.png)
Виктор Слипенчук из тех, кто пишет. Пишет, как дышит, свободно и не торопясь заявлять о себе городу и миру во весь голос. Поэтому и собрание сочинений – явление скорее личное, как рождение ребенка.
В собрание сочинений вошли стихи, рассказы, романы, повести, публицистика и драматургия. Если первые его шаги на поэтическом поприще были отмечены самим Ярославом Смеляковым, то о публицистике Слипенчука недавно высказался Роман Сенчин: «Принято считать, что век публицистического произведения короток – исчезает актуальность проблемы в текущей действительности, увядает и статья, а то и целая книга. Другое дело очерк – в нем важна фигура повествователя, необходима нота художественности, образность. И это есть в «Восторге и горечи» и в «Улыбке капитана» Виктора Слипенчука. Недаром, наверное, автор и обозначил эти вещи как очерки.
Действие в них происходит лет десять назад, а то и больше. Вроде бы минувшее. Да, минувшее, но не преодоленное прошлое. Более того, из 2022 года события примерно 2012-го видятся иначе. О многом мы уже забыли, и вот такие очерки дают нам возможность не просто оглянуться назад, а по крайней мере на несколько минут вернуться. А то и, может быть, попутешествовать там, если и не исправить промахи и ошибки, то попытаться их осмыслить.
«Восторг и горечь» посвящен спорту, «Улыбка капитана», грубо говоря, политике. Но оба очерка, по-моему, о людях, из которых состоит государство. Вернее, которые составляют государство – многоуровневое, сложное сооружение.
В первом очерке много нелицеприятных слов о наших хоккеистах, футболистах. Но сейчас и критика рождает ностальгические чувства. Чемпионаты Европы, мира, Олимпийские игры… Теперь у нас нет ни удач, ни неудач – соревнуются без нас. Впрочем, быть может, эта пауза изменит отношение многих наших спортсменов к своему делу, по-хорошему разозлит их, поможет в будущем действительно сражаться, к чему призывает их автор, а не отбывать номер…».
Два года назад Виктор Трифонович, как Суворов через Альпы, перемахнул через значимую для себя дату 80 лет. Мы встретились с ним, чтобы поговорить о литературе, о книгах, о важном...
Беседовала Надежда Гороховикова.
– В издательстве «Художественная литература» вышло собрание сочинений в восьми томах. Как формировался корпус произведений?
– Вы настолько красиво и фундаментально сформулировали вопрос, что я как солдат, механик-водитель средних танков (в прошлом, конечно), почувствовал, что мне сейчас надлежит выкатить нечто достойное, бронетанковое. Тем более что служил в сверхсекретном батальоне, и не только обучался вождению на всех имевшихся на тот период танках, но и испытывал средний – индекс 437. Во всяком случае, по возвращении домой на вопрос «механик-водитель каких именно средних танков?» рекомендовалось отвечать – индекса 437. К сожалению, в моих прозаических произведениях служба в армии почти отсутствует. И вовсе не потому, что обходил военную тему, – нет. Когда служил в армии, вообще не писал прозы – только стихи. Думаю, об армии у меня есть весьма хорошие поэтические строки, разумеется, на мой взгляд.
Но вернусь к вопросу. Большинство писателей в моём возрасте мечтают издать собрание своих сочинений. И это нормально – подведение итогов. Буду откровенен – я не мечтал и даже испугался представившейся возможности. Был уверен, что не моё это дело. Придёт время, потомки (внуки), говорящие на русском, английском, французском, китайском языках, и без меня издадут что-то стоящее. Главное – надо хорошо и много писать, чтобы побольше было этого стоящего.
Я с детства мечтал стать писателем. Писательское поприще мне всегда нравилось и нравится, а жизнь настолько способствовала развитию в этом направлении, что дело оставалось за малым – сесть и писать. И тут, погрузившись в работу, осознал, что частые выступления перед читательской аудиторией (по молодости хорошо читал стихи, и не только свои) мне вредят. Тем более всякие писательские тусовки хотя и приносят известность как автору, но по большому счёту крадут время, мешают писать. И я стал избегать известности в любых её формах. И время появилось, появилось для повседневной продуктивной работы. Так что когда представилась возможность издать своё собрание сочинений – я испугался. Знал, что с прежней повседневной размеренной жизнью придётся распрощаться, а я привык к писательству как способу жизни.
– Ваша биография – путешествие во времени и пространстве. Скажите пожалуйста, в какой момент времени вам больше всего хотелось домой?
– Я считаю, что вопрос немножко неуместный. Я работал, уходил в моря, чтобы трудиться, кормить семью. Когда хотелось домой? Да, никогда. Идёшь в море на полгода, а первый мой рейс затянулся почти на восемь месяцев. Прошёл все стадии. Был матросом обработки на фабрике: фасовщиком, мукомолом, выбивальщиком. На палубе – матросом до́бычи. Возвращался домой матросом руля. Настоящий моряк-рыбак смотрит на море, как крестьянин на хлебное поле, которое его кормит. И это все меняет в его отношении к морю, чувствам, которые приходят.
– Вы посетили огромное количество стран. А в какую бы из стран вам хотелось бы вернуться?
– Вы знаете, кроме России – никуда… Мы плохо знаем свою страну. Когда мы уходили за рубеж, на ремонт судна СБМРТ «Давыдов», я был не рядовым матросом, а первым помощником капитана. Со мною были в команде ребята из Находки… Ну что ты там увидишь в Находке? Ты не был в Москве, ты не был в Киеве, и вот ты сразу появляешься в Сингапуре, и – ой-ёй-ёй какой Сингапур! Как мы отстали!..
Но если бы ты побывал сначала в Петербурге, в Москве, в Киеве, то этого бы телячьего восторга у тебя не было. Мы плохо знаем свою Россию. Как-то разговорились с приятелем, и вот он говорит – по Волге пройти, это – счастье…
– Ваш рассказ «Сладкое шампанское» – короткая, полная драматизма история, и вы признались, что не могли его не написать. Скажите, а с другими произведениями было нечто подобное?
– По-другому, но да – нечто подобное было и с другими моими произведениями. Например, с рассказом «Похоронка». Вот когда по-настоящему прочувствовал пушкинскую фразу: «Над вымыслом слезами обольюсь».
– Свою поэму «Чингис-Хан» вы начали писать в 23 года. Поэма получила признание и за рубежом, а недавно обрела и форму музыкального произведения. В чём причина успеха поэмы?
– Поэма в некотором смысле мистическая. Я не изучал эту тему глобально, единственное, что прочёл – роман Яна (Янчевецкого).
Когда служил в армии, заметил – между людьми рождается нечто такое, что создаёт единство, и это единство скрепляет многих людей в монолит. Заденешь одного, заденешь всех – боязно. Государство должно поддерживать в армии чувство монолита.
Чингисхан, создавший огромную империю, должен был знать, чувствовать это. Он не прощал обиды. Преследовал своих врагов до полного уничтожения. Города, которые сразу переходили на его сторону, – прощал, обходился с ними как с единомышленниками, позволял воинам-иноверцам вступать в свою армию.
Когда я написал поэму «Чингис-Хан», прочёл её в красном уголке – так ленинский уголок назывался. Мы, солдаты, там собирались со всех рот нашего батальона. Смотрели журналы, играли в шахматы – в общем общались. Я, конечно, волновался, меня могли перебить, одёрнуть. Я – автор, но я такой же солдат, как все. Я читал, и меня слушали. Никто не перебил, а художник красного уголка Петя Кириллов (солдат четвёртой роты) изъявил желание проиллюстрировать поэму. Мы приносили ему рваный линолеум, и он делал линогравюры к поэме. Потом он их перевёл на доски и оформитель книги «Чингис-Хан» Михаил Тихонов много лет спустя использовал эти гравюры при издании поэмы в издательстве «Городец».
Вообще это отдельная песня как мы встретились с Петей-однополчанином. Кстати, на книжной Московской ярмарке встретились. Потом поэма разошлась по спискам, имела сложную судьбу. В связи с моими частыми переездами поэма терялась, потом отыскивалась. В самом написании поэмы много мистики. Например, в сцене встречи Чингисхана с китайским философом Чань Чунем есть такие строки:
Я, как монах, – поэт.
Откуда я мог знать, что Чингисхан и философ Чань Чунь, находясь за тысячи километров друг от друга, умрут в один день и час? Этот факт стал широко известен только сейчас, по летописным источникам.
Я не политик, но, думаю, плохо, если много руководителей: страна может не выдержать. Страной должен руководить один человек. Авторитетная личность, полная народного доверия, подобная Чингисхану.
– В фантастическом романе «Звёздный спас» вы пишете о людях индиго, людях с паранормальными способностями. Как вам удалось их понять?
– Что мы понимаем под паранормальными способностями? То, что мы не можем объяснить? Допустим, чтение руками. Чтение мыслей на расстоянии – телепатию. И так далее.
Но знаете, любой талантливый человек обладает способностями гораздо большими, просто ему не требуется такая демонстрация. Очень талантливые люди во всех странах и народах всегда находили поддержку, но и вызывали опасения. Посмотрите историю открытий человечества. Работая над романом «Звёздный Спас», я брал за основу сегодняшнего талантливого человека.
А когда такие люди – индиго – собираются вместе, они своеобразно изменяют реальность.
В своё время меня направили в Новгород – для усиления писательской организации. И я решил издавать газету. Она называлась «Вече». И я предложил коллегам – давайте, когда соберёмся, будем говорить всё, что придёт в голову, и из суммы различных мнений родится что-то важное.
И мы, собираясь и обсуждая – а всё были люди талантливые, – и представляли собой такой вариант в моём понимании – индиго. И там, на этих собраниях, вдруг раз – и один говорит то, что все думают, но только выразить пока не могут.
– В произведении роман-путешествие «Золотой короб» упоминается Екатерина Васильевна, ваша прапрабабушка, прожившая 115-лет… Это не может не удивлять, потому что официальный рекорд сейчас 119 лет. Быть может, вы унаследовали такую мощь сверхспособности к жизни от вашей прабабушки?
– Мне кажется, просто надо жить в целостной оболочке, а нас жизнь рвёт и мечет. Нам некогда иной раз подумать о себе. Мчимся, мчимся… Куда? Порой и сами не знаем!
– В ваших произведениях много философии, поисков смысла. Скажите, а кто из писателей, мыслителей на вас оказал самое большое влияние?
– Может, это звучит несколько странно – Иммануил Кант. Он поразил меня доказательностью своих суждений. Трансцедентность. Вещь в себе в одно и то же время присутствует во времени и пространстве, и в то же самое время – отсутствует. Я так сильно восхищался его умозаключениями, что был страшно разочарован, когда узнал, что кроме Кёнигсберга – Калининграда, нигде больше нет памятников Канту. Я тогда учился в Омском сельскохозяйственном институте и очень хотел положить у его пьедестала букет цветов. Таким образом обозначить своё признание его гениальности.
Писатель должен учиться главным образом у жизни. Ну, конечно, писатели влияют друг на друга, так сказать «прикуривают» друг у друга. Например, Лев Николаевич Толстой восхищался прозой Лермонтова, его «Героем нашего времени».
Люди многого не знают о себе. Впрочем, если бы всё знали – было бы неинтересно жить. Люди любят справедливость, но не любят жестокость. А справедливость жестока. Эту тупиковую ситуацию я называю – ножницами жизни. Здесь много тайн – и в человеке, и в человечестве.
– Какой бы вы дали совет начинающему писателю?
– Если сделал шаг – иди до конца. Тем более, если это твоё поприще, поприще писателя. Мне отец говорил: любой путь начинается с первого шага, сделал шаг – иди до конца. Меня в свое время и не печатали, и всяческие гонения были… Но я всегда помнил наказ отца.
Важно не останавливаться, если уж начал движение...
Виктор Слипенчук родился в 1941 году в Приморском крае. Служил в армии. Имеет два высших образования. Жил на Алтае. Работал геологоразведчиком, зоотехником, матросом, рыбоводом, строителем, журналистом.
Первое стихотворение опубликовал в 14 лет. В 1982 году принят в Союз писателей СССР. После окончания Высших литературных курсов направлен на усиление Новгородской писательской организации. Руководил областным литературным объединением. Был редактором радиожурнала «Литературный Новгород» и газеты «Вече».
С 1996 года живёт в Москве. В 2009 году избран академиком Академии русской словесности. Обладатель Золотой Есенинской медали «За верность традициям русской культуры и литературы».
В 2013 году награждён монгольским орденом «Слава Чингисхана» и избран академиком Международного университета имени Чингисхана.
Автор поэтических книг: «Свет времени», «Путешествие в Пустое место», «Чингис-Хан». Книги прозы: «Огонь молчания», «Зинзивер», «Звёздный Спас» и другие. Его произведения переведены на японский, китайский, монгольский, украинский, вьетнамский и французский языки.

