«Знамя» № 9, 2021

И воздух чист – и пруд прозрачен

(о журнале «Знамя» № 9, 2021)

Сентябрьский номер «Знамени» примечателен всеми видами словесности: хочется продолжать разговор о впечатляющих поэтических подборках Андрея Полякова, Павла Банникова и Шамшада Абдуллаева, о прозе Елены Долгопят, Константина Куприянова и Тимура Валитова. Из публицистического раздела стоит в первую очередь обратить внимание на долгожданный материал от Олега Лекманова и Ильи Виницкого.

Стихи Андрея Полякова сразу задают тон номеру – бойкие и самоироничные («Ты думаешь, это подкова – / а это стихи Полякова»), они не боятся подхватить интонацию Серебряного века, голоса обэриутов и эксперименты неподцензурной поэзии 1970-х:

Нет, не попраны русские паперти
Китеж-звон златоглавый стоит
Расстилаются хлебные скатерти
в небесах – Стратановский летит

Подборка Павла Банникова кинематографично обращается к памяти действия: каждый текст ассоциативно связывается со случайно подмеченным жестом, мимикой, эпизодом из наблюдаемого окружающего мира. Находясь в творческом диалоге с наследием Пушкина, Тютчева, Пастернака, автор прокладывает свежий путь лирического, мелодического стиха:

иль всё же киснуть, проклиная батареи
за стёклами двойными – в мониторы
на сани глядя в ролике случайном
(и скалы дикие Шотландии печальной
поставив на обои монитора) –
без права рюмочной, но с правом переписки

Длящееся вне промежутка времени поэтическое высказывание – так вкратце хочется охарактеризовать способность Шамшада Абдуллаева создавать сильные визуальные образы. Общий план стихотворения захватывает пространство намного дальше горизонта, размывает границы аэрофотоснимка – и здесь, словно пронзая острым зрением ястреба, возникают микроснимки «размером с рисовую люльку». Такие сверхпутешествия в пространстве, кажется, и есть верный путь к пониманию текстов Абдуллаева.

Стихотворение Дмитрия Тонконогова, возможно, потому находится в самодостаточном одиночестве, что не потерпело бы рядом иного текста – в четырёх, наполненных символизмом строфах скрывается мифическое предсказание. Процесс самого предсказывания сакрален, он требует полной концентрации, и тогда знаковая, необъяснимая чужесть лирического субъекта («Нет креста на тебе, но ты светишься изнутри») предвещает переход в другое, неземное пространство.

Подборка Ксении Толоконниковой сохраняет бойкую манеру высказывания независимо от темы – неизменно стремительные, эти образы легко узнаваемы и переводимы на привычный, разговорный язык:

Тут же зонты, и тут же арбузы,
всё для сауны, краска, интим.
Вот, пока ты занудничал в вузах,
все науки превосходил,
на обочинах жизнь прорастала,
как могла. Морду не вороти.
Вся как есть: спецодежда и сало;
ходит дождь и бывает интим.

Перейдём к прозаической части номера, где читателя сразу встречает нетипичное явление: Елена Долгопят жанрово определяет «Город» как симфонию. И действительно, соблюдаются правила четырёхчастной формы: первая – сонатное allegro, «Будущее»; вторая – глубоко лирический, внутренний «Слух»; третья – «Серёжа», как скерцо – вроде бы случай на балконе, шутка судьбы, а просачивается молчаливой печалью в самую глубь восприятия; наконец, четвёртая, финальная часть (как в сонате) – «М», первый человеческий звук и беспомощное мычание умирающего. Экспрессия всех четырёх частей работает точно так же, как антишумовая терапия (здесь кроется отсылка ко второй части, «Слуху») – погружает в тишину собственных впечатлений, оставляет наедине с вопросом к себе: «Живы ли мы?».

Рассказ Константина Куприянова «Болезнь в пустыне Носорогов» распахивает перед читателем двери не такой уж и фантастической реальности – многим уже доводилось слышать о чипах. Главный герой готовится отдохнуть от постоянного присмотра, слежки государства за ним, и теперь его астматические приступы скорее похожи на спасительный шаг к свободе, нежели на тяжёлый недуг. Наедине с гармоническим пространством природы, герой «пожалуй, на что угодно был готов, только бы не терять возможности чувствовать сладость и остроту жизни, ее проложенную исключительно из прошлого в будущее изящность. Когда я очертил свое желание быть, тело впервые за эти полтора дня сумело выдохнуть чуть глубже. Кончилась вторая четверть второй ночи».

Чувственная и порывистая проза Тимура Валитова напоминает сладость дозревшего плода. «Роза есть роза» – это шуршание ароматных трав, вкус красного вина, солёность моря, движение тел; всё смешивается в картину бесконечного и мимолётного счастья, возможного только однажды в тёплой стране с ярко синим небом. Наследуя тургеневской традиции случайной, недолгой любви, Валитов доводит эротизм и непрерывность речи до предела, граничащего с безумием: «в этом было что-то от помешательства – боязнь остаться в чужом воспоминании, обрести значение в чьей-нибудь жизни. Но и теперь, описывая тогдашнее свое призрачное, чуть ли не бессмысленное существование, я, думаю, что оно лучше любой размеренно-счастливой жизни».

Из монотонной череды событий, как, например, отдых на пляже, волей случая иногда выделятся памятные сцены – семейный человек средних лет оказывается в открытом море на матрасе. «Поскольку Серников превратился почти в точку, головы повернулись в сторону Сонечки; вот она бежит к вышке, карабкается по лестнице, что-то говорит сидящему на площадке спасателю. Тот первым делом пытается согнать ребенка вниз, но, передумав, разворачивает бейсболку козырьком назад, прилаживает на освободившееся место бинокль и, следуя за Сонечкиным указательным пальцем, ловит объективом Серникова» – так перемещает в курортную среду Александр Щербаков, автор динамичного рассказа «Водные глади».

Рассказ «Киса-помидор» Марии Ряховской работает, словно машина времени в 90-е годы. Главная героиня, добрая и открытая девушка, переживает на своём опыте все грани переломной эпохи. Это и история о быте, о нравах, о культуре того времени: «И входит Виктор Цой. Один в один — лицо, прическа, черное пальто. Черные джинсы, белые кроссовки... Мы с Кисой замерли».

Завершает прозаический раздел рассказ «Между небом» Марии Клейнер, предваряемый предисловием Александра Стесина о творческих задатках Марии. В жанре авто-фикшна разворачивается сюжет о девушке, потерявшей мать и отца, девушке, постепенно обретающей новую семью. Это исследование человеческой способности помнить и любить, освобождаясь от груза прошлого. «Память человеческая – как газ, заполняет все доступное ей пространство. Но пространство памяти, отведенное для папы, мне решительно нечем заполнить».

В «Дневниках» читатель встретит воспоминания сразу трёх человек, чьи мысли записаны в один, общий дневник. Владимир Лемпорт, Вадим Сидур, Николай Силис – молодые скульпторы, которые познакомились и подружились во время учебы в Строгановском училище. Как пишет составитель и комментатор Владимир Воловников, «для историков культуры и вообще для всех, кто будет читать этот дневник, он станет очень хорошим источником по истории оттепели. Хотя, казалось бы, каждое ее событие хорошо известно, описано и изучено, но любые дневниковые записи, сделанные «здесь и сейчас», обязательно что-то добавят, потому что и факты, в них приведенные, и атмосфера и настроение эпохи, воссоздаваемые на их страницах, будут неповторимыми – вы не найдете ничего точно такого же у других авторов».

О «Новой этике», так называемой эпохе «новой искренности» в разделе «Конференц-зал» представлены высказывания современных деятелей литературы. Ольга Бугославская определяет «новую этику», как «способ построения утопии, мира, где все друг друга любят, уважают и никогда не обижают»; Анна Голубкова считает её «той же самой традиционной этикой, которая теперь распространяется не только на привилегированные группы»; Дмитрий Данилов понимает этот термин, как «этическую систему, развивающую возникшие в 80-е годы прошлого века идеи политкорректности»; Денис Драгунский создаёт более подробную классификацию этик и делит их по признакам; для Юлии Подлубновой «новая этика, во-первых, не этика в классическом понимании, во-вторых, не новая, но хорошо забытая старая»; а Лев Симкин, в свою очередь, не без иронии рассуждает о том, что новая этика «не допускает рискованных шуток, зато поощряет публичное обсуждение подробностей «харассмента»». Каждое мнение ценно тем, что проясняет различные грани одного явления, и тем, что эти мнения отражают новые подходы к восприятию смены эпох человеческим сознанием вообще.

«Критика» в сентябрьском выпуске представлена подробным эссе Наталии Ивановой «Как назначают в классики» – о том, как происходит процесс восхождения на литературный «олимп», по крайней мере, как это повелось в традиции русской словесности. Это и рефлексия над советским наследием: «...канон не был гибким. Но те, кто стоял рядом, близко к формированию канона, например, в качестве направляющих – литературоведов, критиков – порой пытались закрепить в каноне не очень удобные для официоза фигуры и тексты, тем самым «поправить» канон, смягчить его»; это же и попытка обозреть возможные пути развития русского канона: «сегодня журналы рекрутируют молодых и неизвестных. Они тоже могут войти когда-нибудь в канон – но те, кто уже вошел или входит, стараются по-быстрому предложить себя издателю напрямую».

Самым долгожданным материалом номера, конечно, хочется назвать статью Олега Лекманова «Осип Мандельштам глазами современников: попытка обобщения». В ней ведётся речь о «дневниках, письмах, воспоминаниях и других свидетельствах современников, в которых прямо говорится об этом человеке». Если говорить о непонимании Мандельштама современниками, среди всех этих материалов есть и множество кратких, остроязычных отзывов (например, «неврастенический жиденок» Зинаиды Гиппиус и «посмешище всекоктебельское» Владислава Ходасевича), и словесные карикатуры на поэта, и другие, впоследствии опроверженные историей несправедливые суждения. Лекманов ставит важные, неочевидные вопросы: «...почему в литературной среде активно процветали анекдоты именно о Мандельштаме?»; «зачем понадобилось Эренбургу, чтобы О.М. был хилый и малого роста?»; и в завершение – «зачем же все-таки читать все доступные свидетельства современиков о поэте?». На все эти и другие вопросы можно найти развёрнутые, исчерпывающие ответы с историко-культурными комментариями.

В гибридном жанре читательского впечатления и профессионального филологического анализа выполнен очерк Ильи Виницкого «О чем поют кабиасы». Как определяет сам автор – это «научно-демонологическая сказка с картинками», и действительно, фантасмагорических картинок разного рода читатель найдёт немало. И, самое интересное, предмет исследования уже выходит за пределы рассказа Юрия Казакова – с неподражаемой харизмой Илья Виницкий рассказывает о самих загадочных «кабиасах». «Нас здесь будут интересовать трансформация и последовательная анимизация (в прямом, как увидит читатель, смысле этого слова) одного из странных и уютно-жутких фантомов культурного воображения модернистской эпохи в реалистической литературе и культурном быте просвещенной советской России».

Станислав Секретов обозревает опубликованные в литературных журналах за 2021 год воспоминания и очерки об ушедших поэтах. В списке значатся имена Арсения Тарковского («Этажи»), Виктора Iванiва («Дети Ра»), Бориса Рыжего («Урал»), Льва Друскина («Звезда»), Исая Тобольского («Советский поэт»). «Какими они были в жизни и в общении, что себе позволяли и чего позволить не могли, как оценивали современников и младших товарищей – «прочитать» стихотворцев таким путем помогут воспоминания литераторов о встречах с ними».

Ряд чутких и вникающих рецензий открывается материалом Татьяны Веретеновой – она пишет о «Петербургских повестях» Романа Сенчина: «Ощущение достоверности при чтении книг Сенчина возникает не только благодаря его точному психологизму, но и за счет почти дотошного внимания к бытовым приметам времени». Далее Кирилл Корчагин рецензирует «Собрание стихотворений» Андрея Санникова: «Все предметы в этих стихах снялись со своих мест и зажили до того непредставимой жизнью. В такой реальности архаика перемешивается с современностью, словно бы плуг истории проходит по человеческим жизням, смешивая верхний слой почвы с нижним». Как пишет Кирилл Ямщиков, новая проза Линор Горалик (а именно – «Мойра Морта мертва») «даёт крепкое представление об авторских подходах к рассказыванию историй. Присутствуют и уже привычные эксперименты с актуальными документами, безыскусными деталями быта, присутствуют и ежедневные провинциальные одиссеи». Геннадий Кацов определяет сборник стихотворений и заметок «The Isolation Tapes» Игоря Котюха как «пазл»: «Головоломка, в которой загадка – и каждый поэтический фрагмент, и структура, построение книги, мозаичная взаимосвязь стихотворений между собой с их влиянием друг на друга». Артём Комаров сравнивает «Недо: роман» Алексея Слаповского с прозой драматурга: «Он до мельчайших подробностей знает, как выстроить и показать сцену, снабдив ее удерживающими внимание зрителя (читателя-соавтора) диалогами, как подать конфликт». Елена Проскурина рассказывает о сборнике Игоря Силантьева «Архангельский свет»: «Сюжеты книги Силантьева таят и улыбку, и плач, и еще много разных душевных состояний, поданных в свете «окончательного понимания» конечности земного бытия и открывающейся за ним вечности». Александр Чанцев высказывается о «Введении в философию звука» Анатолия Рясова: «Основная мелодия будто все никак не начнется, а звучит классное, интересное, умное и красивое вступление. Прелюдия затянулась, распалась на различные темы, подтемы...». Надежда Ажгихина оборевает прозу Валерия Выжутовича: «Признанный мастер публицистики, Выжутович переносит читателя от одной «узловой станции» жизненного пути своего героя к другой, все глубже погружая нас в атмосферу эпохи, обнажая ее «проклятые вопросы» и неразрешенные противоречия».

Из-под пера Ольги Балла в этот номер вошли три рецензии. О комментарии Олега Лекманова к первой части мемуаров поэтессы Ирины Одоевцевой звучат такие слова: «Вообще же работа, которую выполняет Лекманов, — существенно сложнее и интереснее простого (но необходимого) восстановления справедливости». Далее Балла пишет, что Светлана Михеева в сборнике эссе о поэтах «Некто творящий» «рассматривает поэзию как разновидность метафизики, осуществляемой собственными, нетеоретическими средствами». И наконец, согласно последнему отзыву, Кирилл Корчагин в своей книге «В поисках тотальности: Статьи о новейшей русской поэзии» пишет о людях, «занятых перестройкой самого института поэзии». «Герои Корчагина – те, кто задает неудобные вопросы, ломает ограждения, соединяет несоединимое, нарушает правила; прокладывает собственные пути, переписывает историю литературы, перенастраивает читательский, а тем самым и общекультурный взгляд на нее».

ЧИТАТЬ ЖУРНАЛ

Pechorin.net приглашает редакции обозреваемых журналов и героев обзоров (авторов стихов, прозы, публицистики) к дискуссии. Если вы хотите поблагодарить критиков, вступить в спор или иным способом прокомментировать обзор, присылайте свои письма нам на почту: info@pechorin.net, и мы дополним обзоры.

Хотите стать автором обзоров проекта «Русский академический журнал»? Предложите проекту сотрудничество, прислав биографию и ссылки на свои статьи на почту: info@pechorin.net.

639