«Сначала я подумал, что это безумие»: как прогнозировать войны по книгам

«Сначала я подумал, что это безумие»: как прогнозировать войны по книгам

(Ксюша Вежбицкая, перевод с английского: Philipp Oltermann, «At first I thought, this is crazy»: the real-life plan to use novels to predict the next war, 26 июня 2021 года)

Три года назад небольшая группа ученых из немецкого университета начала беспрецедентное сотрудничество с военными – при помощи художественной литературы они пытались предугадать возникновение мировых конфликтов. Что же они выяснили?

Когда машина с затемненными стеклами остановилась в переулке возле ботанического сада Тюбингена, наблюдательные прохожие заметили нечто необычное. В Германии первые несколько букв на автомобильном номере обозначают муниципалитет, в котором зарегистрировано транспортное средство. Однако буква Y означала, что приехали военные.

Военные – редкое, если не сказать нежелательное зрелище в Тюбингене. Живописный университетский город XV века, альма-матер великих немецких умов, включая философа Гегеля и поэта Гельдерлина, сегодня является оплотом немецкой партии зеленых и прибежищем левых. В 2018 году в кампусе активно сопротивлялись планам по созданию ведущего европейского центра исследований в области искусственного интеллекта. Появление в кибер-долине Тюбингена производителей оружия, по словам студентов, посрамило традиции университета.

Тем не менее 1 февраля 2018 года два высокопоставленных чиновника в серой форме Бундесвера вышли из военного автомобиля и отправились на враждебную территорию, чтобы обменяться рукопожатием с учеными. Проект, которому предстояло удивить мир, получил название «Кассандра». В следующие два года ученые будут помогать министерству обороны Германии предсказывать будущее.

Исследователи из университета не были специалистами по искусственному интеллекту, учеными в привычном смысле слова или политическими аналитиками. На верхнем этаже военные искали небольшую группу литературоведов под руководством Юргена Вертхаймера, профессора, специалиста по сравнительному литературоведению, которого можно узнать по черной водолазке и пышной прическе.

После ухода офицеров атмосфера в команде Вертхаймера оставалась напряженной. Подарки в виде спортивной одежды с камуфляжным принтом и зеленого лака для ногтей в стиле милитари помогли сломать лед, но все еще оставался серьезный повод для беспокойства. «Мы не знали, стоит ли обнародовать проект», – вспоминает Изабель Хольц, помощница Вертхаймера. Университет отказался от прямого сотрудничества с Министерством обороны, поэтому инициатива осуществлялась через Институт глобальной этики, независимое учреждение, созданное ныне покойным католиком-диссидентом Хансом Кюнгом. «Мы боялись, что на нашей кафедре устроят погром», – комментируют литературоведы.

Им не стоило сильно волноваться. «Кассандра достает Вальтер ППК», – такой заголовок с саркастической отсылкой на излюбленный пистолет Джеймса Бонда появился в местной прессе после того, как литературоведы объявили о проекте. По словам журналистов «Неккар-Хроник», использование литературы для прогнозирования гражданских войн и гуманитарных катастроф – идея столь же славная, сколь и безнадежно наивная. «Задумайтесь, почему военные финансируют такие странные проекты», – призывало издание.

Однако после запуска проекта не последовало ни погромов кафедры, ни сидячих забастовок. По словам Хольц, люди просто не восприняли новость всерьез и решили, что ученые сошли с ума. Вертхаймер утверждает, что обвинения в безумии всегда были проклятием пророков и провидцев. Кассандра, троянская царевна из греческих мифов, обладала даром предвидения, который позволил ей узнать о греческих воинах внутри троянского коня, смерти микенского царя Агамемнона от рук жены и ее любовника, десятилетних странствиях Одиссея и собственной кончине. Тем не менее ее предупреждения игнорировали: «Она потеряла рассудок», – говорит Клитемнестра в пьесе Эсхила «Агамемнон». Хор в этой трагедии также отвергает видения Кассандры, называя их напрасными и неистовыми.

Мысль, что писатель – это современная Кассандра, которая «всегда говорит правду, но ей никто не верит», звучит эзотерически. В Интернете есть множество списков книг, предсказывающих события, но в большинстве случаев это случайные находки писателей-фантастов, описывающих технику будущего.

В книге «Освобожденный мир», написанной в 1914 году, Герберт Уэллс писал об атомных бомбах, радиоактивные элементы которых загрязняют поля сражений – за три десятилетия до Хиросимы и Нагасаки. Британский писатель Джон Браннер в своей книге «Всем стоять на Занзибаре» 1968 года описал Евросоюз, расцвет Китая как мировой державы, экономический упадок Детройта и инаугурацию «президента Обоми».

И, конечно, нельзя не вспомнить антиутопию Джорджа Оруэлла «1984», где тоталитарное государство использует «телеэкраны» для идентификации людей по их выражению лица и частоте сердечных сокращений. Эта книга была написана за 50 лет до появления программы наблюдения АНБ «Призма» и китайского программного обеспечения для распознавания лиц с целью отслеживания граждан.

По мнению Вертхаймера, великие писатели имеют «дар чувствительности». Исследователь считает, что литература транслирует социальные тенденции, настроения и, что важно, конфликты, которые политики предпочитают не обсуждать, пока те не вырвутся наружу. «Писатели представляют реальность так, что читатели могут мгновенно визуализировать мир и узнавать себя внутри него. Это одновременно и субъективный, и объективный взгляд с полным спектром эмоций на протяжении всей истории», – поясняет литературовед.

Вертхаймер считает, что пересказ мифа о Кассандре восточногерманской писательницы Кристы Вольф является хорошим примером того, как литература определяет социальное настроение и предугадывает будущие события. В книге «Кассандра. Медея» 1983 года автор изображает Трою очень похожей на Германскую Демократическую Республику с параноидальными настроениями, тайной полицией, подобной Штази[1], и грядущей холодной войной. Кассандра, несущая проклятие дара пророчества, также отражает положение автора: Криста Вольф предвидит упадок, к которому движется общество, но военный патриархат игнорирует ее предупреждения.

Если бы политики научились воспринимать литературу как своеобразный сейсмограф, то, по мнению Вертхаймера, они смогли бы узнать, какие конфликты готовы перерасти в насилие, своевременно вмешаться и спасти миллионы жизней.

На первый взгляд, Юрген Вертхаймер просто пытается освободить литературу, запертую в башне из слоновой кости. Литературовед родился в Мюнхене в 1947 году. Его отец-еврей бежал из концентрационного лагеря Дахау и скрывался до конца войны. Вертхаймер поступил в университет в разгар студенческого движения 1968 года, в котором участвовало послевоенное поколение молодых немцев, но держался подальше от политики. Вертхаймер утверждает, что боится толпы и никогда в жизни не участвовал в акциях протеста. Вместо этого он отправлялся в библиотеку, где работал над своей диссертацией о Стефане Георге, немецком поэте, верившем в искусство ради искусства. «Страсти очень обременительны», – комментирует с хрипловатой баварской протяжностью 74-летний литературовед, поэтому литература остается его единственным увлечением, если, конечно, не считать его любви к футбольному клубу «Мюнхен 1860».

Коллеги говорят, что образ человека, уставшего от политики и мира, контрастирует с быстрым и прагматичным умом Вертхаймера. «Я думаю, что он не стал участником студенческого движения 1968 года просто потому, что все остальные участвовали в нем, – отмечает Хольц. – Он всегда был сторонним наблюдателем, которому нравилось все делать по-своему». Однако в конце 2000-х годов, когда студенты по всей Германии протестовали против платного обучения и выступали за ​​более эффективную систему бакалавриата и магистратуры в британском стиле, Вертхаймер оказался на баррикадах и поддержал протестующих.

Сегодня ситуация такова, что университетские средства потоком устремились в кибер-долину Тюбингена. Факультеты искусств и гуманитарных наук остались не при делах, а социальная польза литературоведения поставлена под сомнение. И Вертхаймер ощутил в себе активистское рвение. 15 декабря 2014 года он отправил письмо Урсуле фон дер Ляйен, занимавшей должность президента Европейской комиссии, а после – министра обороны Германии. В своем письме литературовед рассказал о Боко Харам, террористической группировке на севере Нигерии, название которой переводят как «Нет западному образованию». Эта группировка нападала на школы и жгла библиотеки. Вертхаймер отметил, что вооруженным столкновениям обычно предшествуют какие-либо высказывания, поэтому нельзя недооценивать силу слова для предотвращения конфликтов. С этой целью он разработал теорию, которую можно применить «на практике в рамках зарубежной работы немецких вооруженных сил».

Ответа на предложение Вертхаймера от Урсулы Фон дер Ляйен не последовало. Однако весной 2015 года исследователь получил письмо от политического управления Минобороны с приглашением на встречу. После двух лет переговоров и встреч профессору из Тюбингена поручили запустить пилотный проект, чтобы проверить предложенную им «систему раннего предупреждения» конфликтов при помощи художественной литературы. Пробная версия «Кассандры» должна была продемонстрировать возможность предсказать войну в Косово и подъем «Боко Харам» благодаря изучению литературных текстов.

Летом 2017 года вокруг Вертхаймера сформировалась небольшая группа исследователей. Среди них оказались Флориан Рогге, скромный магистрант, работавший над изучением антидемократической сатиры Веймарской республики, и Изабель Хольц, которая писала докторскую диссертацию о том, в какой литературе черпал вдохновение феномен Баадера-Майнхоф[2]. Комната, где исследователи собиралась каждую неделю, была снабжена гигантскими военными картами и полками с произведениями авторов Нигерии, Алжира и Косово. «Мы знали – нам представилась уникальная возможность показать, что литература способна на большее», – вспоминает Хольц.

Прогнозирование непредсказуемых кризисов стало навязчивой западной идеей XXI века. Мир вступил в новое тысячелетие, когда в Боснии и Руанде происходил геноцид. Впоследствии распространилось мнение, что его можно было предотвратить, если бы международное сообщество в ответ более решительно продемонстрировало свою силу. Затем Запад стал участником войны в Афганистане и предпринял непродуманное вторжение в Ирак, грубо игнорируя советы экспертов, изучавших политические разногласия и межрелигиозные конфликты на местах.

В 2007 году вышла книга Нассима Николаса Талеба «Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости». «События черного лебедя» редки, оказывают чрезвычайное влияние и кажутся предсказуемыми – особенно в ретроспективе. К таким событиям автор относит, например, террористическую атаку на башни-близнецы в Нью-Йорке, вызвавшую прилив беженцев в Афганистан. Талеб утверждает, что в глобализованном мире предсказуемых событий будет все больше. Книга Талеба стала бестселлером не в последнюю очередь потому, что непредсказуемые кризисы все еще с нами: крах Lehman Brothers в 2008 году, европейский долговой кризис в 2009 году, кризис беженцев в 2015 году, Брексит и Трамп в 2016 году, глобальная пандемия в 2020 году. Даже теперь, когда мы почти справились с Covid-19, новый кризис неизбежен. Единственное, что могут сделать правительства, – попытаться предугадать, где ждать беды, и заблаговременно направить ресурсы. «Задним умом все сильны», – говорили в эпоху Буша и Блэра, однако следующее поколение мировых лидеров хочет обрести дар предвидения.

Если подумать, в этом нет ничего нового: спецслужбы должны предупреждать о надвигающихся кризисах. Однако информация, прежде доступная только шпионам, теперь находится в свободном доступе в Интернете и открыта для государственных структур. «Большие данные»[3] – это кофейная гуща, на которой современные правительства пытаются гадать. Америка и скандинавские страны лидируют в области прогнозирования конфликтов с помощью машинного обучения. В Великобритании институт Алана Тьюринга использует ИИ для информирования политиков в рамках проекта «Глобальная городская аналитика для устойчивой обороны или охраны».

Германия, которая внесла лишь скромный вклад в афганскую войну и не вторгалась в Ирак, потратила 43 миллиона фунтов стерлингов, чтобы выяснить, можно ли использовать инструменты обработки данных для прогнозирования международных конфликтов. Еще 2,6 миллиарда фунтов стерлингов пойдут на развитие нового проекта до 2025 года. Речь о платформе управления мегаданными, разработанной Мюнхенским университетом Федеральных вооруженных сил Германии. Платформа называется Preview, сокращенно от Prediction, Visualisation, Early Warning («Предсказание, визуализация, раннее предупреждение»). Проектом руководит Карло Масала, профессор международной политики. Платформа Preview собирает информацию, которая помогает предугадать возникновение международных конфликтов. Для этого используются RSS-каналы новостных веб-сайтов и банки данных с информацией об актуальных военных конфликтах, гражданских протестах или заминированных автомобилях. В мониторинге также учитываются ВВП на душу населения, региональные образовательные структуры и данные об изменении климата.

Полученная информация передается платформе искусственного интеллекта Watson, которая составляет карты, выделяющие потенциально проблемные места: зеленый цвет означает стабильность региона, оранжевый – нестабильность, красный предупреждает о возможном обострении конфликта. Немецкие чиновники утверждают, что система прогнозирования за несколько месяцев предупредила правительство Ангелы Меркель о повстанческом движении в северной провинции Мозамбика Кабу-Делгаду, где Международные силы содействия безопасности сражаются с боевиками. Однако система раннего предупреждения все еще находится в разработке, в идеале она должна прогнозировать конфликты за 12-18 месяцев до их возникновения.

Германия по-прежнему более осторожно, чем другие страны, использует алгоритмы для стратегического планирования: «Американские аналитики считают, что ИИ в конечном итоге полностью заменит человеческие прогнозы, но мы в это не верим, – считает Карло Масала, живой и общительный эксперт итало-немецкого происхождения, который любит подшучивать над морализаторством Германии в соцсетях касательно военных вопросов (например, его профиль в Twitter – фотография Тириона Ланнистера, военного стратега «Игры престолов»). – Алгоритм выполняет 84% работы, но не заменяет людей».

Суперкомпьютеру Watson, который помогает прогнозировать кризисы, требуется секунда для обработки 500 гигабайт, что эквивалентно миллиону книг. Но он не умеет читать между строк. Оказалось, литературовед идеально подходит для того, чтобы восполнить этот недостаток компьютера.

Перед Вертхаймером и его командой стояла очень сложная задача. «Сначала мы думали, что большую часть времени будем проводить в библиотеках, читая книги, – вспоминает Флориан Рогге. ­– Но мы не учли, что существует множество книг на незнакомых нам языках». Тогда литературоведы решили воспользоваться интеллектуальным анализом текста – сканированием книг на предмет эмоциональных слов и фраз, связанных с конкретными проблемами, географическими регионами или политическими деятелями, для составления особой карты. Они проконсультировались с ИТ-отделом. Проблема заключалась в том, что интеллектуальный анализ текста требует оцифровки книг и четких условий поиска. «К сожалению, компьютер не в состоянии уловить иронию, разобраться в противоречиях и считать метафору. Как раз эти литературные аспекты нас и волнуют, – комментирует Рогге. – Мы хотели, чтобы книги рассказали нам о том, чего мы еще не знаем».

Тогда исследователи решили сосредоточиться на том, что они называет «литературной инфраструктурой». Что происходит вокруг текста? Как его принимают? «Нам было интересно, какой след оставила та или иная книга, – рассказывает Рогге. – Получила ли она награды и государственные премии? А может, ее запретили, и автору пришлось покинуть страну?» Например, после 2010 года в Кувейте появилось много книг о бедуинах, лицах без гражданства. Многие из этих книг были подвергнуты цензуре или запрету вскоре после публикации. К слову, в 2019 году бедуины организовали акцию протеста, которая была подавлена.

В переведенных книгах сложнее отыскать такие тенденции. По словам Рогге, он прочитал не больше 30 книг за время работы над проектом. Вместо этого команда Вертхаймера обратилась к писателям и литературным критикам в интересующих их регионах. Реакция была на удивление восторженной. Писатель Воле Шойинка отправлял литературоведам ссылки на статьи из нигерийской прессы и рассказывал о проекте другим писателям. Косовский писатель Беке Куфай организовал коллоквиум в Берлине. На встречи в Париже и Мадриде собрались писатели из Алжира, Марокко, Египта, Израиля и Франции, большинство из которых согласились оплатить участие из собственного кармана.

В 2018 году Вертхаймер представил свои первые выводы в Министерстве обороны. Он обратил внимание на скандал вокруг пьесы Йована Радуловича «Голубиная дыра» 1983 года – о конфликте усташей и сербов, а также на изгнание писателей других национальностей из Ассоциации сербских писателей в 1986 году. В те годы никто не писал про албанско-сербскую дружбу или любовные истории между представителями этих национальностей, а исторических романов напротив стало больше. По мнению Вертхаймера, литература отразила непримиримые противоречия за 10 лет до начала кровопролитной войны в Косово.

Карло Масала присутствовал на презентации. «Сначала я подумал, что это безумие, – вспоминает он. – Проект не «взлетит»». Масала занимался изучением конфликта в Боснии. Поразмыслив, он вспомнил, что обострению напряженности в регионах предшествовало сокращение числа межконфессиональных браков. «Оказалось, что предупреждающие знаки были и в литературной среде Косово», – заключил Масала.

«Этот небольшой проект дал удивительно много полезных результатов, – рассказывает один из чиновников Министерства обороны, присутствовавший на презентации. – Несмотря на первое впечатление, мы были очень заинтригованы».

При попытке получить дополнительное государственное финансирование команде Вертхаймера пришлось посоревноваться с берлинским Институтом Фраунгофера. Этой крупнейшей в Европе организации, которая занимается прикладными исследованиями и разработками, предложили запустить аналогичный проект с использованием анализа данных. Однако, по мнению Министерства обороны, проект «Кассандра» оказался лучше. «Наши системы уже могли предсказать конфликт за год-полтора. Но проект «Кассандра» помогал прогнозировать беспорядки за пять-семь лет – это было что-то новенькое», – комментирует чиновник.

Минобороны Германии продлило финансирование проекта «Кассандра» еще на два года. Перед командой Вертхаймера была поставлена задача – искать в литературных произведениях неопровержимые факты, которые могут пригодиться военным стратегам или оперативникам, а также составлять эмоциональные карты кризисных регионов, демонстрирующие рост агрессии, с особым вниманием к Африке и Ближнему Востоку.

У исследователей были книги, но как они могли объяснить свои открытия компьютеру? Стояла задача в течение года преодолеть интеллектуальный разрыв между точными и гуманитарными науками, и эту задачу поручили Джулиану Шлихту, которого в сентябре 2019 года привлекли к проекту «Кассандра» для преобразования анализа литературных произведений в данные. Шлихт изучал политику, социологию и религию, в том числе стратегии талибов, в рамках магистерской диссертации. Он был единственным членом команды, не имеющим опыта в литературоведении. «Я скептически относился к проекту, когда присоединился к нему, – признается Шлихт. – У меня был опыт работы в политике, и я думал, что подход литературоведов был… довольно дерзким. После первой встречи я не представлял, как это должно работать».

Особенно Вертхаймера интересовал Алжир – страна, которая не приняла участие в арабской весне. Только 51,7% избирателей этой североафриканской страны пришли на президентские выборы 2014 года, что свидетельствует о политической апатии, вызванной воспоминаниями о гражданской войне, потрясшей регион в 1990-х годах. Поэтому Алжир считался стабильным государством. Однако тенденции алжирского книгоиздания свидетельствовали о грядущих переменах. В романе Амара Мездада «Весенний день» 2014 года рассказывается о людях, которые присоединяются к разгоняемой демонстрации. Автобиографический роман Саида Сади «Алжир, снова поражение» 1991 года, где автор обращается к берберской весне 1980-х годов, переиздан в северном алжирском регионе Кабилия в 2015 году. Также стоит отметить Буалема Сансаля, бывшего высокопоставленного чиновника, критикующего политику исламизации Алжира. Роман Сансаля «2084: Конец света» вышел в 2015 году. Это антиутопия с отсылкой на Оруэлла, в которой рассказывается о диктаторе-исламисте, использующем религию для контроля над языком и сознанием своего народа. Книги Сансаля запрещены в его родной стране с 2006 года, но по-прежнему широко обсуждаются – это яркий пример того, как литература вскрывает нарывы общества.

Однако превратить сигналы, которые шлет литература, в полезную информацию для принимающих решения лиц, оказалось сложной задачей. «Дело в том, что литературовед и представитель точных наук по-разному составляют карту, ​​– рассказывает Шлихт. – Литературовед скажет: «Мой опыт говорит мне, что этот регион красный, а этот – желтый». Другие ученые спросят: «Как узнать, когда желтая область становится красной?».

Исследователи оценивают каждую книгу по девяти показателям: тематический охват, подвергался ли текст цензуре, подвергался ли автор цензуре, реакция СМИ, скандалы вокруг текста, скандалы вокруг автора, полученные награды и метод повествования. В каждой категории книге присваивается оценка от –1 до +3: чем выше оценка, тем «опаснее» текст.

В некоторых случаях исследователи ставили отрицательные оценки. Книге, где повествование ведется с нескольких точек зрения, присваивается оценка ноль или –1 относительно метода повествования. Например, роман Золтана Дани набрал всего 12 баллов, потому что отражает войну в Югославии без строгого деления героев на плохих и хороших. «Мы поняли, что литература также помогает разрешать или уменьшать конфликты, – отмечает Шлихт. – Не все книги выражают однозначное мнение».

К слову, антиутопии получали гораздо больше баллов. Роман-коллаж «Написание текста» 2018 года Мустафы Бенфодила, состоящий из дневниковых записей вымышленного астрофизика, погибшего в загадочной автокатастрофе в день президентских выборов, позволил автору-алжирцу навести порядок в хаотических воспоминаниях о гражданской войне 1990-х и выразить желание демократических перемен. Исследователи проекта «Кассандра» поставили этому роману 20 баллов. Если бы эта книга имела влияние, то получила бы больше баллов, как, например, триллер «Разлом» 2018 года Мохамеда-Шерифа Лачичи, рассказывающий о насилии в алжирских тюрьмах, коррумпированной правовой системе и росте протестного движения. Роман получил 22 балла, потому что Мохамед-Шериф Лачичи – широко известный и признанный автор, к нему прислушиваются. Из трехсот книг самый высокий балл получила антиутопия Сансаля «2084: Конец света» – команда Вертхаймера поставила ей 25 баллов.

Система подсчета баллов проекта имела несколько недостатков. Показатели оказались очень гибкими. Непонятно, должны ли, к примеру, восторженные или ругательные рецензии повышать рейтинг книги только в том случае, если они появились в стране, где была опубликована книга? Неужели книга, набравшая 24 балла, вдвое опаснее книги с двенадцатью баллами? Создание карты на основании оценок сопряжено с дополнительной головной болью: действительно ли антиутопический алжирский роман про параллельную вселенную повествует о политике Алжира и Орана[4]? «Трансформировать литературу в числа сложно, постоянно приходится идти на компромисс, – поясняет Рогге. – Чтобы сгладить неточности, нужно изучить много книг».

Но литературный сейсмограф оказался надежным. В феврале 2019 года, через два года после того, как команда Вертхаймера обратила внимание на Алжир, там вспыхнули гражданские протесты, кульминацией которых стала отставка президента Абдельазиза Бутефлики. Вертхаймер обнародовал результаты исследования летом 2020 года и выполнил требования Министерства обороны по развитию своей методологии. Проект «Кассандра» позволил установить значительную связь между литературой и историческими событиями. А еще из-за отмены поездок и семинаров во время пандемии Вертхаймеру удалось сэкономить 34000 фунтов стерлингов.

Наконец, литературоведам назначило встречу оперативное командование. «Мы все возлагали большие надежды на эту встречу, – вспоминает Хольц. – Нам не терпелось применить результаты в полевых условиях». Однако Вертхаймеру позвонили. Проект «Кассандра» завершился зимой 2020 года. Одни обвинили в этом пандемию, ударившую по государственному бюджету. Другие указали на перестановки в правительстве, из-за которых один из военных офицеров, более других поддерживающий проект, был отправлен в Москву, а новые люди мало что знали о перспективах проекта. Само Министерство обороны хранило молчание: «Мы хотели бы подчеркнуть, что ценим эту новаторскую методику», – только и сказал представитель ведомства.

«Конечно, это был серьезный удар, тем более что мы его не ожидали», – отмечает Хольц. Те, кто поддерживал проект, были сбиты с толку. Говорили, что прогнозирование кризисов с помощью литературы стало бы «историей успеха». К проекту подключилось бы ещё больше энтузиастов и экспертов-добровольцев, которые могли бы помочь прогнозировать конфликты за несколько лет до их возникновения и создавать правильную контрпропаганду. Но какой-то чиновник решил, что проект «Кассандра» слишком хорош, чтобы быть правдой.

В греческом мифе предупреждения Кассандры остаются незамеченными, потому что ее проклял разгневанный отказом Аполлон. В современной адаптации Кристы Вольф троянские генералы знают, что она говорит правду, но, тем не менее, игнорируют ее. «Царь Приам предпочитает оставаться в неведении из политических соображений, – говорит Вертхаймер. – Раньше я считал, что современные политики другие, что они просто не знают лучшего. Но оказывается, они очень похожи на своих древних собратьев: они предпочитают не знать».

В одном из последних отчетов Министерству обороны в конце 2019 года Вертхаймер выделил Кавказ как регион, требующий внимания. Недавно Министерство культуры Азербайджана снабдило грузинские библиотеки книгами с откровенными антиармянскими посланиями, к примеру произведениями поэта Халила Рзы Улютурка. Вертхаймер отметил, что Азербайджан ведет пропаганду в рамках назревающего территориального конфликта с соседней страной.

Год спустя началась война: 6000 солдат и мирных жителей погибли в шестинедельной битве за Нагорный Карабах, анклав Азербайджана, населенный этническими армянами. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган использовал войну, чтобы укрепить имидж сильного лидера, назвав поражение Армении в декабре «славной победой». Тем временем ЕС смотрел и молчал: одно дело – предсказывать будущее, другое – знать, что делать с информацией.

Вертхаймер не огорчен окончанием проекта «Кассандра». «Я не чувствую горечи, только меланхолию», – сообщил литературовед. У проекта еще может быть будущее. Министерство внутренних дел Германии поручило команде Вертхаймера исследовать скрытые шрамы воссоединения страны. Кроме того, состоялись переговоры с представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозепом Борреллем о возможном сотрудничестве с Брюсселем. Вертхаймер говорит, что он заинтересован в применении своего метода для анализа геополитической напряженности в Украине, Литве и Беларуси.

Над его письменным столом в Тюбингене висит карта мира, к которой прикреплены туристические визы. «Литература занимает главное место в моей жизни, – говорит Вертхаймер, – но только потому, что я верю в её возможность стать трамплином в реальный мир».

Источник: The guardian.