленных перед собой задач. И читателям ее стихи по душе: они искренние, светлые, интересные, вдумчивые. Однако если мы оцениваем подборку Тепловой с позиций зрелой поэзии, то замечания уместны и даже необходимы. Автору требуется кропотливая работа, ответственность за каждое слово, каждый образ. Пожалуй, образы – наиболее сильная сторона поэзии Тепловой. Осталось отточить рифмы.
Дорогая Инна, ищите слова, не допускайте небрежностей! Для того, чтобы вырасти в настоящего большого поэта, у вас есть все необходимые данные – талант, культурный уровень, мастерство, а главное, душа.
Впрочем, Инна Теплова – уже сложившийся поэт, со своим уникальным миром, умением придавать лирическую окраску бытовым ситуациям и личным переживаниям. Что касается рецензируемой подборки, то некоторые её тексты, на мой взгляд, достойны публикации в литературном журнале.
Кира Грозная: личная страница.
Инна Теплова. Поэт, член Союза российских писателей. Родилась в 1987 году. Окончила Калужский филиал Академии бюджета и казначейства. Публиковалась в Литературной газете, в журналах «Формаслов», «Белая скала» (Крым), «Новый Орёл + XXI век» (Орёл), «Гостиный Дворъ» (Оренбург), в многочисленных сборниках и альманахах. Лауреат областной литературной премии имени Марины Цветаевой в 2021 году. Финалистка Всероссийского фестиваля молодой поэзии им. Л.А. Филатова «Филатов Фест» в 2022 году. Автор сборников стихотворений «Неслучайно», «Звучу» и «Послеюность». Живёт в Калуге.
Стихотворения Инны Тепловой:
Память
Я знаю, память – временно́е решето.
Она не памятник, не крестик на ладони,
Не каменный колодец, что бездонен,
Не просто то, что пребывало до.
Она просеивает время и меня.
Я рассыпаюсь незаметно, постепенно,
Спокойно принимая перемены,
Покорно им навстречу семеня.
Я рассыпаюсь непредотвратимо
На месяцы, недели, дни, часы,
На части речи, слоги, на азы –
На буквы сетевого псевдонима.
Мир распадается, и это не ново́,
Исчезнет всё в решетчатом тумане,
Как исчезает всё в открытой ране
Дырявого кармана моего.
***
Сегодня запах преющей листвы
кружит по улицам,
и некогда любимый вид Невы
карикатурится.
Когда мне можно будет уходить
из дома вечером,
под утро возвращаться и скулить,
грехом помеченной?
Не тороплюсь, но даже у кастрюль
тускнеет олово.
Вчера была надежда, был июль,
и было здорово.
Конфета со сгущённым молоком
растает, скорчится.
Скажи, дружище гугл-точка-ком,
когда всё кончится?
Послеюность
Хоть бейся головой о стену, хоть кричи –
Сломалось ощущение полёта.
Как будто я, от грязной бутсы отскочив,
Безжалобно лечу в свои ворота.
Лечу и чую страх, и знаю ветра вой,
А время приземления не знаю.
Как пуля-дура, что летит с передовой,
Но не врага, а зрелость догоняет.
И траектория разительно проста –
Отрезок, пронизающий безлунность.
Я на земле. Земля мягка. Трава густа.
Так вот как попадают в послеюность.
***
В немоте даже дом не дом.
В безмолвии город – не город.
Весна происходит с трудом.
Без труда – только снег за ворот.
Но уже наступают слова,
рвутся в бой, обгоняя друг друга.
Неуступчивые существа
бойко заполоняют округу.
И становится городом дом,
вырастая вокруг человека
(он внезапно так мал, ведом
и растерян). Такая опека
человеку нужна позарез.
Он смущён, он напуган изрядно.
Он привык обходиться без
всяких слов, но белеет тетрадный
разворот, обещая помочь,
обещая защиту, и скоро
наступает весенняя ночь.
Человек подчиняет слово.
***
Давай начистоту. Передо мной
Не личность даже – плоская картинка.
Живого человека четвертинка,
Цветастый фантик, зритель подсадной.
Ты даже говоришь декоративно,
Твою каллиграфическую речь
Легко представить письмами и сжечь,
И от того всё более противно
Быть зеркалом и образ твой беречь.
Клянусь, однажды выскользну из рук,
Не упустив свой шанс переродиться.
В осколках отразятся небо, птицы,
Летящие, взаправдашние птицы,
И, наконец, твой искренний испуг.
Звучу
Послушай меня. Я пустой человек.
Не спеши возражать. Постарайся услышать.
Голос мой – это звон оцинкованной крыши
Под атакой дождя. Он из тех фонотек,
Где хранятся шумы пустотелых предметов,
Когда в них попадает имеющий вес
Посторонний предмет. Голос мой – это где-то
Заплутавшее эхо, словарный регресс.
Я пустой человек и звучу только если
В меня, словно в гулкий объёмный сосуд,
Льются чистые звуки и новые песни.
Послушай меня ещё пару минут...
Метаморфозы
Оранжерейно-душная, безвременно моя.
Семь метров, изумительно квадратных.
И даже прозябать, по правде говоря,
Мне в этой комнате особенно приятно.
Здесь я останусь, здесь врасту в паркет.
Зазеленеют пальцы и ключицы,
И станут поглощать животворящий свет,
И он мне наконец-то пригодится.
Я не страшусь таких метаморфоз:
Не петь, но пить и наполняться влагой
В компании лилейников и роз –
Великое сомнительное благо.
***
До света жадны окна кабинета,
Они ещё припоминают лето,
Но стол листвой завален документной,
Желты коллеги после отпусков.
Фэйсбук опять клянёт большевиков,
Обед всё ближе, а тепло всё дальше,
И ощущение невыносимой фальши
Усиливает цокот каблуков.
В окне умытом липа золотая
Листками машет и почти взлетает.
На каждой ветке – бабочкина стая,
Но ветви остаются при своём.
Сентябрь шелестит календарём,
И я как липовая Vindula erota,
Трепещущая, ждущая полёта,
Пронзённая игольным остриём.
Облик человечий
В знойный час, когда асфальт уже дымится,
Мне прохожие мерещатся больными.
Я гляжу в их обмякающие лица –
Люди видятся слепыми и немыми.
Жар асфальта поднимается всё выше
И дрожит в автомобильном перегуде,
Но пока ещё меня способны слышать
Исчезающие, призрачные люди.
Я стараюсь говорить как можно громче,
Отмечая неминуемость прохлады –
Так мне кажется. Но с губ слетает "Отче
наш...", и выздоравливают взгляды.
"Да святится..." – вот в осмысленные лица –
"Да приидет" – возвращается дар речи –
"...будет воля..." – и сознание струится,
Воскрешая ясный облик человечий.
***
Имею силы не писать, если не о чем.
Мне в этом видится повод для гордости.
Лишь иногда патологически-девичий
Я начинаю рифмованный вздор нести.
Тогда рождаются изысканно пошлые,
Безвкусно-тошные фразы-стенания,
И рвётся перебродившее прошлое
Продемонстрировать языкознание.
Я научилась тишине, пресекаю вздор
В зачатке, чувствуя нёбом слова не те.
Могу поддерживать вымученный разговор,
Могу красиво молчать, что ни спро́сите.
Могу смотреть выразительно, горячо,
Производя впечатленье приятное.
Имею силы писать, если есть о чём.
Надеюсь не приключится обратное.