«Роман-газета» № 19-20, 2022

Гимн любви и памяти

Чтение автобиографической повести Владимира Куницына «Оглянись, или Хрустальные проводы» предполагается неспешное, рефлексивное. Текст имеет глубокую психологическую структуру.

Владимир Куницын, известный литературный критик и прозаик, подобно многим писателям, таким как Лев Толстой, Иван Бунин и Максим Горький, изучает историю своего детства, пытается нащупать корни и грани, формирующие личность писателя.

Роман начинается с главы «Две рубашки». Здесь автор раскрывает обстоятельства своего появления на свет. Речь идет о двухдневных родах матери, 23-летней женщины, выставленной жестокосердной акушеркой в коридор.

Появляется спаситель, фронтовой врач. Он разрезает двойную рубашку, в которой запутался младенец. Таким образом, под раскаты «солдатского мата» рождается новый герой, которому предрешено в будущем стать писателем. Как это происходит? С чего все начинается? Это первые воспоминания о раннем детстве, визуально простые и ясные: косой луч слева от окна, руки матери.

Далее следует гимн любви сына к матери, восторг и упоение перед женщиной, давшей жизнь человеку. Такое растворение в любви между сыном и его мамой формирует на всю жизнь защиту, силу и чистоту, которые хранит человек с детства. «Золотой купол» такой любви – это вершина слияния с высшей точкой жизни, понимание ее глубинных тайн, раскрытие ее загадок.

«Мама, мальчик! Не размыкайте объятий! – под этой защитой вы бессмертны», – делает вывод писатель.

Несколько последующих глав связанных с первой, – тема детства и становления души. Подробный анализ того, как формируется личность, и какие испытания подстерегают ее на этом пути.

Испытания нешуточные. Вот мальчик с мамой выпадают из битком набитого лупоглазого автобуса в сугроб, чудом не попав под колеса. Мальчик испытывает смертельный ужас, а мама смеётся. Она учитель русского языка и литературы. Ей тридцать лет, а будет 90, – забегает вперед автор. Мельком автор упоминает о рождении братьев, но это не становится для него психотравмой. Образованная мама смогла найти общий язык со старшим сыном в отношении младших. Большое внимание уделяется бытовым проблемам детства. Волею судьбы родители мальчика оказались в Тамбове. Однажды они, вернувшись из гостей ночью в комнату, где жили, обнаружили, что их сына, весом 4,5 кг, которому была всего неделя от роду, пытались сожрать тамбовские клопы.

«Я был так густо обсижен клопами, что скрылся под ними целиком», – утверждает автор, удивляясь тому, что они с матерью запомнили тот звук, с которым сыро и тяжело падали на пол раздувшиеся твари, разбегаясь от света лампы, которую включил отец, когда мать развернула пелёнки.

Через полтора года после того случая отцу как редактору местной молодежной газеты выделили комнату в 6 квадратных метров с окном, выходящим на городской базар. Надо понимать, что в 1948 году получить комнату, да еще и в центре Тамбова, было очень престижно. Клопы водились и здесь, но семья была уже привыкшая к трудностям, к тому же перед глазами был трагический опыт фронтовика Николая Шавлова – друга семьи, сын которого был с детства разбит церебральным параличом. «В глазах их была такая любовь, словно и не они на меня тогда смотрели, а через них смотрел Господь», – вспоминает писатель отношения с этой семьёй, сильно повлиявшей на его мировоззрение. История этой семьи фронтовых друзей родителей заставила его задуматься о человеческих судьбах, о жизни и смерти.

«Вот и думай, для чего судьба расставляет горькие чаши на пути людей, которым и так хватает испытаний? Взять ту же Шурочку: сколько она хлебнула горюшка на фронте, вырывая из крови и грязи чужие жизни? А бабушка Шавловых? В возрасте тёти Шуры ей довелось пережить уничтожение Антоновского восстания на Тамбовщине в 1920–1921 годах. Что за восстание было такое, кто теперь знает, кроме историков? Кто вспоминает о нём? А между тем, «восстание Антонова», по моему разумению, одно из ключевых событий XX века в России! Именно тогда, на Тамбовщине, советская власть в открытую ополчилась на русское крестьянство», – фиксирует мысль писатель, пытаясь разобраться в исторических событиях, давно забытых, но значительно повлиявших на эпоху. Эти политические вставки в защиту русского мужика-крестьянина и обвинения в адрес тех, кто его уничтожал, занимают несколько страниц текста, и опираются на архивные документы, с которыми работал писатель.

«Что мы вообще знали, тамбовские пацаны, тогда, в начале 50-х годов, обмирая от восторга на фильме «Котовский» с Николаем Мордвиновым в главной роли? Ничего мы не знали о том, как он, Котовский, рубил наградной шашкой «в капусту» наших земляков только за то, что они возмутились против голодной смерти своих детей и стариков! И были враз перекрещены из вчерашних крестьян, основной «пехоты революции» – в «бандитов», – признаётся автор, который из архивов узнаёт жестокую правду, скрытую за семью печатями.

То, что пережил народ, автор изображает метафорически: «Огромное мне видится поле, по которому бредут сквозь горестный туман миллионы бывших людей. И жертвы касаются своих палачей, а палачи своих жертв плечами, и целые семьи, династии, знаменитые и простые рода, и даже поколения людей, уничтоженных друг другом в смуте и помешательстве гражданской ненависти, бредут сквозь этот вечный туман – вместе! Нет безысходнее вражды, в которой народ уничтожает сам себя. Нет больнее боли, как невиновные ни в чём сироты, дети «врагов» и «победителей».

Далее писатель дает своё чёткое определение тому, что называется родиной: «Она, родина моя, в этих стариках и старухах, прошедших через земной ад, а глядящих на тебя детскими глазами. Трогающих тёплой рукой и сующих в карманы яблоко или горсть семечек. В детях, бегающих по тем же тропинкам, что и я, в милосердии тишины поля и леса и реки на рассвете».

После философских и лирических отступлений, писатель снова вспоминает детали детского быта: «Я прячусь под столом, накрытым праздничной скатертью почти до самого пола. Наверху папа и гости дегустируют «вырви глаз». Папе и гостям немного больше тридцати, семь лет прошло, как отвоевали с фрицами, каждый был не раз ранен, но в них кипит радость, я это осязаю через стол, не понимая причины самого кипения».

Отец нашего героя, сибиряк, рассказывает гостям, как он ходил с дедом на медведя, и своими охотничьими рассказами покоряет всех фронтовиков-тамбовчан, сидевших за столом. После кульминации отцовского сюжета, когда «Медведь мужику когтями скальп с загривка на глаза – р-раз! А Макар мишку по-борцовски в замок цап, и из последних – хрясь! Переломил хребтину! Вернул Макар на затылок свой скальп вместе с волосами и выполз к деревне. Выжил!», впечатлительного ребенка, прятавшегося под столом, вырвало на ногу герою Советского Союза Комиссарова. Очнулся мальчик в кровати, испытывая горькое чувство стыда перед отцом и дедом Иваном, и прадедом Петром, гордо называвшими себя медвежатниками.

После этого юный герой пережил смерть Сталина с рыдающими взрослыми в детском саду и вора, обкомовского слесаря, чудом не убившего мать и брата, вора, которому определили справедливый срок 5 лет, а выпустили из тюрьмы в 1961 году, когда семья будущего писателя переехала из Тамбова в Москву.

Последним «тамбовским» ярким воспоминанием становится ожидание отца, когда он придёт на обед из обкома партии. Мальчику – 7 лет, маме – 30, отцу – 33. Всего через восемь лет он, Георгий Куницын, будет решать участь фильма Тарковского «Андрей Рублёв». Окажется лицом к лицу с самой выдающейся творческой элитой Советского Союза. И его мнение будет значить много. Неимоверный кульбит судьбы, считает автор. Далее следует гимн отцу и восхищение его судьбой.

Больше всего в судьбе отца писателя поражает эпизод, который случился с отцом в юности. Как-то на уроке математики в шестом классе учитель, не выдержав, спросил: «Гоша, ты «Недоросль» Фонвизина читал?» Гоша не отвечает, но с этого дня становится первым учеником Киренской средней школы № 1. И 19 июня 1941 года ему вручают золотую медаль. Отец – человек, сделавший себя сам. В 15 лет он был второгодником, матёрым хулиганом, шпаной, у него на руке была татуировка якоря – в память о матросских походах с отцом на барже по Лене.

Но... он единственный в классе перечитал всю школьную библиотеку от «А» до «Я». Всю свою сознательную жизнь он рвется учиться и преодолевает соблазны. Даже когда у него четыре сына, и младшему – год, он рвется учиться и отказывается от хорошего места – секретаря по идеологии. Едет в Москву и через 4 года защищает кандидатскую диссертацию «О партийности литературы» на кафедре Теории литературы и искусства.

Куницын утверждал в этой работе, что «талантливое искусство не бывает реакционным». Говорил, что «лживая идея непременно умирает, если отображающее её искусство правдиво». Свои идеи Георгий Куницын разовьёт позже в докторской диссертации «Политика и литература», а в 1974-м закончит фундаментальное исследование, которое до сих пор остаётся единственным в России по этой проблеме, – «Общечеловеческое в литературе».

С 1963 по 1966 годы Георгий Куницын работает в ЦК, «продюсирует», пробивает, защищает и спасает такие фильмы, как «Берегись автомобиля» Э. Рязанова, «Крылья» Ларисы Шепитько, «Обыкновенный фашизм» М. Ромма и другие. Знакомство с Андреем Тарковским, а потом и все события вокруг фильма «Андрей Рублёв» Куницын-отец и в конце жизни расценивает как драгоценный подарок судьбы. Уже читая сценарий, он понимает, что перед ним шедевр. Эту точку зрения ни в Госкино, ни в ЦК никто не разделяет. Куницын, как историк, углубляется в изучение эпохи Рублёва и со знанием дела разбивает аргументы противников сценария, шаг за шагом снимая с авторов обвинения в исторической неправде и антипатриотизме. Фильм снят на государственные деньги. Тарковский счастлив. Но место Куницына в ЦК занимает бывший подчинённый Ф. Ермаш, который тут же положил «Андрея Рублёва» на полку. До 1971 года.

В 1968 году, уже уволенный из «Правды» за то, что единственный вступился на редколлегии за Карпинского и Бурлацкого, Куницын защищает в Институте мировой литературы докторскую диссертацию. Вернее защитит через два года в другом институте, так как сверху был дан приказ его завалить.

Дружба свяжет Куницына не только с Андреем, но и со старшим Тарковским, прекрасным Арсением Александровичем. Лягут они оба в переделкинскую землю почти рядом...

Окончательно изгнанный из официальной научной среды, Куницын-старший читает лекции в Институте им. Гнесиных, в Литинституте и на Высших литературных курсах (ВЛК), которые собирают студентов со всей Москвы. Его плотно «пасли», слушали. Он говорил: «Это хорошо, пусть знают, что я о них думаю». И добавлял: «Дальше Сибири не сошлют, а Сибирь – моя родина».

Анализ событий снова разбавляется воспоминаниями детства. Шокирующим становится эпизод о послевоенном окне, в котором «однорукий мужик регулярно бил и таскал по комнате свою молодую, но уже беззубую бабу. Оба кричали «убью!». Баба сопротивлялась и, бывало, валила мужика то на пол, то в растерзанную кровать. Он, пьяный, всегда кричал про одно, про то, как она спала с немцами, пока он воевал. А она кричала, что не видала ни одного немца! И это была правда – все знали, что Клава бедовала в тылу, а он, Андрей, «повредился» на войне головой».

Далее следуют детские книжки, вызывающие слезы, Вовин крестик, подростковые комплексы по поводу огромного носа, родительская порка наследников за шалости, переезд в Москву, – все те, ранящие и тревожащие сердце воспоминания о мести, детских драмах и трагедиях, встречах и расставаниях.

Отдельные главы посвятил писатель братьям, учебе, трудностях в овладении иностранным языком, о пытках освоения пятидневного курса английского языка и поступлении в аспирантуру, а также – приятелям и друзьям отца, известным деятелям культуры.

Во второй половине автобиографической повести описывается становление писателя, учеба на философском факультете и в аспирантуре, увлекательное общение с коллегами и друзьями. Она более насыщена разнообразными событиями, описаниями дач и курортов, но не так трепетна и тонка, как воспоминания о Тамбове. С главы «Хрустальные проводы» начинается мощный поток автофикшна, – воспоминания текут рекой, причудливо изгибаясь, они не структурированы, как раньше, а соединены в тонкую цепочку, то обрываясь, то вновь соединяясь. Они повторяются, вычурно объединяясь каким-либо случаем или выпивкой. Он вспоминает соседа в доме на Песчаном, директора Института марксизма-ленинизма Г.Д. Обичкина, Эрнста Неизвестного, драматурга Л. Зорина, Юрия Бондарева, духовника из Лавры и многих других людей. Тут же он описывает своих детей и путешествия по городам и любимым местам, все больше переходя на мемуарный тон повествования. Смешиваются Петербург и Донской монастырь, Крым и Переделкино.

Чувствуется, что автору хочется объять необъятное. Получается мозаика памяти, когда яркая, а когда тусклая, но линия сюжета вялая, не скреплена с другими линиями, образующими структуру. Иные случаи скучны, и отдают нафталином, а иные забавны. К примеру, писатель вспоминает, как к нему приехал в гости поэт Игорь Тюленев. Приняв на грудь, они отправились во двор, где Тюленев взял обрубок тополя весом в 60 килограмм и принес его в дом писателю, поставив в прихожую в качестве арт-объекта.

Лейтмотивом всей повести «Оглянись, или Хрустальные проводы» становится память об отце, случаи из его жизни, его поступки, характер и желание писателя равняться на него всю жизнь, брать с него пример. Если гимн матери явственно звучит в нескольких местах повести, то гимн отцу не умолкает нигде, он то усиливается, то затихает до поры до времени, чтобы снова громко зазвучать.

Послесловием в повести становится короткое резюме писателя о влиянии света на его жизнь: «Все, что было и есть хорошего в моей жизни – от света. От луча солнца и светоносных людей. И я кланяюсь всему Божьему, что качнуло меня, как и ветку рябины на краю леса...». Таким образом, заканчиваются «хрустальные проводы» детства и юности, зрелого осмысления своей писательской судьбы.

Роман Андрея Тимофеева «Пробуждение», с которым читатель может познакомиться в 20 номере «Роман-газеты», насыщен политическими реалиями последнего десятилетия, где сквозным лейтмотивом проходит референдум о статусе Крыма. Главными героями романа становятся автор, его друг и сосед Андрей Вдовин, девушка Катя. А также холодная промозглая Москва с ее площадями и митингами, хриплыми выкриками «В Москве майдану не бывать» и маленькой квартиркой в Ховрино, хозяин которой уехал на стажировку в Европу. Автор с любовью описывает эпизоды прошлых лет, вспоминает людей, с которыми приходилось общаться, оценивает их политические взгляды. Главная тема – Украина, и все события, которые выстраивают роман в единое повествование, связаны с ней.

На самом деле писатель хочет досконально разобраться в прошедшем десятилетии, пытается найти предпосылки войны и увидеть ее причины. Главный вопрос, который он ставит в своем тексте: «Можно ли было избежать войны?». Он выделяет в современной реальности один из типов современного деятеля новой политической ячейки, настроенного изменить жизнь людей, но при этом не думающего о людях и о том, хотят ли они изменений. «Налитые яростью глаза» – одна из самых ярких характеристик, данных персонажу по имени Андрей. Станет ли такой тип новым литературным героем? Покажет время. Вполне земной и человечной в тексте выглядит тяготеющая к религии девушка Катя, которая больше всех пострадала от политических амбиций Андрея.

Автор зачастую не понимает политической нацеленности героев и их настроений, поэтому ради интереса попадает на собрание одной из политических ячеек в Коптево, но оно его разочаровывает.

Во второй части писатель рефлексивно пытается разобраться, что такое патриотизм русский и что такое патриотизм украинский, вводя новых героев в роман. Герои тыла часто оказываются в оппозиции, спорят, заблуждаются и страдают, в то время как на передовой гремят взрывы и погибают мирные жители.

Автор часто упоминает о церкви и ее духовных праздниках, в частности, Пасхе. Эта тема связана с Катей и ее стремлением увидеть в жестокости жизни хоть какой-то логический и упорядоченный смысл. Львиная доля романа посвящена ее отношениям с Андреем и попыткам девушки выстроить нормальные человеческие отношения с человеком, одержимым политическими амбициями. Эти попытки заканчиваются уходом Андрея к коллеге по политическому цеху, такой же одержимой политическими идеями, как и Андрей. Спасение России, национальные идеалы и национальная элита – вещи, о которых задумывается автор, вслед за пропагандистами, героями митингов и собраний, глядя на страдающую Катю, которая находит утешение в церкви. Писатель, переживающий за Катю, приходит поговорить о самом главном, что его беспокоит. Он приходит на собрание в ячейку и делится идеей, ради которой он напишет роман:

«Вы всё правильно говорите – эти либералы, они ненавидят страну, их надо отстранять от власти... Вы правильно говорите, пора менять ситуацию. Но нельзя ничего такого масштабного сделать, если не любишь других».

Лирический герой хорошо помнит уроки истории. Вместо лозунга «Я пришел дать вам волю» его лозунгом становится «Я пришёл поговорить о любви». В кульминации романа он разворошил осиное гнездо, но его никто не понял, когда он выразил то, что думал. «У вас ничего не получится, потому что вы никого не любите... Вам плевать на других людей... А если вам плевать на других людей, то вы не элита, вы просто болтуны, которые много о себе думают...».

Вторая половина романа является противостоянием «школы высших смыслов» и реальности земной жизни героя и его окружения. Герой так и не смог выйти из этого замкнутого круга и страдает, в частности, не только из-за поисков смысла, но и из-за девушек, которые находят себе новых героев.

---

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

---

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

---

 

Поэт, журналист, учитель медиа, русского языка и литературы в московской школе. Родилась в Перми в 1977 году, окончила ПГГПУ, магистратуру ПГНИУ по специальности «Интернет-журналистика». Публикуется с 2002 года. Стихи, рассказы и критику Натальи можно прочитать в газетах «Литературная Россия», «НГ-Exlibris», «Пермский писатель», «МОЛ», «Звезда», альманахах «Словесность», «Литературная Пермь» и т.д. Автор трех книг. Член Союза литераторов РФ. Государственный стипендиат Министерства культуры РФ. Победитель и член жюри различных литературных конкурсов и фестивалей, в том числе международных. Мама дочери и двух сыновей.