«Звезда» № 12, 2021

Фильтруй, сетчатка, соры зренья

(о журнале «Звезда» № 12, 2021)

Окружающий мир в стихотворениях Елены Тахо-Годи преисполнен одухотворённостью и ностальгией по каждой неуловимому мгновению, по каждой проходящей минуте жизни:

Как мне понятно веселие пса,
Машущего хвостом,
Свобода, свобода от всех и вся
Стучится в сердце моем.

Стихотворения Михаила Мейлаха словно обозревают прошедший человечеством путь и осмысляют его – философское настроение передаётся через вникание в момент, через живописные сравнения и метафоризацию:

Усталость от этого мира –
как будто не тысяча лет...
Кому-то – тяжелая лира,
кому-то – и этого нет.

Густой, труднодоступный поэтический язык Владимира Бауэра узнаваем не только по плеоназмам – неподдельная, индивидуальная ирония в голосе и эмоционально окрашенные слова встряхивают сознание, словно крича в рупор:

Фильтруй, сетчатка, соры зренья,
что мчат в подкорку чрез зрачки.
Добыл тебе для вспоможенья
грязезащитные очки.

Афористичные стихи Григория Беневича напоминают маленькие басни; лаконичная мысль становится цельной, посылая в окружающее пространство анекдотически-жизненные формулировки, знакомые многим читателям вопросы (увы, можно ли их назвать риторическими?):

Смирись, когда тебя поносят
и дочь и сын, – ты заслужил.
Готовься, скоро тебя спросят,
зачем ты жил.
Зачем я жил?..

Лирический герой Михаила Куимова словно пребывает в пограничном состоянии сна и яви – глубокие чувственные переживания и обострённая интуиция дают возможность рефлексировать на поэтическом языке, равно как и возможность представлять читателю визуальные эксперименты:

Ты поэтому встала с крова-
Ти, поэтому я промолчу,
Что ты в целом и общем права,
Что само по себе – ровно чушь.

Повесть Марка Зайчика «Из табора улицы темной...» начинается так:

«Ностальгия. Ненависть. Воспоминания о молодости. Любовь. Родина. Старший брат. Тоска. Фантазия.

Кажется, настало время всех этих историй и рассказов».

Это история про ленинградский андеграунд и его героев – «стилягу и пижона с сильной волей», главаря еврейских дельцов Бремена, его ребят из банды Курца, Борза, Ворошилы. Их жизнь проносится, словно вихрь, чудом сохраняя товарищеские, дружеские связи в самых непредсказуемых ситуациях.

Повесть Евгения Степанова «Общий коридор» можно отнести к жанру автофикшн – герой проходит большой и извилистый путь интеллигента гуманитарной направленности; от первого места работы до «дурдома» – при полностью здравом сознании... «В моей жизни было множество событий, о которых я вспоминаю очень редко. Но вот тот общий больничный коридор врезался в мою память навечно и снится мне почти каждую ночь. Как там мои товарищи по несчастью? Что с ними стало? Я верю, что Господь не забыл и про них».

Насыщенный символами и намёками, рассказ Ирины Родионовой «Золовка» посвящён нескольким дням жизни Анны, «молоденькой девушки, и тридцати нет», но отчего-то у неё уже «и чёрные синяки под глазами, и пресное лицо без кровинки». В суровой действительности немало могло произойти, чтобы привести к такому исходу... Смерть любимого человека для Анны оказывается очень тяжёлым ударом, сможет ли она справиться с ним и пережить его? «От одной мысли о муже хочется снова взяться за лопату. Но Томины улыбки сотворили то, что позволило Анне собрать вещи и вернуться в свою квартиру. Выбраться из чужого гнезда».

В разделе переводной поэзии читатель познакомится со стихотворениями эстонского Калле Каспера в переводе Алексея Пурина. Традиционная, уверенная форма в сочетании с изящным, равномерным слогом не оставляют другого выбора, как радоваться редкому и долгожданному явлению – всё-таки количество доступных русскоязычных текстов Каспера довольно скромное. Стройное звучание его стихотворений, во-первых, обязано точным формулировкам, а во-вторых, поддерживается и лирической, и юмористической нотами авторского голоса:

Шел мирно – и в лицо мне плюнул кто-то.
Я знал, конечно, что наш мир – болото,
Но мнил пройти по шаткому настилу –
И это оказалось не под силу.

Теперь в грязи тону, позеленев,
С лягушками деля свой жалкий гнев.

Также в номере опубликованы краткая биография Валентина Хмары-Борщевского и его стихотворения, найденные в семейном архиве. Они запечатлевают «культурную атмосферу семейного круга одного из величайших русских поэтов – Иннокентия Анненского, в которой эти стихи возникли». Авторами вступительной заметки и публикаторами стали В.Н. Мамичева и А.Г. Лазарева-Ирвин, внучка и правнучка Валентина Платоновича. Благодаря их трудам читатель может полноценно познакомиться с хроникой семейной жизни в поэтических кругах и с самим творчеством Хмары-Борщевского.

К наследию прошлых поколений обращается и Сергей Попов, внук капитана дальнего плавания и старшего лейтенанта А.А. Муравьёва. Опубликованный им дневник представляет собой чрезвычайно ценный исторический документальный материал о событиях начала Великой Отечественной войны на Балтике. Обратимся к записи от 15 сентября: «Как долго не брался я за дневник! И это не потому, что не было времени. Или мною овладела просто лень – нет, это потому, что мои записи были-бы слишком тяжелыми и печальными. За этот период времени наш флот эвакуировал Таллин, совершил героический поход до Кронштадта среди минных полей, под бомбежкой воздушного врага; за это время враг появился на подступах к Ленинграду, бои идут у Гатчино, у Ораниенбаума, у Ивановских порогов на Неве. За это время я трое суток лежал в госпитале в Кронштадте. И, наконец, я получил весточку от 31.08.41 от Галиньки, что их эшелон прошел Волгу. Буду, пока жив, продолжать свои записи».

Делится архивными исследованиями и Йоханн Петровский-Штерн, вспомнивший и собравший вместе со специальной рабочей группой реплики, афоризмы и пуанты Мирона Петровского. Как он пишет, «многие из отцовских высказываний — не афоризмы в духе Ларошфуко, две-три строки, свободно переводимые с языка на язык и не нуждающиеся в контекстах, а скорей сиюминутные пуанты, соотносящиеся с непосредственной ситуацией и вряд ли понятные за ее пределами». Среди высказываний попадаются особенно запоминающиеся: «После целого ряда ценных, но весьма критических замечаний в адрес пишущего гостя, принесшего рукопись на обсуждение: «Но мы вас любим не только за это». Эту фразу отец повторял по поводу и без повода, возгоняя ее к совершеннейшему комизму. Скажем, имярек «хоть и марксист, но мы его любим не только за это»».

В раздел эссеистики и критики помещён замечательный труд Жужи Хетени «Предметный мир и экзистенциальная эмиграция: В. Набоков и Д. Хармс». Эстетические ощущения, тактильные ассоциации, казалось бы, только обозначают полярность подходов обоих писателей: «При кажущейся параллели между Набоковым и Хармсом в стремлении к анимации предметов, Хармс, живущий не в эмиграции, видит в предметах носителей вселенной, независимые друг от друга части, которые не подчиняются определению (мир сам по себе – и предмет сам по себе); его интересует жизнь в ее «нелепом проявлении»», тогда как Набоков необычайно много внимания уделяет утончённым, лирическим деталям. И всё же обнаруживается много пересечений, параллелей между художественными мирами писателей, проживших такие различные судьбы.

Об опыте прочтения Дж. Сэлинджера, о его трудах и днях пишет Елена Невзглядова. Живой и эмоциональный разговор ждёт читателя в этом месте – особенно интересны исторические параллели с русской историей и литературой: «Рукопись сэлинджеровского романа [«Над пропастью во ржи» – прим. В.Т.] тщетно стучалась в очерствевшие сердца издателей. Но нашлось издательство, которое приняло роман к публикации. В 1951 году он увидел свет, и читатель его сразу оценил. Роман стал бестселлером. Увы, несмотря на это, через два года после опубликования он был запрещен. Школьных учителей, включавших этот роман в свою программу, увольняли. Дело было не только в языке и депрессивном настроении героя – роман был назван «антиамериканским». Он был слишком далек от той фальшивой Америки, которую представляло телевидение. Между прочим, по опубликованной переписке Набокова с редактором его английских рассказов видно, сколько писатель натерпелся от нелепых попыток вмешательства в его тексты. Как это все похоже на советскую идеологию, советскую школу, советские запреты!».

Судьба неординарной личности – Владимира Уфлянда, его творчество и ритм рок-н-ролла – вот главная тема очерка Рейн Карасти: «В жизни Уфлянд, наподобие шекспировских шутов, был на редкость самодостаточен: «Он любит одиночество без притворства. Я не помню другого человека, столь мало заинтересованного в окружающих», – пишет Довлатов; правда, немедленно после идет рассказ о радушии, гостеприимстве и живейшем общении в подпитии и даже на трезвую голову».

Философский комментарий Игоря Смирнова «Выживание-через-смерть: 1920-1930-е годы» посвящён историческим перипетиям, рассуждает о ходе литературного процесса в эпоху кризиса: «Парадоксальное выживание ценой смерти, как и метапозиционирование автора, пускающегося на сделку с неблагоприятным временем, было глубоко укоренено в авангардистском мышлении. Уже на этапе возникновения футуризм на разные лады варьировал в поэзии мотив такой трансгрессии, которая оставляла позади себя саму жизнь, но тем не менее позволяла лирическому субъекту быть даже и в небытии: «Почему <...> / Умираю живя?» (Иван Игнатьев); «Гробожизнь нестерпимо пляшет...» (Сергей Бобров); «мир погибнет а нам нет / конца!» (Алексей Крученых) и т.п.».

О жизни и творчестве Фридриха Горенштейна пишет Александр Мелихов в эссе «Груды хлама и обломки храма». Его пером описываются самые разные ситуации – от мелких, бытовых деталей и до роли драматурга в контексте еврейского национального возрождения: «...У Горенштейна даже в микроскоп не разглядеть национализма, всегда нацеленного на социальное, государственное доминирование своего этноса, – с еврейским народом его связывает прежде всего боль – и даже, пожалуй, только она».

Завершает номер связка рецензий на недавно вышедшие книги.

Наталия Соколовская пишет о книге Татьяны Никольской «О грузии»: «В книгу Т. Никольской вошли статьи, доклады, переводы и воспоминания, книга насыщена литературными и биографическими фактами малоизвестными или неизвестными вовсе, она буквально переполнена сведениями о легендарных представителях грузинской и русской истории и культуры: Руставели, Пушкин, Толстой, Григол Робакидзе, Андрей Белый, Михаил Джавахишвили, Константин Бальмонт, Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Илья и Кирилл Зданевичи, Мераб Костава, Звиад Гамсахурдиа, Эрлом Ахвледиани, Дали Цаава, Иосиф Бродский, Сергей Параджанов...».

Александр Вергелис комментирует прозу Алексея Макушинского «Один человек»: «...Книга грустная, хоть и написанная веселым пером. Проходит образ мира сего, сквозь густую словесную ткань смутно проступает картина конца, видение заката. Тем трагичнее выглядит безнадежная попытка вернуться к истокам гибнущей цивилизации – туда, где впервые средневековый европеец увидел свое отражение в волшебном зеркале живописи, в чудотворном ренессансном портрете. Тем печальнее обращение к искусству, в котором, собственно, и появляется современный человек со своим неповторимым лицом, homo individualis, советским образчиком которого является описываемый рассказчиком один человек, Яков Семенович, загадочный Яс».

А.П., решивший скрыть своё имя за инициалами, с первых же строк громит книгу Ирины Ермаковой «Легче лёгкого» за отсутствие знаков препинания. Всё-таки даже для журнала, придерживающегося традиционных позиций, такая эмоциональность, очевидно, излишня: «Многое, однако, в этих стихах меня раздражает. Во-первых, довольно банальный (если не сказать – повальный) на сегодняшний день отказ от знаков препинания и прописных букв. <...> Увы, мои современники пошли исключительно по второму пути. (Занятно, что Ирина Ермакова, зараженная этой модной бациллой, все-таки чувствует необходимость интонационного знака – и ставит в таких случаях два пробела. Как будто нет, например, тире!)». Можно только порадоваться миролюбию самой поэтессы – узнавшей содержание рецензии ещё до презентации книги (которая прошла 13 декабря в широко известном литературном кафе «Китайский лётчик Джао Да») и спокойно отреагировавшей на этот выпад. К счастью, А.П. не забывает сказать о поэтических удачах, о главных достоинствах книги: «О чем это? О жизни и смерти. О накопленном экзистенциальном опыте. О страшном. О прекрасном. Потому что стихи. Легче легкого то есть. И глубже глубокого».

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

817