«Дружба народов» № 9, 2022

Доумевая и годуя

Знакомство с прозаической частью девятого номера журнала «Дружба народов» за 2022 год мы начинаем с авантюрного романа «Химера» Елены Ермолович. В своем тексте она исследует феномен двойственности. Химеризм приписывается главному герою романа, носящему двойное имя – Яша-Степаша. В одной жизни он преступник, сиделец, продолжающий жить по понятиям, во второй – чуткий художник. В той же степени химеризм присущ и другим персонажам: Бесу, который из зэка-маргинала превращается в галантного наемного убийцу, и Рене, готовому принять любую личину ради выгоды.

Двойственность свойственна и композиции произведения: это роман в романе. Автор пишет роман о современной Москве, где живет подруга зэка – Мишель, написавшая исторический роман о Рене, в котором свой роман также пишет Гензель Берхгольц. Московские и петербургские главы переплетаются, наслаивая смыслы.

Для романа характерна сложная система двойников. Объедков является двойником Мишели: у них один портрет на двоих, Мишель признается, что Объедков ей как вновь обретенный брат, их путают из-за внешнего сходства. В то же время Объедков вспоминает о неком Лорене, история отношений с которым вдохновила Мишель на роман о Рене и Гасси, братьях Левенвольдах. Их герб «наполовину золотой, наполовину черный, разделенный надвое и единый – как древняя химера».

Читать Елену Ермолович – бродить по лабиринту кривых зеркал, рассматривать фрактал. Отражаясь в двойниках, герои романа задаются вопросом: какой же я настоящий? Что останется, если сбросить личины, одну за другой, как змеиную кожу? Ответ на этот вопрос находит Рене, который в итоге предпочитает умереть на плахе, чем в очередной раз продать себя.

Автор называет свой роман плутовским, но он столь же плутовской, сколько эротический. Сладострастные приключения Рене преподносятся необыкновенно чувственно. Вязкий яд, острый язык, свежепролитая кровь, черная лакрица, белая амбра, – автор с тщательностью создает атмосферу наваждения, эротического томления. Любимый глагол Елены Ермолович – «закогти́ть», то есть мы наблюдаем охоту, и в этом силен сексуальный подтекст. Возможно, упоминание зоны и употребление сниженной лексики – всего лишь маскировка. Не зря брутальный и опасный Бес в конце превращается в эдакого Воланда, которого вожделеют и Объедков, и даже сам Степка готов идти за ним на край света. Танатос не устоял перед Эросом.

Особое внимание уделяется Москве как топосу и в рассказе «Закат» журналиста Сергея Прудникова. Главный герой – мигрант, и для него в столице все удивительно, странными кажутся ему люди, чужие друг другу и земле, которую не считают своею. «Кто вы, почему бежите? Чего боитесь, утыкаясь глазами в землю? Почему не видите друг друга? Почему разбросанные? Где ваши братья? Где ваша улица? Где ваш дом?» – задается вопросом Шариф и не находит ответа. Если мигрант в большом городе чувствует себя чужаком, оторванным от корней, то остальные люди живут ничуть не лучше. Напуганные, бледные, суетливые, они бегут домой мимо бездушных высоток и бетонных паркингов, но где он, настоящий дом? И обретет ли дом Шариф? Вопрос остается открытым.

Лирический герой поэта Ганны Шевченко – одинокий интроверт-наблюдатель, который шьет чудеса из ниток, хочет вырваться на природу и с грустью говорит о непрактичности труда поэта, потому что «уж очень бытие подорожало», а стихами, как известно, прокормиться сложно. Филолога Елену Севрюгину тоже интересует бытование человека пишущего (подборка стихов «В заводной сердцевине»). Поэта, лишенного способности писать, она сравнивает с расстроенным музыкальным инструментом, стоящим у «казенной стены». Потеря слова необыкновенно мучительна.

Подборка рассказов свободного художника Никиты Контукова называется «...и никакого просвета», что сразу задает минорный, даже траурный тон повествованию. «Мир задуман не для нас и им нельзя наслаждаться», – утверждает герой рассказа «Проводник». По мнению автора, жизнь бессмысленна в своей закольцованности, а люди делятся на зубастых волков и глупых агнцев, готовых терпеть все ради секундной ласки. Писатель не оставляет человечеству шансов, считая, что «если истребить гордыню, зависть, чревоугодие, блуд, гнев, алчность и уныние, то придется истребить самого человека».

«Лучшего не будет» – согласен с Никитой Контуковым московский поэт и переводчик Дмитрий Воевода:

в тьму утробного покоя…

Герой рассказа Руслана Бекурова тоже ощущает стыд за людей, но все же пытается слепить из своего никчемного провинциального городка книжный Сан-Себастьян Хемингуэя, поскольку любит этого писателя. Однако пропасть между реальным и литературным миром слишком велика. Как пишет поэт Анна Павловская:

Сякую жизнь которой нет.

Героиня рассказа Марго Гритт «Вторжение» так же существует в выдуманном мире. Лара воображает, что она героиня сериала «Секс в большом городе» – раскрепощенная и смелая. Но реальность вновь оказывается жестока. «Вторжение» – эмоционально тяжелый рассказ. Несмотря на фантастическое название, в нем говорится о прозе жизни, неприкрыто ужасающей. Забеременев от друга отца, Лара понимает, что ненавидит себя и ребенка, а что еще страшнее – она не одна такая, многие женщины отрицают собственное тело, а младенца считают вторженцем-инопланетянином. Из этого рассказа мы узнаем, что на самом деле происходит в душе женщин, попадающих в криминальную хронику из-за убийства собственного ребёнка.

Минорные настроения разделяет и филолог Ростислав Ярцев, который в пяти из двенадцати своих стихотворений упоминает смерть:

почти ничего не сказать.

В рассказе «Каракульча» постоянный автор «Дружбы народов» Диана Светличная противопоставляет мир глянца и настоящей красоты. Очутившись в киргизских горах с женихом Николя, студентка французской Академии искусств Мээрим вдруг понимает, что не хочет снимать лавстори и изучать цвет. Прежние занятия кажутся глупыми: «Мээрим приставила ладонь козырьком и попыталась охватить всю палитру этого нереального мира: мята, малахит, изумруд, лайм, мох, спаржа – оттенки зеленого переливались, как драгоценные камни; все дышало, дрожало, хотело жить. Мээрим попыталась найти правильное слово для выражения эмоций от цвета на французском для Николя, но в голове было пусто. В Академии обсуждали все оттенки модных брендов – цвета киргизских гор среди них не было». Но если собственные идеи кажутся главной героине просто незначительными, то бизнес-план Николя по продаже шкурок новорожденных ягнят приводит ее в ужас. Она крадет плачущего малыша-ягненка…

Писатель и психолог Анна Лужбина рассказывает про экзистенциальное воровство. Каждый герой «Пяти историй про воровство» крадет или оказывается обворованным, но не всегда в привычном материальном смысле. Преступник, укравший деньги, теряет память, философ не может разглядеть подлинный смысл за своими фантазиями и построениями, а мальчишка-вор теряет нечто важное, когда уличает мать в измене. Самый любопытный рассказ подборки – «Уле рассказывают историю». Героиня пытается объяснить маленькой девочке смерть бабушки. Библейские аллегории девочке непонятны: неужели ангелы украли бабушку? Отчаянье, злость и бессилие взрослого перед трудной задачей показаны коротко, но зримо. Как вывод: безопасность – это когда воровать уже нечего.

Рассказ А. Лужбиной «Зона покоя Укок» отличается от «Пяти историй…» стилистически, здесь автор обращается к магическому реализму. Археологи разорили могилу принцессы Укока, открылся проход в нижний мир, и на Алтай пришли беды. «Шаман-олень из неба» хочет захоронить принцессу и закрыть проход, пожертвовав собой. Это красивый рассказ, сплетающийся подобно узору из слов и степной пыли. Увлекаясь узорами, теряешь нить повествования, как свидетель шаманского камлания теряет нить с реальностью.

Прозаик Екатерина Маевская обращается к теме любви. В центре рассказа «Человек за роялем» любовный треугольник: Катя любит двух мужчин, капризного, инфантильного Олега и самовлюбленного Александра. Оба – гениальные композиторы. В этой истории хотелось бы узнать, каким образом Кате удается вместить в себя две любви, есть ли у нее внутренний конфликт и чувство вины перед мужем, пробует ли она выбрать между одним композитором и другим, но автора больше интересуют лирические, нежели драматические аспекты.

Белорусский поэт Микола Адам тоже рассказывает о любви, возможной между людьми, которых разделяют «поля тишины» и границы государств:

Все равно только ты – мое солнце.

В «Дружбе народов» неизменно интересная публицистика. От документальной повести о золотоносном Алдане ученого Анатолия Цирульникова невозможно оторваться, как от остросюжетного романа. «Эвенки вроде последних марсиан», – пишет он, и рассказы о быте, культуре и языке малых народностей действительно напоминают инопланетные очерки. Что знают в Москве об эвенках, женщинах-медвежатницах, тайге и кочевых школах? (повесть «Алдан. Несцепленные шестерёнки, или Золото заката»).

В критическом разделе представлены обзор книг о дисфункциональной семье за авторством Валерии Пустовой, нелестный отзыв Ольги Балла о романе Алексея Сальникова «Оккульттрегер» и рецензии Александра Чанцева на книги новых теологов. На примере театральных работ Борис Минаев рассуждает, почему современный русский человек хочет побыть Незнайкой. Любопытно также узнать мнения участников заочного круглого стола о преемственности и объединяющем начале в литературе. Завершает знакомство с номером фотохроника 90-х Даниила Духовского.

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

693