«Первый баснописец в своей земле». 400 лет со дня рождения Жана де Лафонтена

«Первый баснописец в своей земле»

400 лет со дня рождения французского баснописца Жана де Лафонтена

Жан де Лафонтен родился 8 июля 1621 года в Шато-Тьерри, в буржуазной семье. Отец служил в лесном ведомстве, заведовал королевской охотой.

В двадцать лет Жан де Лафонтен поступил в братство «Oratoire», чтобы получить духовное звание, но проявлял больший интерес к философии и поэзии. Начал изучать право. Больше всего его интересовали литературные занятия.

В 1647 году Лафонтен получил должность от ушедшего на пенсию отца и женился по настоянию своего родителя. Но он стремился в Париж и уехал туда. Оказался при королевском дворе, в центре культурной жизни страны.

Всю дальнейшую жизнь провёл в столице, в окружении друзей и поклонников таланта. Дома бывал раз в несколько лет. Жена, с которой он вёл переписку, знала от него самого о многочисленных любовных похождениях супруга. Были у него в браке и дети, но он ими не интересовался.

В Париже жил в богатых и благородных домах своих женщин и друзей.

Имел большой успех в Париже как поэт. Известное произведение раннего периода – «Адонис». Как талантливый литератор, удостоился крупной пенсии – платы за одно стихотворение в месяц – от министра финансов Фуке.

Лафонтену покровительствовала вся аристократия, а он оставался независимым и изящно остроумным даже тогда, когда приходилось сочинять многочисленные хвалебные стихотворения сановникам.

Позднее министр Фуке попал в опалу, и Лафонтен поддержал своего покровителя. В 1661 году он написал талантливое стихотворение в поддержку опального Фуке, «Сон в Во» («Elégie aux nymphes de Vaux»).

Король Людовик XIV был очень недоволен, но другие вельможи были на стороне Лафонтена.

В 1659-1665 годы был участником кружка «пяти друзей», куда входили Мольер, Л. Буало, Расин и Шапелль. Даже когда кружок распался, и отношения «друзей» испортились, Лафонтен сохранил дружеские отношения со всеми.

Дружил со многими знатными вельможами, его не любил только сам Людовик XIV, считая его легкомысленным и безответственным. Из-за этого во Французскую академию Лафонтен был избран с опозданием, только в 1684 году.

Лафонтен, согласно воспоминаниям современников, был легкомыслен и рассеян, но к своей поэзии он относился серьёзно.

Большую известность Лафонтену принесли «Сказки и рассказы в стихах», первые из них были опубликованы в 1665 году. Вдохновляясь сюжетами античных авторов (Апулей, Петроний) и мастеров эпохи Ренессанса (Бокаччо, Рабле), он создал лёгкие, ироничные, местами язвительные, крайне скабрезные произведения. В дальнейшем «Сказки» выходили в 1666 и 1671 годах. В 1674 году Лафонтен предложил «Новые сказки», которые цензура запретила – «за вольнодумство». Автор находит выход – он печатает свои сказки в Голландии.

К литературным удачам относят маленький роман Лафонтена под названием «Любовь Психеи и Купидона» (1669) – снова на сюжет Апулея.

Всемирную славу Лафонтен получил благодаря своим басням. Он начал их издавать в 1668 году, книги назывались «Басни Эзопа, переложенные в стихи господином Лафонтеном» («Fables d'Esope, mises en vers par M. de La Fontaine») (в начале книг было шесть).

За основу Лафонтен взял сочинения легендарного древнегреческого поэта-баснописца, а также переводы Федра, древнеримского последователя Эзопа и древнегреческого Бабрия, во II веке н. э. занимавшегося переложением сочинений Эзопа.

Задача Лафонтена не сводилась только к рифмовке сюжетов Эзопа, Федра и Бабрия. Он дополнял древние тексты современным содержанием, поднимал острые нравственные проблемы, обличал пороки – лицемерие, лесть, обман, скупость, невежество, наглость.

При этом у него получались не только поучительные, но и увлекательные тексты.

Первые басни Лафонтена были дидактичными, в дальнейшем он, помимо нравоучения, также передаёт настроение и личное чувство.

Лафонтен – не моралист, скорее, он призывает смотреть на жизнь здраво, без сентиментов, ладить с людьми и пользоваться обстоятельствами. Снова и снова подчёркивает, что ловкие и хитрые берут верх над добрыми и простодушными.

Глубокое понимание людей и природы, знание общественных порядков, умение найти трогательное и забавное в нравах.

Животные изображены у Лафонтена живо и с тонким психологизмом. Конечно, под животными подразумеваются люди. Простые жизненные сюжеты и человеческие поступки раскрывают животные и явления природы.

Отдельной художественной ценностью обладают вступления и отступления автора, в целом велико разнообразие и богатство языка и поэтических форм Лафонтена, с опорой на народную мудрость и фольклор.

Всего опубликовано 12 книг басен Лафонтена, при жизни вышло 9 изданий, последнее – в 1694.

В результате Лафонтен создал новый жанр – лирико-философские басни. Благодаря творчеству Лафонтена басня стала по-настоящему поэтическим жанром литературы.

Жан де Лафонтен стал основоположником богатой традиции басенного жанра в мировой литературе. В России его главный продолжатель – Иван Андреевич Крылов (1769-1844). Писали басни (в том числе переводили и адаптировали тексты Лафонтена) М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин, Д. Н. Фонвизин, Л. Н. Толстой и другие. XX век представлен С. В. Михалковым (1913-2009), а в XXI веке басни пишет поэт Влад Маленко (р. в 1971), которому Михалков передал «своеобразный «басенный пас»».

Российский дипломат, литератор и мемуарист Ф. Ф. Вигель (1786-1856) писал: «Крылова называют русским Лафонтеном; тот и другой первые баснописцы в своей земле». («Из «записок»», об И. А. Крылове).

Басни Жана де Лафонтена:

ПЕТУХ, КОТ и МЫШОНОК

О дети, дети! Как опасны ваши лета!
Мышонок, не видавший света,
Попал было в беду, и вот как он об ней
Рассказывал в семье своей:
«Оставя нашу нору,
И перебравшися чрез гору,
Границу наших стран, пустился я бежать,
Как молодой Мышонок,
Который хочет показать,
Что он уж не ребенок.
Вдруг с размаху на двух животных набежал.
Какие звери, сам не знал.
Один так смирен, добр, так плавно выступал,
Так миловиден был собою!
Другой – нахал, крикун, теперь лишь будто с бою;
Весь в перьях; у него косматый крюком хвост;
Над самым лбом дрожит нарост
Какой-то огненного цвета,
И будто две руки, служащи для полета;
Он ими так махал,
И так ужасно горло драл,
Что я, таки не трус, а подавай бог ноги –
Скорее от него с дороги.
Как больно! Без него я верно бы в другом
Нашел наставника и друга!
В глазах его была написана услуга;
Как тихо шевелил пушистым он хвостом!
С каким усердием бросал ко мне он взоры,
Смиренны, кроткие, но полные огня!
Шерсть гладкая на нем, почти как у меня.
Головка пестрая, и вдоль спины узоры;
А уши, как у нас, и я по ним сужу,
Что у него должна быть симпатия с нами,
Высокородными Мышами».
– А я тебе на то скажу, –
Мышонка мать остановила –
Что этот доброхот,
Которого тебя наружность так прельстила,
Смиренник этот... Кот!
Под видом кротости, он враг наш, злой губитель;
Другой же был Петух, миролюбивый житель.
Не только от него не видим мы вреда
Иль огорченья,
Но сам он пищей нам бывает иногда.
Вперед по виду ты не делай заключенья.

(перевод И. И. Дмитриева)

ВОДОПАД И РЕКА

С ужасным шумом низвергался
Ручей кристальною стеной
С горы высокой и крутой,
О камни с пеной раздроблялся,
Кипел, крутил песок, ревел,
И в берегах стрелой летел;
Ни птица, ниже зверь, к нему не приближались,
И ноги смертного в него не опускались.
Нашелся, наконец,
Один отважный молодец,
Который на коне через него пустился:
Он от разбойников бежал,
И смелым от боязни стал.
До бедр конь только замочился,
И вынес на берег противный седока.
Разбойники за ним. Он лошадь погоняет;
Скакал, скакал, и видит, что река
Ему дорогу пресекает.
Река была не широка;
Притом весьма тиха, как зеркало гладка:
И так он смело въехал в воду.
Но что ж? В мгновение одно
Пошел с конем на дно,
И на съедение немых достался роду.

Иной угрюм, суров, сердит,
Шумит, но только не вредит;
Другой так смирен, тих и на речах прекрасен;
Но он-то и опасен.

(перевод А. E. Измайлова)

ВРАЧИ

У смертного одра
Какого-то больного
Весь день и ночь до самого утра
Все плакали, сказать не смея слова.
А доктора между собой
Наперебой
Вели дебаты в час досуга,
Как приступить к лечению недуга?
Припарки и компресс! – настаивал один.
Другой кричал: – Тут нужно сделать ванны!
И знает только Бог один,
К чему бы мог прийти их разговор пространный,
Когда бы не больной:
Смирясь пред грозною судьбой,
Он бросил мир болезни и печали,
Пока два доктора о «способах» кричали.
Один из них, дорогою домой,
С упреком говорил: – Когда он способ мой
Бы принял, он бы жив остался.
– А я давно уж знал, –
другой сказал, –
Но он одной лишь смерти дожидался!

(перевод В. С. Жукова)