«Жизнь нелепа и в то же время удивительна!». 80 лет со дня рождения Сергея Довлатова

«Жизнь нелепа и в то же время удивительна!»

 80 лет со дня рождения русского писателя Сергея Донатовича Довлатова

Сергей Донатович Довлатов родился 3 сентября 1941 года в Уфе, где семья находилась в эвакуации. Отец был театральным режиссёром.

С 1945 года жил в Ленинграде.

Учился на филологическом факультете ЛГУ, на отделении финского языка. Не окончил.

Армейская служба проходила во внутренних войсках – охрана исправительных колоний в Республике Коми (посёлок Чиньяворык). Об этом будет написана повесть «Зона» (опубликована в 1982), также эта страница биографии будет не раз упоминаться и в других произведениях.

Учился на факультете журналистики ЛГУ.

Работал в студенческой газете морского университета «За кадры верфям», был литературным секретарем Веры Пановой.

Начав писать рассказы, был участником литературной группы «Горожане».

Переехав в 1972 году в Эстонию, работал корреспондентом газет «Советская Эстония» и «Вечерний Таллинн». Об этом периоде автор напишет в повести «Компромисс» 1981 года.

Писал рецензии для журналов «Нева» и «Звезда», а также – художественную прозу, но в СССР его почти не печатали.

По указанию КГБ Эстонской ССР его первая книга «Городские рассказы» была уничтожена на стадии набора.

Вернувшись в Ленинград, работал в журнале «Костёр».

Был экскурсоводом в Пушкинском музее-заповеднике (Михайловское). Об этом написана повесть «Заповедник».

Публиковался в самиздате. В 1976 году рассказы Довлатова были впервые опубликованы в зарубежных эмигрантских журналах «Континент» и «Время и мы». В том же году за эти публикации Довлатова исключили из Союза журналистов СССР.

В 1978 году Довлатов принимает решение эмигрировать, уезжает в США. Жена и дочь покидают страну раньше.

Жил в Нью-Йорке. Но и за рубежом его начали печатать не сразу.

Стал одним из создателей и главным редактором газеты на русском языке «Новый американец» (1980-1983). Вот как вспоминала о газете Елена Довлатова, жена писателя: «...Зато получилось создать газету «Новый американец». Это был самый радужный и оживленный период нашей жизни. Очень быстро люди, делавшие газету, стали героями и любимцами эмигрантского народа. Их узнавали на улице, телефон у нас звонил не переставая, в редакции образовался своего рода клуб, куда все стремились попасть. Газета настолько отличалась и от советской, и от эмигрантской журналистики, так была пронизана свежими идеями, стилистическим изяществом, что с ней связывались лучшие надежды. К сожалению, наша газета просуществовала всего два с половиной года. Ее делали блестящие литераторы, но никудышные финансисты...».

Довлатов активно работал на радио «Свобода», несмотря на то, что радиостанцию в Союзе «глушили», эти передачи слушали. По ним о Довлатове узнали на Родине прежде, чем сюда «вернулись» его книги.

Успех у читателей и признание критики писатель получил в середине 80-х годов. Печатался в престижных журналах «The New Yorker» и «Partizan Review». В 1989 году проза Довлатова была представлена в антологии «60 лучших рассказов мира». Из русскоязычных авторов в этой книге также оказался Исаак Бабель.

Ушёл из жизни 24 августа 1990 года, в возрасте 48 лет.

В России тексты Довлатова стали массово издаваться лишь с начала 90-х годов, в годы Перестройки.

Предисловие журналиста и писателя Петра Вайля к книге рассказов Довлатова называется «Писатель для читателей». Он – «признанный народный любимец». По словам Вайля, объясняется это тем, что его проза в одно и то же время и «проста», и «изысканна».

Довлатов – мастер рассказа, короткой формы. У него особая природа юмора. Особый язык. Талант кратко и точно описать, изобразить героя, выделить яркую, основную черту.

Был блестящим устным рассказчиком.

В произведениях Довлатова мало вымышленного, многое написано по реальным событиям, на материале собственной биографии автора, про людей, чьи имена либо оставлял без изменений, либо изменял так, чтобы прототип легко определялся. Произведения Довлатова – истории из его жизни, нередко – пересказанные, переосмысленные анекдоты.

«Простота Довлатова позволяет соавторство». Этим П. Вайль объясняет феномен большой популярности книг Довлатова у читателя.

Главный герой произведений писателя – это обыкновенный человек, ищущий, сомневающийся, пытающийся сопротивляться абсурду. Он не устроен в быту, неприкаян внутренне. Во многом это – сам писатель Довлатов. Он, как и многие другие персонажи, если не все люди вообще, мог бы сказать примерно так: «Мир уродлив, люди несовершенны, да ведь и я не подарок!..».

Были опубликованы записные книжки Довлатова, материал для будущих произведений. В 1980 году – «Соло на ундервуде», в 1990 – «Соло на IBM».

Одним из близких друзей Сергея Довлатова был его однокурсник по ЛГУ, литературовед и писатель Андрей Арьев. Он одним из первых читал ранние рассказы Довлатова. Он же много лет спустя посодействовал тому, чтобы произведения Довлатова, уже известного за рубежом писателя, были опубликованы в России. В 1989 году журнал «Звезда» опубликовал повесть С. Довлатова «Филиал».

Арьев объяснял, почему Довлатов уехал из страны. У него было главное желание – стать профессиональным писателем. Он хотел, чтобы его печатали. Но в СССР добиться публикации не удалось. «Я уехал, чтобы стать писателем», – подтверждает слова Арьева и сам писатель в одном из поздних интервью.

В 1977 году была написана одна из самых известных, – «Невидимая книга». Вместе с «Невидимой газетой» эти произведения составили книгу «Ремесло» (1985).

Большая часть произведений была написана в эмиграции. За 12 лет в США и Европе было издано 12 книг рассказов и повестей Сергея Довлатова. Его тексты переведены на многие языки.

Емкость и точность также присущи автобиографическим заметкам писателя, его оценке собственного творчества: «...Абсурд и безумие становятся чем-то совершенно естественным, а норма, т. е. поведение нормальное. Естественное, доброжелательное, спокойное, сдержанное, интеллигентное... становится всё более из ряда вон выходящим событием... вызывать у читателя ощущение, что это нормально... это и есть моя тема...» – фрагмент из заметок Довлатова о собственном творчестве.

Единственное спасение в мире, исполненном абсурда, – чувство юмора, смех. И творчество.

Если выделить главную идею творчества Сергея Довлатова, то звучит она так: «Жизнь нелепа и в то же время удивительна!».

10 самых известных книг Довлатова – согласно рейтингу, составленному читателями: «Чемодан», «Наши», «Коспромисс», «Иностранка», «Заповедник», «Филиал», «Жизнь коротка», «Ремесло», «Блеск и нищета русской литературы», «Записные книжки».

Сайт, посвящённый жизни и творчеству писателя.

Сергей Довлатов, «Ремесло», начало:

«Ремесло

Памяти Карла

Часть первая. Невидимая книга.

ПРЕДИСЛОВИЕ

С тревожным чувством берусь я за перо. Кого интересуют признания литературного неудачника?

Что поучительного в его исповеди?

Да и жизнь моя лишена внешнего трагизма. Я абсолютно здоров. У меня есть любящая родня. Мне всегда готовы предоставить работу, которая обеспечит нормальное биологическое существование.

Мало того, я обладаю преимуществами. Мне без труда удается располагать к себе людей. Я совершил десятки поступков, уголовно наказуемых и оставшихся безнаказанными.

Я дважды был женат, и оба раза счастливо.

Наконец, у меня есть собака. А это уже излишество.

Тогда почему же я ощущаю себя на грани физической катастрофы? Откуда у меня чувство безнадежной жизненной непригодности? В чем причина моей тоски?

Я хочу в этом разобраться. Постоянно думаю об этом. Мечтаю и надеюсь вызвать призрак счастья...

Мне жаль, что прозвучало это слово.

Ведь представления, которые оно рождает, безграничны до нуля.

Я знал человека, всерьез утверждавшего, что он будет абсолютно счастлив, если жилконтора заменит ему фановую трубу...

Суетное чувство тревожит меня. Ага, подумают, Возомнил себя непризнанным гением!

Да нет же! В этом-то и дело, что нет! Я выслушал сотни, тысячи откликов на мои рассказы. И никогда, ни в единой, самой убогой, самой фантастической петербургской компании меня не объявляли гением.

Даже когда объявляли таковыми Горецкого и Харитоненко.

(Поясню. Горецкий – автор романа, представляющего собой девять листов засвеченной фотобумаги.

Главное же действующее лицо наиболее зрелого романа Харитоненко – презерватив).

Тринадцать лет назад я взялся за перо. Написал роман, семь повестей и четыреста коротких вещей.

(На ощупь – побольше, чем Гоголь!) Я убежден, что мы с Гоголем обладаем равными авторскими правами.

(Обязанности разные). Как минимум, одним неотъемлемым правом. Правом обнародовать написанное.

То есть правом бессмертия или неудачи.

За что же моя рядовая, честная, единственная склонность подавляется бесчисленными органами, лицами, институтами великого государства??

Я должен это понять.

Не буду утруждать себя композицией. Сумбурно, длинно и невнятно попытаюсь изложить свою «творческую» биографию. Это будут приключения моих рукописей. Портреты знакомых. Документы...

Как же назвать мне все это – «Досье»? «Записки одного литератора»? «Сочинение на вольную тему»?

Разве это важно? Книга-то невидимая...

За окном – ленинградские крыши, антенны, бледное небо.

Катя готовит уроки, фокстерьер Глафира, похожая на березовую чурочку, сидит у ее ног и думает обо мне.

А передо мной лист бумаги. И я пересекаю эту белую заснеженную равнину – один.

Лист бумаги – счастье и проклятие! Лист бумаги – наказание мое...

Предисловие, однако, затянулось. Начнем...».