«Юность» № 11 (791), 2021

«Все, что было, прошло. Готовьтесь к новому»

(о журнале «Юность» № 11 (791), 2021)

Цитата номера: «В темноте можно все подменить, и ты ничего не узнаешь» (Анна Пестерева).

Мысль номера: «Кто-то должен был видеть каждый день моей жизни в мельчайших деталях. Моя жизнь рассыпалась по рабочим столам и заставкам» (Татьяна Стоянова).

Главный материал номера: «Вот говорят, конечно, очень задним числом, что дети в войну быстрее становились взрослыми. И са­ми-то эти дети давно постарели, превратясь в ста­риков и старух» (А. Лиханов «Прошедшее время», в название обзора взята строка из повести).

Как правило, читатель с непреодолимым любопытством заглядывает в рубрику «ТЕМА НОМЕРА». Открывающей рубрику Денис Лукьянов в статье «НЕ БАГ, А ФИЧА: ПОЧЕМУ МЫ БОИМСЯ ХОРРОР-ЛИТЕРАТУРЫ?» вопрошает «как можно испугаться текста» и утверждает, что «люди боятся, скорее, не просто смерти, а небытия». Разобраться в фобиях к тексту автору статьи помогают клинический психолог и писатель-мистик. Сам автор, решив, что рассказывать про ужасы нужно весело, подводит итог под вопросом статьи: всё дело, оказывается, в сублимации.

И, видимо, чтобы подкрепить вышесказанное, Денис Лукьянов продолжает СТРАШНУЮ ТЕМУ НОМЕРА рассказом «Несудьба». Задумка вроде бы интересная – собраться Клубу Не Анонимных Литературных Героев под одной крышей в пугающий вечер. Но всё же допущенная лёгкость – об ужасах нужно говорить весело – на этот раз сработала с обратным эффектом. Как ни старался Клуб напугать своих членов и читателей, всё же повторим вслед за автором: дождь – это просто дождь.

Если у одного из Не анонимов – главного героя предыдущего рассказа – смертельный страх состоит в опасении прожить жизнь неправильно, то в «Комнате» Татьяны Стояновой прячутся иные страхи. Героиня, молодая девушка, испытывает острое одиночество, хочет подтвердить собственную витальность и становится персонажем вебкама. Мы мало знаем о личной истории героини и роде занятий. Пожалуй, только то, что заметил и самый преданный её веб-поклонник: она делает пометки на полях книги чёрными чернилами, чтобы «встроиться в текст даже цветом». Через отклики членов сообщества девушка пытается осознать факт своего существования. Читателю предложена перспектива очутиться то на одной стороне экрана, то на другой: он может быть как наблюдателем, так и субъектом наблюдения. О, этот автор, знакомый читателям больше по поэтическим «комнатам», и в прозе вполне владеет приёмом саспенса: умело нагнетает. Концовка довольно-таки неожиданна, история добротно выписана и так достоверна, что потребовала бы байопика, имей она иной финал.

Дорогой читатель, передышки не жди.

Из городской «Комнаты» ужасов подступают к нам комнаты с ужасом деревенским. И хотя в рассказе Анны Пестеревой «Свет горит», а всё одно страшно. Тут выдуманные бабкины страхи-притчи переплетаются со страхами реальными: угроза городским исходит от сельских. Местные «гопники» кошмарят «дачников». А что же остальной народ? Нет, он не безмолвствует. «Сочув­ствовали радостно» – как точно это подмечено автором, есть такая краска в крепком характере русском. Да, во всякие времена хватало жути, но что нам до того?

Как справиться с надвигающимся ужасом здесь и сейчас, ответ не дает и Алия Закирова в тексте «Страх под температурой». У неё свой род страха: не дождаться утра, не найти воздуха. Стих «расшатанный», с прозаизацией, не есть поэтическая проза, но есть переходная степень между двумя способами речи. Трудный переход мы слышим и «под температурой»: от полного уныния – «никто не услышал» до торжества дня сего – «узнав за окном жизнь и шум».

Надя Алексеева в истории «Вера.Осень» показывает новый род страха. О, Господи, сколько же их?! Её героиня, вдова-пенсионерка Вера, боится Дома престарелых: «пару месяцев – и выносят».

Мы видим происходящее с Верой её же глазами, как бы изнутри страха. Автор постепенно увеличивает диоптрии, но с приближением увеличительного стекла не стоит перебарщивать. И дело даже не в том, что читателю становится понятной развязка раньше времени, нет. Скорее тут дело в коэффициенте удваивания: близко не всегда хорошо. Иначе, из спальни потянет сырым мясом, а надо ли оно? Даже без укрупнения автором был бы вполне доходчиво доведён страх героини до нервных рецепторов читателя. Потому что он – из житейских, из не придуманных, из тех, какими мы все грешим. Милосердие ведь, не врождённое чувство. И страшнее, видимо, не оказаться в казённом доме без возврата, а один на один с сыном, который глаза прячет, собирая живую мать в последнюю дорогу.

Полина Жандармова предлагает историю «Страхолова» о новом роде страха – быть отвергнутой. Некто из некой гильдии ловцов занимается охотой. Отгадаете, тут про страх самого ловца-профессионала или бояться стоит нам? Не торопитесь думать – ответ в названии; всё несколько сложнее. Есть такие сущности – присосы, «забираясь в затуманенное тревогой сознание, эти твари начинали кормиться опасениями, паникой и ужасом». У сущностей свои страхи, у жертвы – свои, но и Страхолов не бесстрашен, он может лишиться попытки на вторую счастливую жизнь. В жанре магнетического реализма автор затевает поединок вневременного масштаба: между «своим» и чужим страхом. Но цели стоят того. Не поспоришь: «Только назвав имя истин­ного страха, можно освободить порабощенную душу».

После упоминаний сущностей, «бездны», Ахерона срочно требуется в противовес сугубо реалистичное, схоластически выверенное, чтобы вернуться в координаты нормы. Тут нам снова поможет клинический психолог и Анна Уткина.

«Парадокс страха: Древнее чувство перестало быть нашей «охранной сигнализацией»» О книге Фрэнка Фаранды – работа, где страх взвешивается точно в граммах: каплями и ложками, где говорится о его природе и эволюции. И хотя взгляд на книгу подан в краткой форме, буквально как аннотация, как логлайн, но этого вполне достаточно для отрезвляющего эффекта.

И теперь, переведя дух, вполне себе можно пойти навстречу «Хаосу как предчувствию» Татьяны Соловьевой. Но не тут-то было, и эта история, пощекочет нервы, не оставит вас в покое долгое время. Текст двусоставный: непосредственно самая история про одинокую старость и финальная часть с перебиранием видов страха и ужасов, вплоть до «королевы боязней – фобофобии».

История тёти Маруси, матери двух взрослых сыновей, ждущей от них, конечно же, не замороженного брикетированного фарша раз в две недели, есть история, в сущности, про род человеческий. Так всё там типично (не со стороны авторской подачи, а со стороны ситуативной). Доживающие в одиночестве свой век старик или старуха, выросшие, отделившиеся дети, соседи, исполняющие долг соседский по обязанности, не по зову сердца, урывками, старающиеся сбежать при первой возможности из дома, где «мы уже не понимаем, чем был весь этот хлам, когда он был вещами, предметами» – все эти персонажи типичны и узнаваемы. Тут фотографически точный писательский взгляд фиксирует приметы разрухи и подаёт читателю с безжалостной правдой негатива – не отвернуть(ся). «Я оставляю дверь открытой, но воздух дома и воздух улицы, как жидкости раз­ной плотности, не перемешиваются». Не поднимается голос упрёка на сыновей-двойняшек, потому что всякий раз в подобных обстоятельствах взвешиваешь, а так ли уж эгоистичны дети, а не виновен ли сам тот брошенный старик в исходе, в неумении выстроить диалог с роднёй? Не приходит в голову, и безоговорочно обелить деток, осуждая их мать. И может быть, позиция неопределённости где-то посередине между теми и другими это возможность ещё сделать собственный вывод-выбор: а как бы ты? побежал бы дом убирать, где все поверхности в странном движении? Не знаю. Не знаю, вот вслед за автором – Татьяной Соловьевой – и оставим дверь открытой.

Умолкают цикады, чтобы тут же возникнуть в строках Игоря Малышева – финалиста трёх крупных литературных премий, тексты которого открывает рубрику «ПОЭЗИЯ».

Вкрапления стихов в журнальном формате – это всегда продых, перспектива, воздуха глоток. Нам предложена подборка из семи стихотворений под скромным таким названием «Последнее представление спектакля с фантазиями на восточные темы». Ну что же подышим воздухом высокой поэзии, где в каждом стихотворении присутствует установка на мысль, яркая цитата, запоминающийся образ. Говорят, поэзия – напряжение языка; быть под напряжением – жить. И поэты дают нам особую экспрессию, услышьте: «русские – просто люди, ищущие счастье в отсутствие счастья», «здесь всё против нас, но в этом и прелесть игры, мы псы этой бесконечно-прекрасной войны», «поднимайтесь, смерть ведь не правда и не разлука». И хочется помолчать над словами поэта, не опровергая: «Так и живем, стаканы ненависти запивая глотками любви».

Главный редактор «Литературки» Максим Замшев тоже ищет собственные формы открытия поэзии. Может возникнуть вопрос, при его-то регалиях, зачем? Но ведь поэтические токи такое дело – для избранных; однажды избрали, будь добр, генерируй. И регалии уже не причём, ты в пехоте поэтов. Восемь стихотворений вновь дают нам и мысль, и образ. «Мы вмешались куда-то, зачем мы куда-то вмешались?»; «мне тебя так безнадежно не хватает, что февраль не может плакать – слезы высохли»; «А прошлое – как черная дыра. И в этот раз уже не обойдется».

И как бы недоставало нам поэзии – в журнальном формате зачастую недостаёт – тем не менее, переходим в рубрику «ПРОЗА» к повести писателя Альберта Лиханова, который в «Юности» начал публиковаться задолго до рождения многих из нас с вами.

«Прошедшее время» Лиханова посвящено «тыловым детям войны», посвящение вмиг настраивает на минорный лад, на серьёзность прочтения и внимание к слову. Глазами ребёнка – главного героя повести – мы узнаём об оттенках мирного времени, когда ещё не пролито невероятное количество людской крови. В довоенном мире многие ещё живут в бывших доходных домах с коридорной системой, ещё готовят на примусах, но и празднуют Новый год, наряжают ёлки игрушками – ещё лелеют счастье.

Новогоднее застолье в коридоре «коммуналки» от того и запоминаемо, что встречался тогда приход 1941-го года. Автор мастерски показывает холод и настороженность, с какими соседи встречают семью НКВД-шника, рассевшуюся на три крайних стула, никем намеренно не занятых. Автор доносит общую атмосферу тревоги: междумирье – не война, но уже и не мир, немецкие солдаты маршируют по Европе. Последние минуты всеобщей радости и ликования перед четырьмя годами слёз, ужаса, гибельного стона.

«Но война входила во всех по-всякому. Не зря же говорится, что собаки заранее чувствуют земле­трясения и воют, страшась и тем самым предупре­ждая людей. Почему же человек, пусть и маленький, – а может быть, именно потому, что маленький, – не способен если не воем, так словами выразить тревогу? Не может предчувствовать беду всей своей небольшой душой? Я почувствовал. И испугался».

Эту повесть надо читать, потому что надо длить разговор о войне, о детском страхе, о сломе взрослой жизни. Потому что ребёнок может надоумить взрослого. Потому что нужно допонять недопонятое.

У АГОН_НОГА в рассказе «Прием, БАЛАБЭШКИН!» райскую жизнь и счастье невыносимое рушит всего один факт, но каков тот факт. Ты уже совсем взрослый, хотя и не настолько, чтобы одному выходить за калитку. Черешня спеет, на градуснике «35», дед удочку мастерит, поймана первая рыбка – но бабушкины слова обрывают сердце: мама звонила. Теперь ждать звонка ещё неделю. Бесконечную неделю детства.

И с новым текстом снова к читателю возвращается страх.

На этот раз за автора, нет, за героиню с тем же именем, в рассказе Надежды Гавриловой «Чердак с приданым». Потому что ощущается некое дуновение сладострастия, отместки в проветривании шкафа с семейными скелетами. Героиня Надя вроде бесстрастно выкладывает читателю всё новые и новые факты о своих маме, бабушке, отце и судит со скамьи присяжных: «Самые задушевные мамины разговоры со мной всегда начинались со слов: «Вот когда умрет бабушка...» Она смотрела мне в глаза и строила пла­ны, как хорошо мы с ней будем жить. А мне в та­кие моменты всегда хотелось прибежать к бабушке, прижаться к ее теплому боку, обнять и шептать: «Не умирай, не умирай, не умирай...»».

Героиня отчётливо понимает свою зависимость от семейных традиций, ненавидит общее, размывающее её индивидуальность, открещивается от родового, но замечает, как всё, что отвергала, повторяется теперь в ней самой и переходит на её ребёнка. Бесконечный бег по кругу? Или вертельные собаки всё же могут сходить с дистанции? А может, просто нужно было сесть всем за один стол, в семье, где непринято было за ним собираться.

В рассказе Елизаветы Земсковой «Проводы» абсолютно реальным выглядит только старинная дворянская усадьба, занятая нуворишами, которым, вероятно, тесно жить под одной крышей с привидением. Всё остальное, а именно: девушки-медиумы (по крайней мере, одна из них), фантом былой хозяйки усадьбы, бесплотны и крайне зыбки. С помощью каких заклинаний возможно провести ритуал «проводов» и выполнить заказ, получится узнать читателю, только обладающему иммунитетом к мистике.

Постороннему, ну тому, кто во вне истории Анны Поленовой «Просто книжка дурацкая», переживания главной героини покажутся ну совсем детскими, не стоящими трагедизировать, скандалить с близкими. Но чувствительный и эмпатичный читатель наверняка встанет на сторону девушки-героини: у неё-то чуть земля не ушла из-под ног. То, что до времени не явлено миру, изводит её саму до состояния отчаяния. Тут бы шапку-невидимку приобрести, тут бы раствориться и начать жизнь «правильную». Но чья-то раздражающая, устойчивая склонность к терпению вдруг помогает оттолкнуть ногой прошлое и поплыть уверенно на плоту настоящего.

Олей Узяновой представлена немного наивная история – «Клавиши». Но может быть, только так: доверчиво и простодушно можно рассказать о страхах ребёнка, подростка, юной девушки. Да к тому же ребёнка, не понаслышке знающего про детдом и приёмную семью. «Внутри повисла тяжесть, вина, одино­чество. Я боялась оставаться одна». Студентке консерватории не повинуется фортепьяно, грозит отчисление, в чём тут причина? Помочь с отгадкой поможет Второй концерт Рахманинова. Послушаем, непременно послушаем. В который раз.

Анна Фельдгун – конфликтолог по специальности и участник поисково-спасательного отряда – в своём рассказе «Где ты», определённо, даёт жизненную фактологию. Объявление: пропала девочка 13-ти лет. Заставить читать дальше, борясь с моментально накатившим страхом, может только надежда на благополучный исход: так нашли? А что заставляет молодую женщину вступить в поисковый отряд? Та же надежда: нашли, найдём? Нашу героиню сподвиг на этот поступок фильм Звягинцева «Нелюбовь». Автор показывает нам будни поисковиков. А силы неравные, взрослые тёти и дяди, оставившие на время поиска собственные семьи, встают против детского нежелания быть найденными, против вот этого «пусть мама помучается». Нашли или нет ту девочку 13-ти лет, вы уж узнайте, пожалуйста, сами. Развязка удивит.

Сергей Литвинов — мужская часть литературного дуэта «Анна и Сергей Литви­новы» — в своём рассказе «Судилище» воспроизводит судебный процесс над голым подсудимым под аккорды «химической музыки из второразрядного телешоу». Не зря в тексте появился этот образ. Собственно, суд и похож на то самое шоу. Но будет ли вердикт так же осмеян подсудимым, как процесс? Что за законы тут применяются? Кем вызваны свидетели? И кто вёл опись грехов? Процесс в «Судилище» тяготеет к другому известному «Процессу», но подаётся в несколько несерьёзной, шаржевой форме.

Добравшись до рубрики «НЕФОРМАТ», получаем предуведомление: в рубрике помещена глава «Ботинки Виктора Подгурского» из новой книги Дмитрия Петрова «Соло для судьбы с оркестром» — биографии Анатолия Гладилина.

Петров говорит о двадцатилетнем Гладилине, публикация которого в «Юности» (с тиражом в 150000 экземпляров) в своё время потрясла многих. «Гладилин – отдельный», «Гладилин – странное явление в литературе», «исповедальная проза» вместо «подданнических отношений человека с режимом». Отзывы Рины Зеленой, Фаины Раневской, Василия Аксёнова – непредставимо! Предложение занять пост руководителя отдела прозы в «МК» студенту с отрицательной характеристикой Литинститута – ещё более непредставимо. А причём же тут ботинки? Ответ кроется в старинной англо-американской идиоме. Не верите? Убедитесь, читая главу. «Так бывает – казалось бы, написано много, а ли­тературную судьбу делает одна книга. А после оказывается, что эта главная книга – не лучшая. И то, что сделало твою судьбу, отнюдь не сдела­ло твой уровень» – любопытно же разобраться, что не так со второй книгой. Ведь вторая всегда труднее первой. Ох, и жмут ботинки.

Почему самое интересное всегда в финале? В рубрику «ЗОИЛ» поместили статью «Секуляризация «Процесса»» Давида Шахназарова. Статья как отзыв на новый перевод неоконченного романа Кафки. Новизна перевода в дополненности вымаранными при первой редактуре отрывками, в объёме (вместо известных 10 глав теперь 15). «Касательно перевода вымаранных кусков отметим, что сама возможность читать зачеркнутое гением крайне мила и точно ничего не портит. Читателя будто приобщают к магии письма. Представлять, зачем Кафка вымарал тот или иной отрывок, приятно, в этом дополнительный аттракцион издания».

Автор статьи с заметным пиететом к писателю исследует «тело романа», «маркеры реальности», «антифеминистическую концепцию».

Безусловно, номер с лейтмотивом «страх», нужно было оканчивать Кафкой. Разговором о его нереальности реального пространства. Разговором о его умолчаниях. Разговором о его страхах не найти пути.

Ноябрьский номер «Юности» очень молодой, даже юный, если брать по возрасту авторов. Возможно, выдохнет обыватель или усталый критик: наконец-то узнаем чаяния молодёжи, подышим воздухом свежих тем. Но не будет ли поспешен?

Да, мы помним, «Все, что было, прошло. Готовьтесь к новому». Но письмо молодого автора может быть и неопытным, неровным, хотя, отдадим должное, смелым и быстрым, а главное, оно берётся затронуть и ответить на те же значительные и первостепенные вопросы жизни, что волнуют и зрелых авторов. А потому, что страхи и страсти у них одной природы, безвозрастные, обще человеческие.

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

1038