Роман Сенчин о рассказе Даниила Пиунова

Рассказ «Грачи прилетели» написан явно не новичком. Найдены стиль, интонация, много по-настоящему художественных штрихов. Например: «Зоя шла по обыкновению вразвалочку, неспешно опираясь то на одну, то на другую ногу. Твердо стоять одновременно на двух – задача непростая в ее возрасте». Очень хорошо, сильно, профессионально. Наверное, наш Даниил Пиунов, это автор «Конечной станции», «Притчи о мужике», произведений крепких, заслуживающих читателя.

Дальше несколько замечаний. Надеюсь, они окажутся полезны и помогут сделать рассказ лучше. Итак…

В начале рассказа упоминаются «непробудно пьющие мужики». Когда я читаю такое, мне всегда хочется спросить: а на что они пьют, если беспробудно? Наверное, все-таки чем-то зарабатывают, чтобы пить. Может, какие-то пособия получают, пенсии по инвалидности… В общем, я советую автору показать, откуда мужики берут деньги на выпивку.

Может, по соседству есть спиртзавод (в местах, где я жил, такой завод был, и жители воровали спирт), может, самогон гонят, хотя это нелегкий труд, для него нужно пробуждаться…

Ниже встречается: «медленно теряющие человеческий облик мужики». Но если они пьют «непробудно», то теряют человеческий облик наверняка быстро. За несколько лет…

В общем, «непробудно пьющие мужики» фраза красивая, но вызывающая вопросы, если над ней задуматься.

Дальше. Грачи в рассказе «темно-пепельные», но такой цвет у скворцов, а грачи черные.

«Лысину укрывает выеденная молью шапка-ушанка с гербом Союза». Стоило бы дать хотя бы коротко историю этой ушанки. В советское время таких не было, с гербом. Может, кокарда? Гербы появились в девяностые, да и то в местах для иностранных туристов. Как такая шапка попала в этот поселок?

«…смеялся Гришаня и хлопал себя по волосатому пузу. Стоило тому засмеяться, как вздымалась клетчатая рубашка и обнажала неприглядный живот». Получается, стоило пузу засмеяться, как обнажался живот. А если пузо и живот употреблены здесь как синонимы, так это ошибка. Пузо, живот, брюхо, это не синонимы.

Роль Гришани непонятна, этот персонаж возникает, а потом исчезает. Зачем он есть?

«Валили лес всю жизнь, пока за долги наше предприятие не выкупили и не ликвидировали» – не устная речь. «Предприятие», «ликвидировали». И кому Гришаня об этом рассказывает? Местные и так знают, значит – нам. И Не Гришаня тогда это говорит, а автор нам объясняет, читателям. Это называется – видны уши автора…

А здесь нехорошо напахнуло Андреем Платоновым: «Кормились и игрались по малолетству дети у бабушек с дедушками». Умышленно или нет автор у него позаимствовал. Не именно фразу, а – как сказал о Платонове Горький – «психику». Стоит убрать это «по малолетству». И так ясно, что речь о маленьких детях.

«Маринка отработает на неделе смену в больнице, вырежет опухоли, удалит аппендиксы, пришьет пальцы и только тогда навестит бабу Зою, но если и навестит, то обязательно останется, вымоет начисто полы, соберет метелкой пыль в избенке, пройдется по сантехнике и плитке, везде грязь и пригоревшее выведет». Зачем здесь «но если и навестит»? Ведь из повествования становится понятно, что Маринка приезжает чуть ли не каждую неделю на выходные. Отработает, приедет, приберется…

«Черный, голый лес, непролазный и непроглядный, крепко спаянной цепью окружил Лихачи»; «Почти на окраине поселка изба Зои, а дальше – только поля, лес и река, а за ней горы». Стоящий на отшибе поселок – заманчивое место для описания. Но я не увидел окружающее его пространство. То вот лес непролазный и непроглядный окружает, то поля не раз упоминаются. А поле, это не лужок, не полянка, а нечто большое, широкое. Река упоминается разок, другой, но не играет никакой роли. Горы… Что за горы? Этот вопрос не возник бы, если бы не это: «Злобой загорались карие глаза, видевшие детей Донбасса, которых она лично спасала в районной больнице». Значит, это не Саяны, не Алтай, не Урал… Ну и про детей Донбасса не очень-то вяжется с: «Сплевывают недовольно сорокалетние мужики, ругают промерзлую землю, что помнит Разина, Пугачева и Распутина. Затерялись Лихачи за буйными, мощными реками нашей равнины. Там, вдалеке, виднеются горы – за ними жизни нет. Так говорят местные, со всех сторон окруженные непролазными лесами». Что за земля, помнящая Разина, Пугачева и Распутина? Распутин бывал на Волге? И что за буйные реки? Буйные реки на Кавказе, в Сибири… А если автор хотел показать вообще русскую землю, то это обобщение не сработало – описывается определенный кусок земли вокруг поселка…

Поселок вроде бы отрезанный от цивилизации, живущий замкнутой жизнью (и зэки, в общем-то, хоть и пришлые, но укоренящиеся), и вдруг: «станция. С нее градом сыпались приезжие, и толпа из десятков человек мерно расходилась по улицам». Что за приезжие? Толпа из десятков человек… Очень насыщенная значит жизнь в Лихачах.

По-моему, стоит пошлифовать рассказ – зазубрины, шероховатости есть.

Теперь по сюжету… События последних полутора лет вызывают потребность отобразить, осмыслить их в художественных произведениях. (Я тоже попытался.) Тем более что нечто похожее на происходящее в рассказе случилось на самом деле. Но от таких фраз: «Как сейчас помнил лица убитых им украинцев, слышал умирающие всхлипывания пенсионеров, жалобный вой женщин и детей» – коробит, словно автор взял не ту ноту. И вообще Васька как персонаж показался мне плосковатым, одномерным.

Я сторонник того, чтобы писать по горячим следам, правда, относиться к материалу – горячему, живому, трепещущему – стоит с осторожностью. Сложно это сформулировать, но вот, скажем, с войнами средних веков можно поиграть (в художественном плане) почти безболезненно, а вот с недавними, идущими – сложнее. Так что есть риск обидеть людей некоей неправдой (а правда чуть ли ни у каждого своя), взять не ту ноту, поковырять пальцем в чьей-то свежей ране.

Вот если бы Васька взял и отрубил себе руку, вместо того чтобы рубить учительницу, по-моему, было бы сильнее и, наверно, честнее. Впрочем, настаивать на изменении сюжета я не вправе.

А так: рассказ написан профессионально, очень способным и уже многое умеющим автором. Редактура, и авторская, и редактора, внимательного и в своем деле талантливого, необходима.

Роман Сенчин: личная страница.

Даниил Пиунов. Студент 3 курса. Город Тверь. Начал писать основательно с 2020 года. Первый рассказ «Трактир» посвятил близкой подруге, в котором раскрывал тему деревни. Затем поступил на филологический факультет ТвГУ на специальность «Литературное творчество». Писал рассказы, фельетоны, притчи. В 2020 году стал дипломантом конкурса «Руки матери», в 2022 — дипломантом конкурса «Русский лад». Основные темы творчества: жизнь в провинции, бедность, духовная деградация, политическая и социальная сатиры.