Услышь меня и вытащи из омута. О романе Булата Ханова «Развлечения для птиц с подрезанными крыльями»

Услышь меня и вытащи из омута. О романе Булата Ханова «Развлечения для птиц с подрезанными крыльями»

(М., Эксмо-пресс, 2020 год)

Где нас нет, горит невиданный рассвет,
Где нас нет, море и рубиновый закат...

Oxxxymiron, «Где нас нет»

Литературный критик Олег Демидов назвал дебютный роман молодого прозаика Булата Ханова «Непостоянные величины» первым блином (который комом). Однако добавил, что это очень многообещающий блин. «Непостоянные величины» попали в короткий список Нацбеста-2020.

После «Непостоянных величин» о современной школе Ханов написал «Гнев» – про страдающего преподавателя филфака: все не так и жизнь не та. А в 2020 году вышел роман про пиво. Ода пиву, пивной панегирик.

Именно крафтовое пиво – объединяющий сюжетный элемент «Развлечений для птиц с подрезанными крыльями». К финалу оно плавно перетекает из стаканов в объем крупного алкогольного феста, а аннотация таинственно гласит: все прояснится на фестивале...

Несмотря на то, что эпизод облагороженной пьянки ничего не проясняет, он утверждает главную идею романа. Пессимистичную и безысходную, как цитата про пустое Бесконечное, которую Ханов выносит в эпиграф. На первых же десяти страницах один из героев формулирует месседж книги–вроде бы в шутку, но так-то всерьез: «Радуйся, потому что прошло. Огорчайся, потому что было». Жизнь – тлен, все ничто и бесполезно, даешь вечную философию.

Ключевых персонажей – четыре. Главного нет и не надо, важен собирательный образ.

Первый – коренной житель, брат мэра и прожженный патриархатом глава семейства – владелец того самого пивного бара. Второй – приезжий 24-летний пивной блогер из Петербурга, сбежавший от бывшей. Из-за фарингита он не пьет алкоголь, но потом все-таки напивается до чертиков. Третья, уже героиня, – анархо-феминистка, веганка, магистрантка БГУ, приехавшая из Самары изучать беледышскую культуру, – дегустирует пиво вместо второго, пока тот лечит горло. Четвертый – самый непонятный из всех, мажор в бегах, преследуемый папашей-олигархом, тоже прикладывается к бутылке, а в конце совершает самоубийство. Шатание без дела и ежемесячный миллион на карту от отца действительно плохо сказываются на эмоциональном состоянии героя.

Они сталкиваются в Элнет Энере, вымышленном городе (для кого-то – далее по Oxxxymiron– «вымощенном золотом») согласованных с властями митингов, большим национальным прошлым и, как везде, урбанизированным настоящим, которое выкинуло исторические музеи в безденежное плавание. По логике романа отчетливо складывается ощущение, что главное культурное достояние Элнет Энера – пивной бар «Рекурсия».

Некоторая рекурсия прослеживается и в композиции «Развлечений для...» – изображение объекта внутри самого объекта. Роман состоит из глав, названных по именам основных героев: Сергей, Елисей, Ира, Марк. Один и тот же момент может описываться глазами разных персонажей, а между главами появляются посты-интерлюдии Елисея про новый опробованный сорт пива.

Ну, то есть пиво блогер не пьет, а точнее пьет не он и пишет что-то похожее на плохую рекламу: «Платоны и Аристотели пивной вселенной постигли две вещи. Во-первых, надо обойти весь мир, чтобы понять, что счастье рядом, у нас под боком. А во-вторых, счастье неполно, если нет морковного эля». Каламбурное название интерлюдий как вставной части между главами с именами людей – это забавно. Только написано неаппетитно, и возникает вопрос: кто в инстаграме читает эти сложные тексты про пиво? Тот факт, что стиль постов мало отличается от стиля самого романа, оставим на откуп автору.

Великолепная тройка (все, кроме Сергея, у Сергея все хорошо) пытаются обжиться на новом месте: ходят-бродят, учатся, встречаются с научным руководителем, ищут работу, влюбляются, прячутся от прошлого и токсичных отношений... Убивают время, деньги, себя. Пьют пиво и говорят. Говорят, говорят, говорят.

Описывая двадцатилетних, некоторые читатели и рецензенты «Развлечений для...» называют их миллениалами. Эх, бумеры! Ни один нормальный «миллениал» не обзовет себя таким неприятным словом. Проскальзывающее авторское определение «рефлексивные типчики с половинчатыми откровениями» применительно к героям Ханова выглядит как-то убедительнее. Они громоздко чешут языком о философии, социологии, видах феминизма и гендерных различиях, политике и государстве и – что самое важное – в ответ на вопрос, что же такое человек, произносят будто зазубренные тексты:

«Человек окружает себя привычками и ритуалами, иногда разрушительными, иногда чудными, почти всегда избыточными. Он узнает себя в других и утаивает собственную сущность от типа, с которым пересекается в зеркале. Он одержим химерами: любовью и счастьем, истиной и красотой, порядком и покоем. Главная химера, пожалуй, носит имя реальности...» (Елисей Васнецов, 24 года).

Зачем это автору в романе – непонятно. Отобразить жизненное кредо героя? Слишком навязано и прямолинейно. Показать, какая нынче умная, начитанная молодежь? Надеюсь, бумеры оценили. По сравнению с предыдущим пассажем озарение Марка, что желтки яичницы напоминают глаза и потому глазунья встречает смерть с распахнутыми глазами, точно больше похоже на открытие.

Основные конфликты романа – трендовые феминистские.

Философский: хочется сказать про различные мировоззрения (что-то же должно быть в этих философствованиях!), но нет: говори покрасивее, слушай с эмпатией и поддерживай феминитивы там, где выступают «за».

Любовный: завязывающиеся отношения Иры и Елисея разваливаются потому, что Елисей во время ссоры намекает на подскочившие у нее гормоны.

Социальный: Сергей организует крафтовый алкогольный фест на знаковом месте, где пять веков назад случилась последняя битва между беледышцами и русскими, унесшая жизни многих защитников Элнет Энера. И Ира решает провести протестную акцию в поддержку культурного разнообразия.

Но вот парадокс. Не национальный беледышский дух движет 21-летней Ирой Тимофеевой из Самары, а обида и злость. Еще в начале романа, только приехав в Элнет Энер, она решила подработать репетитором и напоролась на наглого сынка богатого Сергея. Нагрубив в ответ на наплевательское отношение, Ира сбежала, а потом получила разгромный отзыв на сайте. Теперь все это можно было удачно вылить в акт мести – под громкие убеждения себя и других в благих намерениях во славу культуры, музея традиционного беледышского быта и своей магистерской диссертации.

Искра, буря. Безумие? Ира с небольшой командой активистов по-тихому вторгается на фест и раздает веганские пирожки с листовками. В листовках – спич (одно из любимых слов Булата Ханова) о насмешке над городской историей и неодобрении происходящего. Пирожки быстро заканчиваются, Сергей в злости поливает Иру грязью, Елисей заступается и получает пинок в живот. По заказу мэра полиция задерживает помогавшего Ире директора музея и выписывает штраф в тридцать тысяч рублей. Все расходятся.

Выяснение личных отношений, прикрытое жестом доброй воли, не очень тянет на протест, правда? Но дело здесь не в негативном отзыве на сайте, на репетиторскую карьеру Иры он не повлиял. Есть другая причина, которая объясняет социальный конфликт с точки зрения феминизма.

Иру бесит, когда ее называют девушкой.

– Держите, девушка! – отдает сдачу таксист. «Обязательно ведь нужно подчеркивать, у кого какой гендер, никак без этого».

– Девушка! То есть как вас... Ирина Алексеевна! Потрудитесь объяснить, в чем дело, – бросает вдогонку сбегающей Ире Сергей. «Он назвал ее девушкой! Ну да, раз она девушка, от нее многого не ждут. Пусть, стало быть, не выеживается и не жалуется, раз ее угораздило родиться гендерно неполноценной».

Булат Ханов превращает героиню в начальную стадию «злой фемки», сколько бы она сознательно таковое ни отрицала. Это ее внутренний выбор. Принять людей с патриархальной идеологией, как людей другой расы, возраста, гендера? Осознать, что не со зла, но по традиции так сейчас живет большинство? Или каждый раз молча возмущаться внутри, разъедая себя? Мстить втихаря, прикрываясь национальной культурой, блокируя в социальных сетях, обливая пивом?

Главный конфликт романа – конфликт феминистки с обществом. Не феминизма и патриархата. А феминистки и окружившего ее реального мира, на который она пытается наклеить феминистские паттерны со своим представлением о жизни. Это словно романтическое двоемирие, где есть ты, а вокруг – чужой город, и радфем-клуб, и подруга в общежитии, и семья в Самаре, а своего нет ничего, везде ты лишний и никому не нужный. Отчаянный скиталец, тоскливо ищущий, к кому бы прибиться, чтобы стало теплее, чтобы, наконец, услышали и вытащили из омута.

Таким же романтическим отшельником выглядит Елисей, апофеозом современных романтиков – не выдержавший Марк. Как писал Белинский, Онегин не подражание, но отражение, родившееся в современности, а не в фантазии поэта. Герои «Развлечений для...» – подобный осколок тусклого зеркала души Булата Ханова, в котором еще можно разглядеть живое отражение временного человеческого состояния.

И метамодернизм рефлексирует эту временность, проживая литературу заново. Оставляя позади новый реализм Прилепина с ядреной водкой и матом, Ханов порождает новый романтизм со вкусом орехового скаута, наполненного воспоминаниями об утраченной взаимности. Романтизируя психические расстройства (ведь, по словам Иры, дисбактериоз или глаумонефрит романтизировать совсем не хочется), автор зарывается в одеяло меланхолии и элегические простыни, делая феминизм реальной политической повесткой, а роман – объектом собственного страдания.

Тогда псевдофилософская меланхолия Булата Ханова медленно пожирает тебя, заедает идеологиями человеческую искренность, пробирается в каждую клеточку мозга и убивает последний живой нерв – так прицельно, что во время прыжка Марка в реку хочется сказать только: «Слава богу!».

А внутри расползается одна мысль – и у героев «Развлечений для птиц с подрезанными крыльями», и у автора романа, и у меня: «Вот так мы и живем, и так мы и умрем. Удобрим эту гору собой, став ее углем...».