Станислав Секретов о произведении «Зов крови» Константина Кавки

Станислав Секретов о произведении «Зов крови» Константина Кавки

Очнувшегося в больничной палате героя рассказа Константина Кавки «Зов крови», двадцатисемилетнего Григория, преследует не только сильная боль, но и незнакомый голос, требующий от него решительных действий. Открывается повествование убедительным описанием эмоций персонажа, пришедшего в себя. Автор использует весьма неплохие сравнения, впрочем, они не всегда оказываются точными. Может ли человек по доброй воле долго смотреть на солнце? Кажется, нет. Но если представить себе подобное в качестве изощренной пытки, то пазл сложится. При этом в отдельных сценах Кавка «отключает» своему герою почти все чувства – и это удачная находка. Внезапно провалившись во мрак, Григорий не может ни пошевелиться, ни закричать, однако он превращается в слух, и его сознание заполняют ужасные звуки: он словно оказывается в самом центре митингующей толпы, жестко разгоняемой силовиками.

Во второй части рассказа становится понятно, что видения Григория отнюдь не случайны. Автор вводит в повествование второстепенную героиню – медсестру Лену. Она читает новости о продолжающихся в городе протестных акциях и понимает, что к ним в отделение будет поступать все больше людей, пострадавших от столкновений с полицией и национальной гвардией. Прекрасно удалось отразить главные чувства Лены – тревогу и непонимание, ведь совсем недавно все было спокойно.

Рассказ оказывается злободневным. При этом Константин Кавка очень мудро не обозначает время и место происходящих событий. В итоге одни читатели решат, что речь однозначно идет о сегодняшних протестах в Минске, другие вспомнят прошлогодние громкие оппозиционные акции в российской столице в преддверии выборов в Мосгордуму, третьи будут уверены, что писатель намекает на массовый всплеск протестного движения, случившийся в России в 2011 году после выборов в Госдуму. И каждый будет по-своему прав: думается, все-таки автор говорит об острой социальной проблеме в целом, а не о конкретном событии. Отклик в душе думающего читателя Кавка найдет обязательно.

Выясняется, что его герой – один из первых, кто наиболее сильно пострадал от действий силовиков во время протестов. И окончательно придя в себя, Григорий нападает на Лену. Здесь смущает сразу несколько фактов. Лена – маленькая и хрупкая девушка, но «в метр семьдесят роста». Кажется, с ростом все-таки перебор. Стоит либо вообще не называть эту цифру, либо «понизить» героиню. Само же поведение Григория кажется невозможным: только что он не мог нормально пошевелиться, а до этого и вовсе был на грани жизни и смерти, и тут ослабленный человек набрасывается на медсестру с такой недюжинной силой, которой позавидовал бы здоровый крепкий мужчина. Человек, поступивший в реанимацию «после первой ночи протестов из изолятора временного содержания с множественными травмами, разрывом селезенки, и как следствие крупной кровопотерей» и, по сути, с трудом вытащенный врачами с того света, не может обладать такой мощью. Требуется либо в подробностях обосновать это состоянием аффекта, либо «улучшить» здоровье героя, либо в разы усилить фантастический элемент: дать понять читателям, что телом управлял не он сам – слабый человек, а тот самый голос, агрессивно призывавший его действовать.

Зато обоснование внезапной ненависти героя полностью обосновано. В глазах Григория, Лена – бюджетник, работающий в государственном учреждении, а значит – человек режима, полностью этот режим поддерживающий. То есть враг протеста. Ценно, что читатель понимает это сам. Автор напрямую это не говорит, но делает прозрачный намек, обращаясь в том числе и к библейским аллюзиям.

Есть в рассказе еще один повторяющийся намек: «Любимую не отдают!». И это одна из лучших авторских находок, поскольку читатель, опираясь на сюжет повествования, сам определит нужное значение: речь не о девушке, а о стране.

Второй важнейший для рассказа персонаж – молодой сержант Александр. Он едет на станцию переливания крови и в вагоне метро замечает влюбленную пару. Автору удалось отлично изобразить резкую перемену чувств героя. Сперва – умиление, радость, ведь он тоже молод и у него тоже есть любимая. Но стоит Александру разглядеть белые ленты – символ оппозиции – умиление резко оборачивается отвращением и ненавистью. Константин Кавка мастерски выстроил композицию рассказа. Случай в метро оказывается предысторией: читатель сам свяжет все сюжетные узелки и легко поймет значение заглавного словосочетания «зов крови».

При нескольких очевидных и весьма серьезных плюсах рассказа стоит отметить и его минусы. Среди них – не всегда точный подбор слов и выражений. Например: «любопытство места и происходящего начало одолевать верх», «его осознание подтвердилось: он находился в просторной больничной палате», «что-то непонятное давит на него изнутри, и в этом внутри него, была сконцентрирована вся злость и агрессия». Впрочем, такие обороты легко может исправить опытный редактор. А вот о другом минусе стоит подумать уже самому автору. Сразу двух персонажей его герой убивает максимально жестоко, с обилием крови, с описанием подробностей. Возникает определенная подмена понятий: местами убийства оказываются важнее психологии, столь существенной для литературы. При этом оба убийства оставляют вопросы: слабый больной человек убивает сильных и здоровых. Возможно ли такое? Те не сопротивляются, свидетелей нет. Страшно, странно, непонятно... В итоге этот элемент триллера вредит самому главному, что есть в «Зове крови», – злободневной социальной метафоре. Да и самой социальной метафоре все-таки прямые выводы и четко прописанная мораль не нужны. Если писатель не просто может, но и неплохо умеет говорить очень точными намеками о серьезных вещах, а у Константина Кавки такой талант определенно есть, то еще раз в конце рассказа объяснять прямым текстом то, что все поняли по изящным подсказкам, не стоит.

Прочитать рассказ можно по ссылке.

Аудиоверсия рассказа.

Станислав Секретов: личная страница.

Константин Кавка - начинающий писатель.