«Великая музыка возвышает, очищает и укрупняет человека»
(интервью с Холоповой Валентиной Николаевной, профессором Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского, приуроченное к 85-летию педагога)
Холопова Валентина Николаевна – заслуженный деятель искусств РФ, профессор, доктор искусствоведения, заведующая кафедрой междисциплинарных специализаций музыковедов МГК им. П. И. Чайковского, автор множества научных трудов, монографий, пособий, составитель учебных программ.
Беседовала Алина Небыкова.
Валентина Николаевна, вы преподаете в Московской консерватории с 1960 года. За это время вы разработали три совершенно новых для российского музыкознания научных направления («Теорию и историю музыкальной ритмики», «Теорию музыкального содержания» и «Теорию музыкальных эмоций»), провели невероятно глубокие исследования творчества И. Стравинского, А. Веберна, С. Прокофьева, Д. Шостаковича, А. Шнитке, С. Губайдулиной, Э. Денисова, Р. Щедрина, С. Слонимского, Р. Леденева, В. Тарнопольского, Н. Попова и целого ряда других композиторов, преподавали в Пекинской и Шанхайской консерваториях, создали научную школу, воспитали плеяду заслуженных деятелей культуры, кандидатов и докторов наук. Ваши ученики преподают в ведущих университетах Франции, Англии, США, Канады, Белоруссии, РФ и других стран. Сложно даже вообразить, что один человек успел столько сделать! В преддверии вашего юбилея расскажите, пожалуйста, какие из ваших достижений вас более всего радуют, вдохновляют, дают силы идти вперед?
Радует меня кафедра, которую я организовала в 1991 году, – «Междисциплинарных специализаций музыковедов». Талантливые педагоги ведут предмет, который я придумала для исполнителей, – «Теория музыкального содержания». У пианистов – это Иван Глебович Соколов и Нино Оттовна Баркалая. Студентам настолько нужен этот предмет, что после их заявлений курс стали преподавать не один год, а два. Иван Глебович же внес огромный вклад в музыкальную культуру, разместив в интернете свыше 100 своих лекций-концертов «От Баха до наших дней». По рекомендации Галины Улановой, мы открыли дисциплину «История балета» и взрастили в Московской консерватории уникального специалиста, одинаково профессионального в музыке и балете, – Анну Петровну Груцынову, сейчас доктора наук, профессора. Преподает на кафедре и ведущий в России теоретик оперы – Ольга Виссарионовна Комарницкая. Впервые среди российских музыкальных вузов был открыт предмет «Менеджмент в музыкальном искусстве»: его «с нуля» построила Оксана Александровна Левко, прошедшая стажировку в США. Работает на кафедре один из ведущих в России музыковедов-психологов – Марина Сергеевна Старчеус. Уникальными знаниями обладает Михаил Трофимович Просняков. Главный в России исследователь сложнейшего в 20 веке композитора К. Штокхаузена (даже бывал у него в доме), он, кроме того, выступает на сцене в партии мима сочинения на 70 минут – «Инори».
Конечно, радует меня и выход в этом году сразу двух монографий – об Альфреде Шнитке (4-е изд.) и Софии Губайдулиной (5-е изд., навстречу ее 90-летию). А Губайдулина сейчас – самый затребованный в мире русский композитор своего поколения.
У вас очень нестандартный подход к музыке, даже для искусствоведа такого уровня. Ваши лекции в консерватории для меня всегда были очень содержательными, многогранными, необычными. Вы затрагиваете эмоциональную составляющую, психологическую, философскую, эстетическую. Недаром десятки ваших работ изданы на немецком, французском, польском, голландском, китайском, русском, английском языках. Какой из ваших трудов вы сами считаете наиболее важным, ценным?
Сенсационным в свое время был выход книги «Антон Веберн», написанной мною совместно с Ю. Н. Холоповым. Веберн же стал ключом к новой музыке всего 20 века. Естественно, важны для меня упомянутые монографии о композиторах моего поколения - Шнитке, Губайдулиной, а также – о Родионе Щедрине. Поскольку русская музыка отличается высокой эмоциональностью, я нашла необходимым выпустить и исследование «Музыкальные эмоции». Для моего преподавания в Московской консерватории существенными являются чисто теоретические книги: «Музыка как вид искусства», «Феномен музыки» - в них изложена моя теория музыкального содержания.
В вашей книге «Музыкальные эмоции» сказано, что ярчайшие представители «эмоционалистской» линии в музыке – Петр Чайковский и Дмитрий Шостакович. «Чайковский, делая порой эмоцию главным героем своих произведений, вдохнул в мировую музыку фактически новое дыхание, а Шостакович в области инструментализма своего времени достиг апогея экспрессии».
А что для вас является самым главным в музыке?
Великая музыка возвышает, очищает от мелочности и укрупняет человека, а эмоции через переживание помогают войти человеку в этот высокий мир.
Вы обратили внимание на очень важную вещь: в большинстве немузыкальных областей знаний не разделяются эмоции жизненные (нехудожественные) и музыкальные (художественные). В музыке никто не проходит мимо явного фактора ее красоты, поэтому печаль – это «прекрасная печаль», поскольку к отрицательной эмоции печали примешивается восторг от услышанного.
Как по-вашему, можно ли развить эмоциональный слух? Или это то, что дано людям с рождения?
Конечно, эмоциональный слух появляется и развивается как в человеческом общении, так и в общении с музыкой. Думаю, он возникает даже до нашего рождения. Но в общении с музыкой он обретает особое свойство – окрашенность красотой.
София Губайдулина заметила: «иногда человек произнесет всего одно лишь слово, но оно оказывается определяющим и освещает дорогу всей вашей дальнейшей жизни (имея в виду слова Дмитрия Шостаковича, сказанные ей, – «я желаю вам идти вашим «неправильным» путем»).
Был ли у вас наставник, который определил в какой-то мере ваш жизненный путь и род деятельности?
Судьба мне предписала самой себе быть наставником. В музыкальном училище я самостоятельно изучала гармонию и сольфеджио – не было педагогов. По «бригадному» учебнику гармонии давала себе задания и сама проверяла. Придумала вид сольфеджио: из фуг Баха один голос петь, остальные играть. И поступила в Московскую консерваторию без репетиторов, на уровне выпускников ЦМШ. В аспирантуре сама придумала тему диссертации, неизведанную, – «музыкальный ритм» (потом опубликовала 2 книги). Как профессор консерватории, вычислила необходимость новой кафедры: культуре нужны были новые предметы, не имевшиеся ни на каких кафедрах, – из них я и составила свою кафедру (в самом начале была даже информатика, в 90е годы люди впервые видели компьютер).
Среди ваших наград премии Министерства высшего и среднего образования СССР, Орден Дружбы, премия Правительства РФ, титул «Персона Года», золотые медали Н. Рубинштейна и Европейской научно-промышленной палаты и множество других, но я хочу спросить об особой награде – «Золотая кафедра России», которую вы получили в 2010 году за свое детище, – созданную вами кафедру междисциплинарных специализаций музыковедов. Как вы ее получили?
Заслуги кафедры оценила Российская академия естествознания (по секции искусства), а в 2011 она же избрала меня академиком.
Ваш ТОП-3 великих музыкальных произведений на литературные сюжеты.
Балет «Ромео и Джульетта» С. Прокофьева, опера «Пиковая Дама» П. Чайковского и опера Н. Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии».
Свою монографию «Композитор Альфред Шнитке» вы подписали для меня так: «философских полетов Альфреда Шнитке!». Как вы охарактеризовали бы этого выдающегося мастера как искусствовед и как человек?
Альфред Шнитке был не только композитором, виртуозно владевшим сочинением музыки, но и практически профессиональным философом. Он вообще считал, что музыкант может быть значительным, только если он больше, чем музыкант. И сам был страстным книгочеем, а в философии штудировал Гегеля, Ницше, Соловьева и т.д., даже был подписчиком журнала «Вопросы философии». Работая над темой о Фаусте, достал книгу самого Фауста о черной магии (!), но считал ее «страшной книгой, ужасной книгой». И сам вырабатывал философские концепции музыки – вообще и для своих произведений, – которые у него менялись с течением жизни (пишу об этом в книге «Композитор Альфред Шнитке»). После любого разговора с ним приходилось долго думать и приходить в себя.
Вся жизнь Альфреда Гарриевича Шнитке была овеяна мистицизмом. Он считал, что «заболел, потому что заглянул туда, куда было нельзя. Голову вынули, а тело оставили здесь». Что он подразумевал, как вы думаете?
Думаю, что мог иметь в виду и черную магию (не заглядывай в пропасть, а то она заглянет в тебя), и – еще больше – древние индийские учения, которые изучал, решительно не соглашаясь с некоторыми из них.
В «Теории музыки» вашего авторства меня зацепила мысль о значимости мелодии в музыке, и о том, что мелодический дар – критерий композиторского таланта. Кого из композиторов вы считаете самыми одаренными в этом смысле?
Безусловно, гениальные мелодисты – это Моцарт, Верди, вся русская классика, особенно Чайковский, Римский-Корсаков, Рахманинов. Тот же Шнитке считал (при всей сверхмногоголосности его фактур), что в музыке самый важный слой – простой, следовательно, мелодийный. А Губайдулина всегда свои фактуры пронизывает длинными гаммами, имеющими еще и символику: вверх – к небу, Богу, вниз – к земле, греху.
В монографии о Софии Губайдулиной вы приводите ее цитату о том, что «обертоновый ряд, который содержится в звуке, – это высшая ценность, которой обладает человечество, – физическая субстанция, натуральная основа всего существования». Что вы считаете высшей ценностью человечества?
Я и считаю, что академическая (серьезная) музыка разных веков принадлежит к тому высшему, что создало человечество.
Вам посчастливилось лично знать выдающихся отечественных композиторов. Опишите тремя фразами Родиона Щедрина. И детализируйте их, пожалуйста.
Главное в Родионе Щедрине – его глубочайшая русскость, поразительное умение даже в самых новых музыкальных находках сохранять ценнейшую почвенность. Отсюда такие высокодуховные произведения, как оперы: «Очарованный странник», «Левша» (по Н. Лескову). А русская литургия «Запечатленный ангел» (также по Лескову) по духовной высоте и совершенству подобна «Всенощному бдению» С. Рахманинова. Конечно, наряду с этими сферами, у него и юмора много – «Озорные частушки» для оркестра, «Балалайка» для скрипки без смычка (конечно, с русским народным юмором).
Дмитрий Шостакович. Каким он вам запомнился?
О, Дмитрий Дмитриевич Шостакович в жизни всего нашего поколения значил очень много. Ведь в его симфониях как раз и была выражена та философия советской действительности, о которой не решались писать сами философы. И, в частности, Шнитке, как музыкальный философ, продолжал линию Шостаковича. Но была и социальная сторона. Его насильственно, с самого высокого уровня, втянули в коммунистическую партию. И он стал очень сильной общественной фигурой (написав при этом 8-й квартет как реквием по самому себе). И использовал свой авторитет для спасения следующего, то есть нашего поколения. Например, был назначен председателем госкомиссии в Московской консерватории. Оканчивала Губайдулина, комиссия решила поставить ей тройку. Шостакович же сказал: «Или пятерка, или я не подписываю документы». София смогла поступить в аспирантуру. Тогда же оканчивала и я. Мой ответ очень понравился Дмитрию Дмитриевичу, и опять его мнение вопреки: «Нет, именно Холопова должна быть рекомендована в аспирантуру первым номером». Нам были открыты пути. Шостакович помог также и Э. Денисову, и А. Шнитке, и Р. Щедрину.
Какие ваши самые сильные музыкальные потрясения?
Потрясений было много, и не только композиторских, но и исполнительских. Так, я имела счастье слышать всего Святослава Рихтера. Разрешите, расскажу хотя бы об одном его исполнении - прелюдии Дебюсси «Затонувший собор». Рихтер был такой живописец в музыке, что здесь над роялем словно рисовалась картина подъема и опускания собора. И вот, когда сдвинулись вниз аккорды, появилось явное физическое ощущение, что под ногами опускается пол Малого зала консерватории! Услышишь один раз – и не забудешь никогда.
А находите ли что-либо значительное в творчестве молодых российских композиторов, тридцатилетних?
Спасибо за этот вопрос. Как раз вижу целое новое направление в их музыке. Называется оно «Мультимедиа». Типичным для него становится наличие электроники и видео в соединении с традиционными инструментами. Это направление получило активное развитие в Московской консерватории, где наилучшие достижения я нахожу у Николая Попова (ему 34 года), в таких сочинениях, как «Артра», «Нибиру», «Песня Ульдры» (их можно найти в интернете). Я даже опубликовала маленькую книжку «Композитор Николай Попов». В этом направлении мне видятся большие перспективы для движения музыки вперед.
Автор статьи: Небыкова Алина.
