Внимание к человеческой судьбе

Подборка рассказов Евгения Мирмовича достаточно неровная, в ней есть явные удачи и неудачи. И это, несомненно, связано с тем, что автор работает в технике короткого рассказа, который написать сложнее объёмных произведений: в нём, как и в стихотворении, важен удельный вес слова. Чувствуется, что Евгений Мирмович стремится к лаконизму, к тому, чтобы выразить свою боль, свои впечатления от происходящего, и его сопереживание действительно (несмотря на явные огрехи в текстах) передаётся читателю, словно бы «поверх строк». Значит, основное, что нужно для написания прозы, у Евгения Мирмовича есть: он любит своих героев, сочувствует им. Он человечен в своей прозе, работает в русской литературной традиции.

В центре каждого рассказа – судьба человека, талантливого или обыкновенного, счастливого или несчастного, известного или неизвестного: для писателя все они представляют интерес, независимо от того, кто это, продавщица Люба («Счастье в кредит») или знаменитый хирург («Одинаковые пули»), или бывший архитектор («Люди и вещи»). Вот это внимание к человеческой судьбе как раз и привлекает к рассказам, ведь для читателя самое важное – сопереживание другим людям, иной жизни, отображенной в художественном произведении.

Всё же при критическом чтении подборки появляются сомнения – нет, не в искренности этой прозы, а в её художественной правде. Скорее всего, многие рассказы написаны по мотивам произошедших в реальности событий, но это правда жизненная. А художественная правда заключается в убедительности написанного.

Вот, например, «Письмо» – рассказ трогательный и настоящий. Вся жизнь матери и её любовь к погибшему на войне сыну заключается в этом письме. Но возникает вопрос: а если бы это было письмо, написанное в реальности, трогало бы оно нас так же? Да, конечно. Имитация документального, шероховатого стиля – волонтер со слов женщины записывает то, что она говорит. И поэтому перед нами скорее «человеческий документ», чем художественное произведение.

С одной стороны, рассказы пронзительные, а с другой стороны, в них ощущается избыток сентиментальности, как будто бы автор специально давит на эмоции читателя, чтобы его разжалобить. Иной раз эмоции героев и рассказчика выражены прямолинейно и банально. Чего стоит одна сцена в рассказе «Нинка и Челентано», где хулиганы разбивают коллекцию статуэток у главной героини, потом за неё вступается любящий её герой: как будто эпизод из романтического произведения, вот только рассказ изначально реалистический, и автор сам же нарушает правила того жанра, который выбрал.

Многие произведения в подборке построены на штампах слова и мысли («Должок», «Люди и вещи», «Чудак»). Вот два «начала» рассказов «Должок» и «Чудак»:

«Ему уже давно за шестьдесят, а его всё Сашкой зовут. Потому что мужик весёлый, общительный. Нос картошкой, глаза добрые и походка смешная, подпрыгивающая. Всегда дружелюбно здоровается, ещё издалека начинает рукой махать в знак приветствия. Всё шутки прибаутки всякие рассказывает. Особенно если навеселе. Выпивает, конечно. Живёт один. Жена давно ушла, а дети выросли. Пенсия маленькая. Подрабатывает дворником на овощной базе, пока здоровья хватает…».

«Живёт в нашем посёлке мужик. Средних лет. Роста двухметрового, в плечах косая сажень. Не женатый. Слегка пьющий. На заводе сварщиком работает. Ездит на старой «Волге» полусгнившей. По характеру добродушный и приветливый. Немного глуповат и по-детски наивен. Народ его за это чудаком прозвал. Бывает, встретишь его на дороге, поздороваешься на ходу, а он стоит, смотрит в след и всё улыбается…».

Эти экспозиции в рассказах даже интонационно как-то похожи, но суть в том, что характеристики героев бледные, слишком штампованные, типичные, без «изюминки».

Речь героев часто неестественна, как будто бы читаешь буквальный перевод с иностранного языка.

«– Вот эту замечательную вазу нам с супругой подарили на свадьбу. У неё отбит край, но она мне очень дорога. Когда Леночка была жива, я каждый раз дарил ей белые лилии на день рождения и годовщину свадьбы. Она очень их любила. Я и сейчас обязательно покупаю в эти дни хотя бы одну лилию» («Люди и вещи»).

«– Я хотел спросить у вас, Давид, об эпизодах, которые, как мне показалась, не вошли в книгу…» («Одинаковые пули»).

Некоторые вещи в подборке представляют собой скорее психологические эскизы, чем полноценные рассказы. «Счастье в кредит» – психологическая зарисовка: продавщица Люба видит всё в сером цвете («Кто выкрасил этот мир серой краской? Почему душа потеряла способность радоваться? Или радоваться стало совсем нечему?»), и получение кредита воспринимается ею как возможность счастья. Однако конец рассказа скорее символический: разбивается табличка со словами «Выход». Сама по себе концовка удачна, но общий бытовой тон не гармонирует с ней, символических деталей не хватает в тексте для поддержки такой концовки.

Такой же удачный финал и в рассказе «Люди и вещи»: после смерти знакомого архитектора Сергея Мироновича, рассказчик видит, как «…рыжий бездомный пёс крутился возле помойки в поисках еды. (…)

 – Здравствуй, Мироныч, – сказал я, сам удивившись своим словам. Пёс уткнулся носом в мою ладонь и жалобно заскулил. Я погладил пса по голове. Ничего, ничего. Когда ты в следующий раз задумаешь покинуть этот мир, будет уже гораздо легче. Животные вещами не обременены».

Вот если бы на таком уровне был написан весь рассказ, было бы прекрасно. Но и он, как «Должок», «Счастье в кредит» и другие, слишком «бытовой», обремененный штампами: «чёрные угольки глаз»; «Вершины гор были, как прежде, величественны и прекрасны»; «Нина с благодарностью принимала цветы, одаривая Серёгу волшебной улыбкой» и т.п.

Излишняя повествовательность тоже не украшает рассказы. Автор рассказывает, а не показывает то, что происходит в рассказе. Из-за этого читатель не попадает в пространство этой прозы, остается «вне текста»:

«Мы просидели несколько часов. Мироныч увлекательно рассказывал об архитектуре, послевоенном восстановлении Ленинграда, командировках на целину и строительстве БАМа. Он оказался интереснейшим рассказчиком и очень обаятельным человеком. Не хотелось от него уходить, и лишь почувствовав, что он устал, я начал собираться. Прощаясь, я обещал, что обязательно зайду в гости ещё раз, когда буду в этих краях».

Ещё стоит подумать над образом рассказчика, о его месте среди других героев: он, как бог из машины, появляется, когда нужно писателю, но особой роли в сюжете не играет, он «посторонний». Читая рассказ «Люди и вещи», я споткнулась на одном моменте: непонятно, почему рассказчик оказался в доме, где жил старый архитектор. Вот и в рассказе «Дружба народов», скорее всего, не нужно было вводить повествователя, поскольку он не мог видеть, что произошло с главным героем, Дмитрием Алексеевичем Бертайло, когда тот уехал в родное село. Стоит его превратить просто во второстепенного героя (третье лицо), и тогда за повествование будет отвечать всевидящий автор.

А в целом этот рассказ (за исключением «повествовательного сбоя» в начале) удачен и в смысле сюжетности, и в передаче отношений героев: живой, настоящий и современный.

Рассказ «Франческа» заключает в себе прекрасную идею – о том, что самое главное для человека – верить в Бога, что человек не один, и потому ему не должно быть страшно на этом свете. Но сама героиня как-то слишком быстро промелькнула в рассказе – только приехала и сразу опять на вокзал (это может быть жизненной правдой, но рассказ такая торопливость только портит). Я бы на месте писателя развила бы этот образ, рассказала бы о судьбе Франчески не её скупыми словами, а в авторской передаче.

«Одинаковые пули» – хороший очерк, и если избавить его от красивостей и немного сократить, то получится вполне сносное литературное произведение. Понятно, что написано оно по живым следам войны, и главный герой, доктор Давид, вызывает сочувствие своим сдержанным и вместе с тем эмоциональным рассказом. Самая глубокая вещь в подборке, и реалистические детали работают на художественность.

Рассказ «Бессмертие» – один из наиболее удачных, в нём нет излишних эмоций, но есть художественная правда: остаётся только слово и память о нём. Умирающий в хосписе старик просит волонтера приехать на Васильевский остров и произнести считалочку из его, старика, детства. Волонтер выполняет его просьбу.

«На следующий день я приехал на улицу Репина. Тесная улочка. Окна первых этажей у самой земли. Городского шума здесь не слышно. На балконах сохнет бельё. Живут люди.

– Плыл по морю чемодан. В чемодане был диван. На диване ехал слон. Кто не верит – выйди вон! Произнес я громко.

Из окна первого этажа высунулась смешная рожица мальчишки лет семи с удивлёнными глазёнками.

– Что это?

– Считалочка такая.

– А это зачем?

– Просто так. Игра. Запомнил?

– Ха-ха-ха. Запомнил.

Я ушёл, а вслед мне на всю улицу звонким мальчишеским голосом разносилось: «Плыл по морю чемодан. В чемодане был диван. На диване ехал слон. Кто не верит – выйди вон!».

В этом эпизоде всё сходится: и реальность, и художественный замысел, и потому рассказу безоговорочно веришь. Если у автора есть такие удачи, я уверена, что он сможет и остальные свои произведения доработать до должного уровня.

«Печорин.нет» поздравляет автора с публикацией: миниатюра Евгения Мирмовича «Бессмертие» опубликована в № 6 журнала «Волга — XXI век» за 2023 год.

Елизавета Мартынова: личная страница.

Евгений Мирмович родился в Ленинграде в 1973 году. По образованию юрист. В настоящее время общественный деятель, литератор, куратор волонтёрских проектов в области работы с детьми инвалидами. С 2019 года один из редакторов литературного портала «Изба читальня» входящего в перечень социально значимых интернет ресурсов России, финалист национальной премии «Писатель года 2021», лауреат конкурса, посвящённого 80-летию со дня рождения С. Довлатова, проведённого при поддержке Комитета по культуре Санкт-Петербурга. Произведения автора печатались в сборниках «Писатель года», «Художественное слово», «Антология русской прозы», «Русские сезоны», «Славянское слово» и «Сокровенные мысли». Кроме того, с творчеством автора можно познакомиться на литературном портале «Изба читальня». Некоторые произведения Евгения Мирмовича звучали на радио «Гомель плюс» (Республика Беларусь) и печатались в издательстве СИНЭЛ отдельным сборником «Бессмертие» вышедшем в свет в начале 2021 года.