До агонии далеко («Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

До агонии далеко

(«Метаморфозы критики» Елены Сафроновой)

Литературная колонка критика Елены Сафроновой «Метаморфозы критики». Это гибкое, текучее и всеобъемлющее название означает мобильное состояние современной литературной критики, ее новые виды, формы, которые принимает жанр сегодня. Обо всем этом пойдет речь в материалах колонки. Также «метаморфозы» означают многообразие мира и многомерность человеческого восприятия. Мнение читателей может не совпадать с мнением критика.

«Толстожурнальная» литературная критика – тема поистине неисчерпаемая. Ей можно посвящать все новые колонки, но так и не охватить всего феномена. Возможно, я в перспективе так и сделаю: начну писать о разных аспектах журнального критического поля. Но почему-то начать хочется с самого мрачного: с многочисленных разговоров о «смерти» традиционной «толстожурнальной» критики, каковые звучат уже довольно давно и даже стали общим местом. И даже эта тема в целом слишком широка для одной колонки. Ограничимся одним аспектом. Тем, который на виду в текущем литпроцессе.

В 2018 году Игорь Дуардович, бывший тогда главным редактором журнала «Новая Юность», придумал для этого издания рубрику «Лёгкая кавалерия». Название соответствовало концепции: площадка для публикации «критики быстрого реагирования» – небольших по объёму, острых по стилю, полемичных по содержанию откликов не только на актуальные художественные, но и на злободневные социальные явления. Так что по жанру это был гибрид критики и публицистики. Годом позже Дуардович перешел работать в журнал «Вопросы литературы» и перевел рубрику туда. Именно в «ВЛ» «Лёгкая кавалерия» расцвела пышным цветом и стала одним из постоянных раздражителей литературного сообщества. Вплоть до того, что «коллективное бессознательное» пишущей и читающей страты с нею и связывает пророчества о близкой (и едва ли не случившейся уже) гибели отечественной критической мысли. С недавних пор редактором «Лёгкой кавалерии» стала Анна Жучкова.

«Лёгкую кавалерию» нынче принято бранить и с тезисами ее авторов спорить в выражениях разной степени корректности. Скажем, поэт Евгений Никитин в № 186 портала Лиterraтура (осень 2020 года) признается в том, что он «...отказался участвовать в круглом столе «Критическая дерзость и бескомпромиссность: реальность или утопия...», когда понял, что глашатаями дерзости и бескомпромиссности будут авторы рубрики «Легкая кавалерия» сетевой версии журнала «Вопросы литературы». Пост Никитина доступен по ссылке.  

Это пример характерный, хоть и единичный. Случаев недовольства «кавалерией» множество, всех не перечислишь. Оно порой прорывается спонтанно, а порой осознанно. Предваряя пост Никитина, редакция Лиterraтуры пишет об упомянутом «круглом столе» под модерацией Анны Голубковой: «Вопрос о том, можно ли провести границу между литературной критикой и личными нападками на того или иного автора, был одним из центральных в обсуждении». Если отвечать на этот вопрос с позиций Никитина, то «ЛК» становится краеугольным камнем обсуждения и едва ли не главным виновником бед сегодняшней критики. А от этого недалеко и до «эсхатологических настроений», о которых я говорила выше. Попробую на вопрос (и на эсхатологические настроения) ответить со своей субъективной точки зрения.

С одной стороны, «лёгкие кавалеристы» – от инициатора проекта Игоря Дуардовича до авторов статей – и сами не скрывают: они пришли дать критике «новые формы», о которых мечтал еще Треплев у Чехова. Екатерина Иванова в журнале «Знамя» (№ 4 за 2019 год) в обзорной статье «Ударная волна фактов и лёгкая кавалерия» выделила новой рубрике целую главу: «Лёгкая кавалерия наносит ответный удар». Екатерина объясняет возникновение этого феномена следующими культурными особенностями нашего времени: «...критический отзыв перестаёт отличаться от читательского мнения, изложенного в блоге. Если раньше главным достоинством литературно-критического текста считались новизна и глубина мысли, то теперь как высший комплимент звучит «читается легко». В этой ситуации критикам остаётся только пойти в атаку, и это вполне успешно делает новый журнальный проект – «Лёгкая кавалерия» под руководством Игоря Дуардовича в журнале «Новая Юность». И еще: «...Сегодня литераторы существуют в ситуации огромной «фейсбучной толпы», где для того, чтобы тебя услышали, нужно орать. Громко и некрасиво. Если ты будешь тих и интеллигентен, тебя не услышат, не прочтут. Для литератора это соблазн, для критика – соблазн вдвойне, потому что критик вроде бы должен... вот это самое: критиковать, ставить на место, бичевать пороки, применяя сильные, на грани фола, средства, эпатаж. Да, так начинается деградация профессии» (sic! – Е.С.).

Дебютантов Екатерина зовет «12 злобных критиков», насколько понимаю, это цитата. При этом подчеркивает: они говорят о том, о чем испокон века призвана была рассуждать литературная критика: «о литпроцессе, новых книгах, литературных проблемах, течениях, поколениях, форматах, этике, онтологии, времени». То бишь темы-то старые; только формы подачи новые. Повторюсь, «Легкая кавалерия» расширяет круг вопросов за счет тех, которые раньше считались не критическими, а публицистическими – другим изводом обществоведения. Но ведь критика отличается от академического литературоведения тем, что рассматривает художественные явления в социальном контексте, в плане общественной реакции. Слово «злобность» –(само)оценка интонации критиков. Несоразмерная, вряд ли ко всем примерам подходящая, даже если это самоирония. Допустим, Сергей Морозов прост как правда: «Если что-то действительно плохо с точки зрения критика, то как тут сказать иначе?» – но от него никто иного и не ждет. Или Анна Жучкова и ее речь о «реинкарнации» «Журнального зала» (напомню, тогда портал прекращал работу, и его судьба многих в литературной среде тревожила) как о поводе для «реформирования» критики. Однако «ЖЗ» возродился, а критика в нем практически не переродилась, отчего и возникают дежавю разговоры о кончине «толстожурнальной» критики. Я бы не назвала позицию Жучковой негативной – скорее, обеспокоенной и потому радикальной, то есть призывающей к решительным действиям (что, по гамбургскому счёту, призывом и осталось). Но, так или иначе, «легкие кавалеристы» обозначили себя в амплуа «злобных критиков» – и напросились, как в народе говорят. Справедливости ради отметим, что просторечные слова, которыми удостаивают «кавалеристов», есть симметричный ответ на их собственный лексикон. «Легкие кавалеристы» сильно упростили критический дискурс, что есть, то есть. Но я не считаю, что критика умрет от того, что начнет говорить на языке, понятном массам. По-моему, это, наоборот, привлечет в нее «свежую кровь».

Итак, повторюсь, упреки в адрес «кавалерии» и в адрес «Вопросов литературы», якобы уронивших планку критического разбора, стали привычными.  Я воспринимаю их как некий фон или белый шум, не обращаю внимания. Но недавно попался на глаза свеженький и нетривиальный пример. Портал «Textura.club» подводил «Литературные итоги первого полугодия 2021». Елена Иваницкая высказалась так: «В эти полгода мне бросилась в глаза удручающая тенденция в нашей литературной критике. Подмена критического высказывания бессодержательным словесным захлёбом существовала и раньше. Но всё же на таких площадках..., которые можно назвать... ну, мягко скажем, всеядными. Теперь этот поток дохлестнул до «толстых журналов», прежде строгих к уровню и осмысленности публикуемого». Далее она привела фрагмент рецензии популярного современного критика, создателя одного литературного ресурса. По мнению Иваницкой, «Это невозможно и нестерпимо. Но опубликовано... В журнале «Знамя» (2021, 5) в разделе рецензий... Что это вообще такое?».

В глазах Иваницкой, планку литературной критики уронил уже и журнал «Знамя». Кстати, один литературный портал (и его основательница) негативно оцениваются в материале для другого литературного портала – а не для «толстого» журнала. Щекотливый момент? По-моему, да, но, может, это и есть неоднократно и многоголосо декларированное исчезновение критической этики?.. Или просто своеобразно понятая принципиальность «злого критика». Елена Иваницкая – тот игрок литературного поля, который последовательно выступает против того и сего, и пятого, и десятого. Иногда хочется вспомнить эпизод, введенный Довлатовым в культурную мифологию: «Если Евтушенко против колхозов, то я за» (Иосиф Бродский). Если Иваницкой что-либо не нравится, «значит, сапоги хорошие, надо брать», как говорилось в одном известном фильме и тоже стало культурным мифом. «...невозможно и нестерпимо, но опубликовано в журнале «Знамя» – может, не так уж невозможно и не настолько нестерпимо, коль редакция ничего страшного не заметила?..

Строго говоря, в «толстых» журналах за их долгую историю было опубликовано много текстов, к которым можно придраться. Читатели и придирались. По-разному. В «Литературной России», скажем, печатались пародии Евгения Минина на современных критиков. Пародист едко высмеивал наукообразие стиля, тягу к выспренним выражениям, длинноты и отступления ради демонстрации интеллектуального уровня критиков. Мы могли бы привести цитаты из перифразов Минина, но не делаем этого из этических соображений. Главный смысл упоминания этого факта литературного настоящего в другом: «протаскивание» в газете никак не сказалось на авторских стилях рецензентов. В их позднейших отзывах по-прежнему встречаются и «оголенно личные признания», и «печать резкой индивидуализации», и «авторское отстранение от рассказа не мешает прожитости», и еще более заковыристые перлы, не уступающие тем, что Иваницкая окрестила «нестерпимыми». И все это публикуют не менее «толстые» и не менее авторитетные, чем «Знамя», журналы: «Дружба народов», «Новый мир», «Урал»... Дело вкуса? Или дело редакции? И то, и другое. Если одному критику не понравилась рецензия другого критика, опубликованная в солидном издании, это еще даже не «тенденция». И уж, конечно, не агональное дыхание Чейна-Стокса (развивая метафору «близкой смерти критики»).

Кстати, ресурс, о котором неодобрительно отозвалась Иваницкая, – неплохой литературный портал, созданный силами одного энтузиаста и быстро набравший популярность у авторов. Можно было бы сказать, что критикесса права, и «всеядный» ресурс берет кого попало... Но на этом портале охотно публикуются авторы, которые, казалось бы, избалованы публикациями в «толстых» журналах и печатными изданиями собственных книг и не нуждаются в расширении своей литературной орбиты за счет ресурсов сомнительного качества. Среди критиков это – Ольга Балла, Владимир Коркунов, Валерия Пустовая, Анна Голубкова... По-моему, налицо прекрасная иллюстрация того, что «толстяки» и новые литературные ресурсы не должны враждовать и состязаться между собой. Их успешное сосуществование с «перекрестными» публикациями одних и тех же авторов, может быть, и есть одна из «новых форм» бытования, в том числе, литературной критики? Я склоняюсь к этой мысли. А если Иваницкая так не считает и не отдает свои материалы на «всеядные порталы», это, скорее всего, к лучшему.

Кстати, и в одиозной «Легкой кавалерии» на сегодня (уже во время бытования рубрики в «Вопросах литературы») высказались многие безусловные авторитеты: Владимир Новиков (с колонкой на острую тему «О женской прозе»), Александр Мелихов, Алексей Варламов, Ольга Славникова, Роман Сенчин, Алиса Ганиева. Авторы, которых нельзя заподозрить ни в чрезмерной легкости, ни в чрезмерной радикальности. О чем это говорит? Наверное, о том, что у страха глаза велики.

С изобретением рубрики «Легкая кавалерия» традиционная толстожурнальная критика никуда не делась!.. Она по-прежнему существует. Откройте любой номер любого «толстяка» – увидите две, три, пять «стандартных» рецензий и как минимум одну обзорную либо проблемную статью!.. Но о них не говорят, из-за их содержания не возмущаются, потому что такие материалы естественны для критики, как дыхание и кровоток (раз уж мы оперируем медицинской системой образов). Споры и возмущение вызывает то, что выламывается из рамок. Но ведь и в той же «Лёгкой кавалерии» «переходят границы» далеко не все эссе! Екатерина Иванова свидетельствует в своем обзоре: «Эссе Сергея Чередниченко о Солженицыне столь острой реакции блогосферы не вызвало, а жаль, потому что пишет он вещи нетривиальные, требующие осмысления, провоцирующие на споры». В одном случае автор провоцирует полемику, а ее нет; в другом – она возникает едва ли не на пустом месте. Чем это объяснить? Вопрос, скорее, к социологам, чем к литераторам; ответ, мне кажется, лежит в плоскости «психологии толпы» (ФБ с толпой, напомню, сравнила Иванова).

По мне, если какое явление и угрожает существованию «толстожурнальной» критики, то это бедственное положение самих журналов, ее аккумуляторов. Но это огромная и не критическая, а публицистическая тема. Я не стану ее здесь развивать. Но даже полное исчезновение (тьфу-тьфу!) «толстых» журналов не приведет критический жанр к тупику. Ибо сказано давно и не нами:

«...рост этих новых явлений происходит только в те промежутки, когда перестает действовать инерция; мы знаем, собственно, только действие инерции – промежуток, когда инерции нет, по оптическим законам истории кажется нам тупиком. (В конечном счете, каждый новатор трудится для инерции, каждая революция производится для канона). У истории же тупиков не бывает. Есть только промежутки». Юрий Тынянов. «Промежуток». 1924 год.

Мой вывод из сказанного выше совпадает с выводом Тынянова. Даже если кажется, что какое-то культурное явление (например, привычный формат литературно-критической статьи) зашло в тупик, не верьте впечатлению и не поддавайтесь панике. В литпроцессе, как и в истории, тупиков нет. Есть промежутки. Если угодно – тоннели, выводящие на свет, как пел Владимир Высоцкий.

Елена Сафронова: личная страница.