«В плену жизни». Алексей Колобродов о романе Сахиб Шихмирзаевой

«В плену жизни»

Алексей Колобродов о романе Сахиб Шихмирзаевой

Уместно начать разбор именно с названия как весьма беспомощного, практически ничего не сообщающего о произведении – собственно, любой текст о людях, сюжетах их существования, сопровождающих обстоятельствах и пр., написанный в относительно реалистической манере, может иметь подобное название. (Скажем, классические романы о «лишних людях» могли бы сразу все так и называться). Имеется разве что намек на априорный драматизм фабулы (всё же «плен» - не юдоль вечных радостей), однако и он мало что конкретизирует. Словом, хотелось бы посоветовать автору подобрать заголовок более «говорящий» и оригинальный, поскольку основное достоинство романа – именно самобытность, этнографическая и территориальная.

Можно только приветствовать появление авторов из национальных республик, пишущих на русском языке; многонациональная литература, имеющая общей базой русскую классическую литературу и единое пространство языка – важнейшее из достижений империи, выдающийся культурный феномен мирового значения, и нынешнее, пусть пока не столь масштабное возвращение к нему – несомненно, отличная тенденция.

Роман Сахиб Шихмирзаевой сработан как бы вне магистральных направлений современной «кавказской прозы» (политика, война, коррупция и пр.), тем не менее, он затрагивает принципиальный набор сюжетов: столкновение патриархального жизненного уклада и модернизации, религиозной традиции и меняющегося быта, конфликт чувства и долга, межклановые и социальные противоречия. Безусловно, произведение, достаточно серьезно затронувшее подобные явления в сегодняшнем Дагестане, будет интересно широкому кругу читателей, если будет доработано с точки зрения литературного профессионализма. Поэтому имеет смысл построить рецензию как набор рекомендаций для дальнейшей работы над текстом, результатом которой может стать издание романа и его дальнейшее существование в литературе.

Форма. Мы имеем дело с достаточно объемным, густо населенным персонажами текстом, в которых читатель рано или поздно рискует запутаться. Тем более, что линия главного героя – Саида – конструкции не выдерживает, поскольку автор периодически Саида «теряет», отвлекаясь, и подолгу, на другие сюжеты. Автор, разумеется, никакого хаоса здесь не видит, появление и исчезновение персонажей для него естественны, но, если встать на читательские позиции, легко заметить, как в целом ряде мест повествование рассыпается, и дальше продвигается рывками, трудно и неровно, с набором утраченных фабульных поворотов и смыслов. Уместно порекомендовать достаточно простое, на мой взгляд, и не слишком трудозатратное решение по организации текста, наиболее адекватное повествованию. Мы имеем дело с романом-хроникой (семейной хроникой, по сути), и привязка повествовательных поворотов к конкретным персонажам значительно прояснит суть дела. Скажем, наименования глав именами персонажей позволит и ввести читателя в разворачивающийся контекст, и дать более подробный план происходящего для каждого из героев, так сказать, их собственными глазами и мотивациями. Для хроники, охватывающей значительный промежуток времени, это будет серьезным способом организовать и укрепить текст.

Детализация. Автор старается не усиливать этнографический план, его желание и конечная задача понятны – сделать крепкий и подробный семейный роман в классической традиции, разбавленный национальным колоритом, но так, чтобы колорит не выходил на магистральные позиции. В целом я с концепцией согласен, но, повторю, главная ценность романа – это его самобытность, и я бы порекомендовал усилить и оснастить подробностями как бытовые и бытийные детали (кулинария, способы хозяйствования, обрядовая сторона, история кланов в разрезе их противоречий), так и принципиальные для сюжета, об этом см. пункт 3.

Достоверность. Полотно реалистическое, вместе с тем ряд сюжетов звучит сказочно, причем не в духе национального фольклора, а глобалистки-потребительских мифов. Такова линия работы Саида в ночном клубе, совершенно непонятны мотивации хозяйки, доверившей Саиду ключевые позиции (да и сама история бизнеса чудесна и сказочна, читатель если не знает, то догадывается, как устроены подобные заведения), а потом клубная тема и вовсе пропадает практически полностью. Непонятно, как Максуд оказался связан с ваххабитами, совершенно отсутствует история его вербовки спецслужбами – а ведь это ключевые узлы романа, и будучи прописанными подробно и профессионально, значительно усилили бы текст (равно как и такие детали, как религиозные практики и повседневные дела ваххабитов, оперативная работа силовиков, примеры спецопераций, виды оружия и пр.).  

Язык. Не хочется приводить россыпей языковых корявостей и стилистических неровностей (их много), автор пишет объемный роман на языке, не являющимся родным, и потому уже за это достойна всяческого уважения. Поэтому уместно порекомендовать обратиться к грамотному редактору, который бы обработал текст в плане не какой-то стилистической оригинальности (задача чрезвычайно трудоемкая, да и не слишком в данном случае принципиальная), но обычной языковой нейтральности – чистый, грамотный русский язык усилит содержательную часть.

Мелодраматизм финала. Распространенный у авторов-дебютантов недостаток – завершить роман так, чтобы «всех было жалко». Надо сказать, что включенный конвейер смертей в конце, оркестрированный мелодраматической нотой, ставит под вопрос серьезность намерений автора и нередко отправляет произведение в сферу массового чтива, где роман рискует потеряться в общем потоке. Между тем, работа Сахиб Шихмирзаевой имеет потенциал, претендующий на большее. Я бы рекомендовал пересмотреть не сюжет финала, но его интонацию и настроение.

Алексей Колобродов: личная страница.

Шихмирзаева Сахиб Нуралиевна, житель села Тлярата, Республики Дагестан. Филолог. Учитель.