«Статский советник»: экранизация

Мы все подвластны стереотипам. Так, считается хорошим тоном утверждать, что экранизация априори проигрывает литературному первоисточнику. Возражать даже неприлично. И, тем не менее, иногда возникает соблазн.

В 2005 году на российские экраны вышел фильм Филиппа Янковского «Статский советник», созданный по одноименному роману мастера ретро-детективов Бориса Акунина. Очевидно, что киноверсия, в общем-то, неплохого романа выглядит и глубже, и концептуальнее, и образнее первоосновы. Мне могут возразить: «Как такое возможно, ведь фильм полностью повторяет фабулу произведения?». С этим трудно не согласиться. Однако посмотрим внимательней.

И первое, что бросается в глаза, — это уникальный предметно-ландшафтный мир, созданный кино-демиургами. К слову сказать, Москва конца XIX века как место событий «Статского советника» предстает впечатляющим, завораживающим топосом и в книге: «Над домами, откуда ни возьмись, повылезали елочные шары куполов, заиграл радужными брызгами новорожденный снег, и Москва проделала свой любимый фокус – обратилась из лягушки такой царевной, что вдохнуть вдохнешь, а выдохнуть позабудешь». Однако на экране первопрестольная раскрывается настолько детально, колоритно, что воспринимается не просто фоном к событиям, но полноценным их участником. Глядишь на эту ожившую старину, воссозданную любовно, со знанием дела (здания, улицы, интерьеры домов, костюмы героев), и воистину захватывает дух, и рождается ощущение некоей упоительной вещественности, безусловного эффекта присутствия.

Но главное, конечно, — герои. В фильме, как и в книге, мы наблюдаем своеобразный идеологический поединок двух равновеликих персон, звезд сыска: петербуржца Глеба Пожарского и москвича Эраста Фандорина. Однако в киноверсии имеются некоторые особенности.

И касается это, прежде всего, портретно-психологических характеристик героев. Если в романе Фандорин — однозначно статусная персона, абсолютно привлекательный, статичный в своей безупречности персонаж, то на экране уже в первых кадрах перед зрителем предстает субъект, не слишком располагающий к себе. Совершенство книжного Эраста Петровича в фильме намеренно шаржировано. Создатели киноверсии настаивают на курьезности «великого сыщика»: гиперболизировано прямая осанка, карикатурно выпученные глаза, до комизма невозмутимо-высокомерный вид. К тому же, в киноверсии неоднократно подчеркивается еще одна неприглядная, во всяком случае, для сыщицкой деятельности, черта Эраста Петровича. Заостряется внимание на его аристократической рафинированности, граничащей с профнепригодностью («Дочистоплюйничаетесь!», – говорит Фандорину полковник Бурчинский, а агент Диана называет его статистом).

Совсем в другом ключе представлен в фильме антагонист Эраста Петровича – князь Глеб Георгиевич Пожарский — образ, созданный неподражаемым и великолепным Никитой Михалковым. Это – настоящий исполин обаяния, блеска, завораживающего лицедейства, до поры до времени гениально скрывающий за добродушной барственностью сущность циничного интригана и безжалостного манипулятора. Огненный шик Глеба Георгиевича способен взять в плен жертвы обоих полов (вспомним влюбленную бедняжку Жюли и развязного горе-революционера Рахмета). Пожарский во всякой жизненной ситуации чувствует себя победителем, — как, впрочем, и подобает потомку знаменитого спасителя Отечества.

Вместе с тем, вспомним, что в романе Глебу Пожарскому дана весьма скромная характеристика: «Вошел длинный, узкий господин… Что в первый же миг приковывало и не желало отпускать взгляд – лицо… Некрасивое, даже уродливое…». Важно отметить и то, что, хотя и в книге, и на экране Глеб Георгиевич характеризуется как «продувная бестия», безусловный карьерист, не выбирающий средств для достижения цели, – ему все же явно не хватает масштабности, что-то мешает Пожарскому занять почетное место в пантеоне исключительных злодеев.

Книжный Пожарский, в целом, человечнее. Например, он неоднократно упоминает о своих мучительных усилиях в процессе восхождения по карьерной лестнице, – что неуловимо привносит в его образ некую уязвимость. Симптоматично и то, что, в отличие от фильма, свою легкомысленную возлюбленную Жюли он в финале книги не убивает.

Однако вернемся к поединку Глеба Пожарского и Эраста Фандорина. Дуэль мировоззрений, нравственных позиций скорее напоминает противоборство-сотрудничество. И особенно это очевидно в киноверсии. Так, Пожарский неоднократно, будто бес-искуситель, предлагает Фандорину разделить свои честолюбивые замыслы и даже называет его своим Мининым. А кульминацией является монолог Пожарского, вполне концептуальный в книге и абсолютно сногсшибательный в фильме. Монолог, в котором Глеб Георгиевич во всей красе предъявляет свое кредо: для спасения России все средства хороши.

Думается, что неслучайно это показательное выступление Пожарского предваряет финал фильма, который не только кардинально отличается от романной развязки, но даже выворачивает наизнанку образ Фандорина.

Как мы помним, в книге Эраст Петрович категорично отказывается от продвижения по карьерной лестнице, запятнанной интригами и преступлениями. В фильме же он поступает иначе. Несмотря на размолвку с генерал-губернатором, он совершенно неожиданно выражает согласие продолжить службу в качестве обер-полицмейстера.

Почему же так происходит? Здесь необходимо вспомнить об одном метафорическом образе, который очень важен для понимания характера знаменитого сыщика и занимает особое место в акунинской фандориане. Это — образ грязи, в целом обозначающий комплекс тех жизненных обстоятельств, которые враждебны принципам «благородного мужа». «Грязи надо бояться. Собственно, только ее в жизни и надо бояться», – утверждает на склоне лет культовый герой Б. Акунина (роман «Не прощаюсь»).

В фильме «Статский советник» грязь предстает в несколько ином семантическом ореоле. Окружающие бесконечно обвиняют экранного Фандорина в нравственной брезгливости, но это не мешает ему произнести сакраментальную фразу: «Безнравственно обходить грязь стороной». Тем самым он заявляет свою активную позицию, – что, кстати, звучит в унисон с точкой зрения злодея Пожарского: «Кто боится грязи прикоснуться, никакого дела не сделает».

Вообще, в финале фильма создается впечатление, что Фандорин делает свой непростой нравственный выбор не без влияния своего отчаянного противника – блистательного в самопрезентации и неразборчивого в средствах Глеба Георгиевича. Более того, после гибели Пожарского Эраст Петрович занимает в какой-то мере его место – по должности и по значимости. Недаром князь Симеон восклицает: «Будешь при мне новым Пожарским!».

Думается, подобный финал продиктован общей концепцией фильма: нельзя оставаться в стороне, нужно быть полезным своему Отечеству во что бы то ни стало. Об этом свидетельствуют и последние кадры: фигура Эраста Петровича на фоне неправдоподобно огромного силуэта храма Василия Блаженного, символизирующего величие и мощь российской государственности.

Что же касается образа Фандорина, то в экранной версии он, бесспорно, удачнее, – хотя бы потому, что дан в развитии.

Финал кинофильма «Статский советник» выводит акунинский сюжет на совершенно новый уровень. История противостояния двух непримиримых врагов превращается в рассказ о трудном обретении единственно правильного пути.