«Звезда» № 10, 2022

Дар случайный

10-й номер журнала «Звезда» за 2022 год строится вокруг образа противоречивого героя – одаренного и особенного, но неоднозначного в глазах ближних. Музыкант и сказочник Амадей Гофман, воссозданный Ильей Крупником, предстает перед нами сложнейшей, интереснейшей, но не самой удобной для социума и родни личностью. Анна Матвеева тепло вспоминает о своем отце, чьей страстью была музыка – он был непростым, но любимым дочерью человеком. Александр Нежный в романе «Психопомп» повествует о молодом медиуме, способность которого говорить с умершими сделала его отчужденным и непонятым, хотя и чем-то привлекательным феноменом. В новелле Лады Миллер любовь к танцам предстает как противоядие от невзгод жизни. Мемуары Людмилы Турандиной знакомят нас с юной девушкой 60-х, которая, говоря о незначительности личной жизни, хочет поделиться наблюдениями о театральном и культурном мире: мы видим актрису Целиковскую, спортсменку Галину Зыбину, режиссера Любимова и других. Елена Невзглядова касается трагической судьбы талантливого, но труднохарактерного сына Марины Цветаевой.

Говоря о лучших вещах номера, обозревателю сложно выбрать между философской поэзией Алексея Машевского, подводящего итоги первой половины жизни и размышляющего о надвигающемся тревожном времени, и ироническим лиризмом Алексея Комаревцева, который ближе молодому современнику своим легким настроем, способностью видеть бытие через призму забавного и романтического. Из прозы хочется выделить лаконичную новеллу Лады Миллер «Танцуем сальсу» – внезапное печальное напоминание о скоротечности молодости и преображающей красоте танцевального искусства.

Выпуск открывает большая лирическая подборка известного питерского поэта старшего поколения Алексея Машевского, входившего в молодости в круг А. Кушнера. На первый взгляд метафорически суховатая, малоэмоциональная, даже местами ироническая поэзия ощущающего себя на закате жизни автора неожиданно напоминает позднего Б. Пастернака интонацией благодарности за всё сущее и саму незамысловато прекрасную жизнь. Не романтизированное, но и не омраченное бытие наполняется в текстах тихим светом красоты обычного. Не происходит никаких событий, но уже само проживание дня – значимо. Ощущается своевременность, органичность настроения лирического героя – его мудрому подведению итогов. Мы не встретим здесь того, в чем обвиняла Б. Пастернака А. Ахматова в поздний период его творчества: уместно ли в старости описывать свои приключения с женщиной, как это выглядит? Но дело не в «холодноватом» отношении к миру, скорее, чувство Машевского иной природы – более сдержанной, созерцательной, саморефлексирующей. Поэту не запрещается быть умным человеком, интересоваться судьбами мира, осмысление не обязательно становится «умствованием», неуместным для лирики – здесь как раз пример такого равновесия. Важно, что автор не прочитывается как некое «ископаемое» более ранней эпохи, не ушел в воспоминания и сожаления, а ведь нередко именно это становится с годами единственной темой даже одаренных людей. Перед нами не замутненный ностальгией, довольно объективный и острый взгляд. Констатация строчки «Пробужен истории упырь» удивляет своей меткостью и емкостью, ведь, действительно, в определенные периоды мировая история словно бы превращается в чудовище, неспособное насытиться человеческими бедами. В то же время, пессимизм автора в отношении человека, его зараженной души выглядит скорее как разочарование возраста, мы видим ясность ума и владение мастерством, но в то же время некоторое постарение сердца.

И луч последний падает в окно.

Произведение гибридного жанра, как сейчас принято говорить, «Магия Эрнста Теодора Амадея Гофмана», написанное недавно скончавшимся Ильей Крупником, автором, более известным старшему поколению, представляет собой путешествие в биографию немецкого романтика. Небольшая мистическая повесть, откровенно отсылающая к «Портрету» Н.В. Гоголя, к легенде о Вечном Жиде и к «Мастеру и Маргарите» М.А. Булгакова, переносит нас в самое начало XIX века, в Берлин. Впечатлительный студент Бернард встречает на сумеречной улице то ли призрак, то ли видение загадочного старика-музыканта, душа которого не может обрести покоя. Дабы избавиться от мучающего его образа, юноша создает портрет незнакомца… Насквозь аллюзивное повествование слишком фрагментарно для исторической вещи, фантасмагорический вымысел не позволяет назвать его художественным жизнеописанием, иными словами, перед нами «опыты», посвященные исследованию природы творчества. Плотная языковая ткань скрывает лирическое начало, сюжет скорее медитативный. Приятный в чтении текст напоминает нам о взаимосвязи на первый взгляд далеких друг от друга вещей, о закономерностях божественного космоса. Случайное обучение гаммам ведет к способности чувствовать музыку в зрелом возрасте, юридическая профессия поможет выжить художнику, непредвиденное знакомство с непримечательной девушкой становится залогом долгого и счастливого брака, близкие души встретятся, даже если одна из них – порождение воображения, а другая не может найти своего места в жизни.

Молодой питерский поэт Алексей Комаревцев, появившийся на читательском горизонте пару лет назад, привнес такую редкую иронически-юмористическую ноту в привычное минорное звучание поэзии миллениалов. Его лирический герой – неунывающий, немного насмешливый интеллигент наших дней, который видит в мире забавное, любопытное, романтическое, не скатываясь в мрачные предчувствия или панические пророчества. Однако легкомыслие его мировосприятия очень условное, это не евтушенковское «к нему вообще не приходили мысли», а напротив, органическая способность к радости – мы часто забываем, что поэзия должна нести в первую очередь ее. Зарисовки действительности у Комаревцева порой словно бы ни о чем – в то же время, они передают настроение момента, как бы фиксируют человека в конкретном месте или ощущении. Даже редко смеющийся мизантроп не сможет удержаться от ухмылки при описании Ленина, тянущего березовое бревно, или скучающего пассажира, мечтающего, чтобы для увеселения на колбасной рекламе пририсовали хотя бы голубей или церквушку.

(«Ночь. Луна. Аэропорт Чампино»)

Рассказ московского писателя и главы редакционно-издательского отдела Театра Табакова Филиппа Резникова «Шура Соколова» посвящен беде алкоголизма. Неторопливая, в распутинском русле проза о вымирающей деревне на Волге с ее переселяющимися на погост обитателями выглядела бы общим местом, если бы не личностное, эмоциональное переживание судьбы главной героини. Так ли важно, в каком месте и историческом контексте жил человек, душу которого разрушили не столько жернова страшной эпохи, сколько внутрисемейная беда – пьянство и нежелание бороться с ним, непонимание, какой это в прямом смысле смертельный недуг. Есть выражение, что средний писатель рассказывает, а одаренный показывает. Читая, мы видим перед собой горькую судьбу маленькой верующей старушки, схоронившей сначала допившегося мужа, затем старшего, любимого сына и, наконец, последыша, замерзшего нетрезвым на льду. Все отняла у нее «царственная головка», и нет ей утешения. Вряд ли даже самая талантливая книга способна изменить что-либо в этом направлении, не стоит видеть здесь дидактику; скорее, подобный текст – способ выговорить свою боль, оплакать судьбу былого. Мы невольно думаем в простоте, веря в косвенную связь биографии и творчества, почему молодой автор взялся за эту грустную и вечную тему, что мотивировало его, условно благополучного человека, погрузиться в тягостное пространство.

Потрясающая лаконичная новелла канадской писательницы российского происхождения Лады Миллер «Танцуем сальсу» близка по сюжету известной драме «Всё ещё Элис»: вовсе не старая женщина узнает, что страдает неизлечимой, хотя и не смертельной болезнью, постепенно приводящей к неспособности самостоятельно обслуживать даже себя, а не то что других. В качестве противоядия от хандры она записывается в школу танцев, играющую скорее роль психологической скорой помощи. В основном составе класса глухой неунывающий педагог, одинокий нетрадиционный танцор и три дамы с различными драмами и чудными прозвищами – аллегория жизни. Динамичный рассказ-мотивация – больше, чем просто заклинание смехом от беды или ироническая проза. Мы вспоминаем М. Жванецкого и Славу Сэ.

Стихи уроженки Алма-Аты Елены Уваровой удивительным образом сочетают привычные нам поэтические формулы с неожиданными авторскими находками – в этом ее обаяние, позволяющее увидеть знакомое – непривычно. В стихах о Коктебеле бабочки летят не на огонек, а на… пиво, Дева Мария находит приют… в хостеле, мигрантка-уборщица… превращается в солдата воображаемой войны со стихией, любовь объединяется со сниженной сивухой и т.д. Романтические ноты освежаются ироническим, непоэтическим словоупотреблением, что во внешне традиционном стихе создает эффект легкой насмешки над читателем, желания вернуть его на землю из псевдопоэтических эмпирей. Прекрасные стихи «Солдатик» приведем полностью:

Звезды падают ей на погоны.

Рассказ известной екатеринбургской писательницы Анны Матвеевой посвящен воспоминанию об умершем отце. Почти бессюжетное обращение к счастливому детству связано с темами музыки и поворотов судьбы. Как ни странно, «Ноктюрн» внутренне рифмуется с произведением Ильи Крупника из этого же номера: творчество находит путь к сердцу человека порой совершенно непредсказуемым образом. Можно учиться на юриста, а стать музыкантом, переехать в город мечты вопреки реальности, оказаться не только свидетелем чуда, но и его частью. Автор как тонкий психолог смотрит на себя прежнюю и нынешнюю, делая интересные наблюдения: «Я слушаю ноктюрны в безупречном исполнении именитого пианиста, слушаю и скучаю по папиной неидеальной, сбивчивой игре». В то же время его прозе свойственен лиризм, поэтизация мира, философско-аллюзивное начало, например, как в этом фрагменте о Париже: «Ночами, когда мальчик засыпал, я покупала себе маленькую бутылочку вина и долго сидела с ней, глядя в окно на серые крыши и рыжие дымоходы, хорошо различимые в свете фонарей. Сколько людей делали то же самое до меня! Столько же будет делать после…».

Мистическое повествование известного романиста со сложной репутацией Александра Нежного под названием «Психопомп» (впрочем, перед нами лишь фрагмент) не рекомендовано людям с тонкой душевной организацией и впечатлительным особам. А вот любители пощекотать себе нервы на ночь глядя, погрузиться в хоррор – останутся довольны. Витиеватый, но сразу же эмоционально вовлекающий язык автора вызывает в памяти иронически воспроизведенный Михаилом Булгаковым писательский мир. Именно из него, злосчастного, берут начало судьбы героев Нежного – консервативного автора Питовранова и его немногочисленного семейства. Сюжет строится вокруг необычайного дара юного Марка, нашего современника, филолога по образованию, работника похоронного бюро по призванию. Он обладает волшебным свойством слышать и видеть умерших – в обмен на обет целибата, соблюдаемый им весьма специфически: общение с противоположным полом носит характер духовной дружбы. Однако мечтающих о потомках (и даже страсти) избранниц это не устраивает, и загадочный феномен остается в одиночестве. Сходный персонаж вспоминается нам в романе В. Пелевина «Empire V» – ныряльщик, посредник между миром мертвых и живых, причастный чужим тайнам и способный за вознаграждение урегулировать некоторые вопросы Там. Фантастический мир пугающей потусторонней реальности (ведь далеко не все души попадают в рай) – лишь одна из сфер мрачноватой, но обладающей неким сумеречным обаянием книги. Порой затрагиваемые автором злободневные вопросы ничего сверхъестественного в себе не содержат. Например, горе стареющего отца единственного сына, испытывающего к противоположному полу лишь духовные чувства, приводит когда-то известного писателя, эпикурейца и жизнелюба, к озлоблению по поводу «западной заразы». Чем еще объяснить отсутствие у него внуков и детского смеха в доме, как не происками некоего внешнего врага? Навязчивые мысли об уходе традиционной культуры, падении былых ценностей погружают старшее поколение в депрессию… Интересно, что повествование находится на границе между художественным текстом, учитывая богатство языка и обстоятельность письма, и беллетристикой – если принять во внимание сам сюжет и некоторую чертовщину, впрочем, издавна свойственную магическому реализму.

Небольшая подборка Варвары Заборцевой, молодого поэта русского Севера, наполнена нежным лиризмом взаимоотношений с мирозданием. Подобно интонации ранних книг Леты Югай, мелодия Заборцевой касается условно простого космоса поселковой жизни, сокровенного начала в окраинном человеке. Технически ее стих незамысловат, образно скуп, ему присуща стилизация, внутренняя рифма с поморской культурой. Критик Арман Комаров говорит о поэзии Заборцевой как о единственном продолжении подобной традиции на сегодняшний день.

Радуясь третьей душе.

В разделе «Судьбы империи» впервые в научный оборот ученым-востоковедом О.А. Водневой вводится исторический документ пушкинской эпохи – «Записка об афганцах…» штабс-капитана Стишинского. Из этого интересного и подробного документа, сопровожденного научным комментарием, составленного на основании беседы с приезжими из Афганистана чиновниками и книг того времени о Средней Азии, мы узнаем о нравах, условиях жизни, обычаях, государственных проблемах и древней истории торгового партнера нашей страны. Текст публикации дает представление как о своеобразном языке его автора, человека образованного и военного, так и о взгляде благородного представителя николаевского царствования на своего, как это ни забавно, суеверного и не столь цивилизованного, но современника – обыкновенного афганца. В тексте Стишинского коренной кабулец выглядит противоречивой личностью: смелым и мужественным, носителем патриархальной культуры, уважающим честь своих дочерей и сохраняющим обычай предков – в то же время, это романтизированное представление разбивается о не всегда приглядную реальность. Тяга к дикой свободе, хищничество, междоусобицы в правительстве, а то и вовсе авантюризм – тоже производные национального темперамента. Можно ли положиться на такого партнера, при всех его военных и природных достоинствах?

В разделе мемуаров приводится любопытное свидетельство о позднесоветской эпохе (60-е–90-е годы) публицистки Людмилы Турандиной (псевд. Мария Грехова). На небольшом текстовом пространстве вмещена буквально целая жизнь. Перед нами дневник юной ленинградки, хоть наивной, но довольно образованной, с категорическим, критическим мышлением, негодующей, что коммунизм строится как-то не так. Девушка идет путем самонаблюдения, анализа своих чувств, движений души – в итоге, к концу 80-х, приходя к вере и духовным опорам бытия. Это и своего рода обличение двойственного мышления молодого человека начала Оттепели, с одной стороны, увлеченного политическими, культурными, общественными событиями, на которые он почти не влияет, с другой же – втайне сомневающегося в своих душевных движениях, ищущего себя, думающего, ради чего на самом деле ему жить. Стилю Турандиной присущи афористичность, дидактика, емкость, критицизм, нельзя назвать alter ego автора сильно симпатичной нам персоной, в то же время наблюдения и находки ее чрезвычайно интересны. При желании можно составить даже афористический словарик на основе приведенной публикации:

«Да, Хрущев умный дядька, но почему любое наше достижение сопровождается бесконечным славословием?».

«Советское искусство представлено преимущественно портретами знатных новаторов производства и несколькими картинами, основное содержание которых строительство домов, домн, электростанций и всё в таком роде. Большинство из этих картин из рук вон».

«Я наконец увидела молодого хамелеона, подхалима и карьериста. Вот из таких людей вырастают негодяи».

«Филолог работает в архиве, археолог – закройщицей, сколько людей с высшим гуманитарным образованием вынуждены изучать технические специальности, чтобы получать приличный оклад!».

«Если ты чувствуешь, что гадость тебе приятна, заставь себя оборвать разговор или уйти».

И т.д.

Крупный мандельштамовед, ныне живущий в Штатах, Лада Панова представляет к юбилею М. Кузьмина спорный литературоведческий разбор его малоизвестной, никогда не ставившейся пьесы «Смерть Нерона». Исследователь углубляется в антикоммунистический пафос этой не свойственной «певцу красивой жизни» вещи, показывая, каким образом подтекст, затекст, реалистический и метафизический планы произведения могут обращаться и к современникам, и к потомкам, и к согражданам, и к далекому читателю, вести диалог с былыми эпохами и злободневностью. Рассматриваемая в качестве универсального учебника «каким тираном не надо быть», пьеса эпохи Октябрьского переворота освещает судьбу собирательного писателя средней руки Павла Лукина, одержимого идеей переустройства мира к лучшему, написавшего драму об императоре Нероне и закончившего психушкой. Выраженный критический настрой исследовательницы по отношению к уже давно ушедшему в былое «Проекту» В.И. Ленина, то есть раннесоветской империи (да и к самому вождю пролетариата), порой рождает улыбку: мы вспоминаем о шутке про страх перед памятником. Однако вызывает уважение само желание увидеть в М. Кузьмине не только представителя Серебряного века, автора искусных поэтических безделушек, а еще и мыслителя, сложного и многогранного человека, равновеликого А. Блоку и В. Маяковскому, не меньше страдавшего о судьбе своей Родины и все понимавшего, а не только скучавшего по круассану и напевавшего песенку а ля Вертинский.

В статье-эссе о недавно переизданных дневниках Георгия Эфрона известный литератор Елена Невзглядова размышляет над кратким жизненным путем сына великого поэта, о злом роке и предопределении. Скорее эмоциональный, нежели научный взгляд позволяет нам увидеть в юном Муре в первую очередь необычного человека в необычной ситуации, и только затем – формирующуюся личность, облеченную особой (подчас непосильной) ответственностью перед историей в качестве сына, брата, друга, собеседника известных людей своего времени. Автор напоминает нам, как важно сознавать, что он был просто мальчик в руках страшной эпохи, а не чудовище, бездушный деспот или самовлюбленный эгоцентрик, каким его поочередно видят различные исследователи.

Рейн Карасти (псевдоним творческого союза Игоря Булатовского и Бориса Рогинского) анализирует стихотворение известного советского нонконформиста, художника и литератора Валерия Мишина.

В философском разделе размещен фрагмент монографии культуролога Игоря Смирнова «Сопротивление». В рассчитанном на профессионала тексте исследователь рассуждает о фундаментальных основаниях человеческой природы и надстройке социума. По его мысли, на всем протяжении истории индивиду прежде всего свойственно сопротивление – тяжким условиям жизни, подавляющему строю, самой смерти и даже собственному естественному началу. Осуществляемое слабым звеном, то есть угнетенным, оно может быть как активным, приводящим к террору, насилию над ближним, так и пассивным, как в толстовстве. Времена меняются, но потребность человека быть не только примитивным «дополнением к станку», но и творческим, реализованным, имеющим права и свободы – приводит к разным формам бунта против социальных институций. Автор идет от революционной борьбы с промышленным закабалением и заканчивает уклонением от обязательной прививочной кампании, вроде бы гуманистической, но в сути лишающей человека даже права окончить свои дни, как ему заблагорассудится. Опираясь на экзистенциалистов, но привлекая и религиозные доводы, Смирнов воссоздает путь эволюции человека на протяжении истории. Однако парадоксальным образом мы видим, что, при всем культурно-научном развитии, есть вещи, которые никогда не меняются.

В книжном разделе Александр Мелихов эмоционально разбирает историко-политический бестселлер Элеоноры Иоффе «Герои и предатели. Белая эмиграция в Финляндии: борьба разведок» (СПб.: Изд-во «Пушкинского фонда», 2022.), Александр Вергелис характеризует рассказы Аси Умаровой о жителях Северного Кавказа, Кира Османова в очередной раз обращается к популярной документальной книге С. Белякова о последних годах жизни Георгия Эфрона в Советской России – «Парижские мальчики в сталинской Москве», Дарья Леднева освещает роман о репрессиях С. Филипенко «Кремулятор».

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

357