Пространство встречи

4 апреля в Библиотеке поэзии состоялась открытая встреча-беседа поэта и педагога Валерия Горюнова (журнал «Всеализм») и поэта и культуртрегера Кирилла Маркова (Библиотека поэзии).

Записала Ю. Великанова

Об участниках:

Кирилл Марков – поэт, культуртрегер, куратор проекта «Библиотека поэзии», где и проходят занятия авторской поэтической мастерской.

Валерий Горюнов – поэт, ведущий поэтической онлайн-мастерской «Автор в лесу», редактор онлайн-журнала «Всеализм».

«Всеализм» – журнал-исследование экспериментальной поэзии и современных художественных и когнитивных практик. Ориентиры: современные экспериментальные практики, интроспективная, темная поэзия, языковая поэзия и др.
Название «Всеализм» – слияние двух слов: всеединство и реализм, – Важная цель журнала – создание творческого сообщества современных создателей, открытого новым идеям и творческим голосам.

«Автор в лесу» – поэтическая мастерская В. Горюнова, основанная на оригинальном авторском методе обучения в сотворчестве.

ВГ: Чего я жду от этого разговора? Улыбок на ваших лицах...

1. Что такое поэзия?

Задав вопрос «Что такое поэзия?», спикеры и гости в зале погрузились в довольно продолжительный и наполненный разговор.

Приведём основные соображения и выдержки.

КМ: «Для меня поэзия – это по сути целый мир. Матрица, которая стоит за этим миром. Как в двух словах сказать, я никогда не понимал».

ВГ: Моё «сиюминутное» определение – чтение окружающего и попытка его деавтоматизировать... Год назад назад моим определением было: «Поэзия – попытка зафиксировать реальность окружающего. Кому-то важен свой внутренний мир и его фиксация».

Педагог, сотрудник Библиотеки поэзии Мария Ежова предложила такой подход: поскольку в разговоре о поэзии очень важна эмоциональная составляющая, то формулировки и терминологию здесь вводить сложно. И можно, например, предложить отвечать на другой вопрос: «Чем поэзия не является?».

Валерий прокомментировал, что данная методика связана с определением Бога: что есть Бог и что им не является. «Идеальный путь». Так мы прикасаемся к сущностному – те же методы можно использовать, апофатический и катафатический.

Поэт, педагог и литературный критик Ростислав Русаков продолжил: «Поэзия – один из первых способов познания мира путём собирания, сшивания, склеивания раздробленных кусочков сознания. Непонятных. Ребёнок, не имея других возможностей, чисто поэтически связывает цвета, формы... Синестетически, когда сенсорика ещё не развилась до отдельных чувств. Он стремится к целостности окружающего мира.

Поэтическое – центр ствола, на который затем нарастают кольца опыта. Это особое восприятие остаётся, несмотря на множество других обретённых инструментов. Поэт – это человек, который не утратил связи со своим центром или стремится её поддерживать...

Мир – это стихотворение. Эссенция поэзии – это сразу множество языков, рифм, которые могут быть присущи разным дисциплинам, наукам. Способность находить дальние связи между двумя предметами, находить интуитивно...»

Прозвучало ещё одно мнение из зала, более традиционное: «Поэзия – средство самопознания, познания окружающего мира. Возможность ответить на свои вопросы, иносказательно... Хождение по проволоке. Умеет ходить – поэт. Срывается каждый раз – сумасшедший. Умеет владеть словом – становится поэтом.

Человек ищет ответ. Найти его через поэзию коротко и ёмко, быстрее, чем через прозу. Погружение в себя, в свои чувства, в то, что приходит. Погружение в личные чувства, попытка ответить на вопросы о смысле жизни...»

Было высказано любопытное мнение о сути и задачах поэзии: «Конструирование пространства встречи. При этом здесь мы в первую очередь обретаем себя. Встреча посредством общего языка.

Язык – форма, которая позволяет объять другие вещи.

Попытка обратиться к нему... Попытка если не выстроить 100%-ное понимание, то сконструировать особое пространств понимания, среды...»

Поэзия – пространство встречи.

Итого: кто-то конструирует поэзию, кто-то достаёт её из чужих произведений, кто-то ищет в собственном интеллекте, кто-то в сердце, кто-то созерцает окружающий мир. Идеи, поиск смысла жизни. Отражение языка... Автофикшн. Документальная поэзия очень важна. Кто-то просто практикует бесконечное чтение и выстраивает нечто своё...

Для кого-то поэзия – зло, выражение собственной теневой части.

Всегда идёт речь о дельте – между чем-то и кем-то. Поэтическое сознание всегда ищет полюса. Место связи – отношения между ними.

КМ: «Пришла на ум техническая штука: когда замыкаются контакты, после размыкания между ними остаётся какое-то время искра. Два полюса – отдельно стоящие понятия. А ты своим поэтическим мастерством создаёшь дельту. Словно остаточный разряд всё это и заряжает...»

Сэмюэл Тэйлор Кольридж писал: «Поэзия – это лучшие слова в лучшем порядке». Вера Павлова уточнила: «Единственные слова в единственно возможном порядке». Определений бесконечное множество.

Что такое поэзия – можно учебник собрать из одних определений.

Только тогда доподлинно узнаем, наконец, что такое поэзия?..

Что мы называем поэзией, то и есть поэзия. А всё остальное – для нас не она.

2. Мастерские

ВГ: Выраженный лидер в руководителях школы порождает эпигонов, рядом с более гибким человеком легче проявить себя.

Я в основном занимаюсь поиском уникальных практик.

КМ: Мне приходится иногда включать режим я босс, я главный, слушайте меня. Некоторые, поняв, что их тут не будут слушать так, как они ожидали, уходят. Диалога не получается. Я говорю: я мыслю поэзию так, моя студия построена на этом, я сейчас не могу принять твоё мнение, могу только передать своё. Решай. Немного диктаторские методы.

Но и в чужих воззрениях ищу зерно, зацепку. С разных сторон человека изучаю, – где у него есть непонимание, слабое место.

ВГ: Я не такой жёсткий как ты. В какой-то момент я решил попробовать отточить свои чувства настолько сильно, чтобы почувствовать, как другой воспринимает поэзию. Главный акцент – на взаимодействии, общении.

Проводил флэш-моб: назови тридцать спонтанных слов другому, он напишет ими о ком-то ещё, а тот ещё о ком-то третьем в группе. По набору слов можно попытаться понять, от кого именно они. Я предположил и угадал. Это про пространство встречи. Первый шаг.

Любой диалог – заведомое поражение. Я не могу залезть в вашу голову. Но я могу реконструировать, как вы видите мир, ваше определение мира. Отсюда уже выстраивается подход.

Первые мои мастерские были полностью индивидуальные, работа с конкретным человеком. Сейчас уже в группе, но упражнения всё равно индивидуальные.

Большая работа с каждым стихом. Хочу почувствовать изменения, посоветовать, как двигаться дальше. Все методики направлены на то, чтобы углубить взаимодействие. Интереснее всего не своё письмо, а то, как пишут другие.

Каждая новая книга – место встречи, понимание нового языка поэзии, нового ощущения, чему вы научились в поэзии.

Минус моего подхода – не очень много теории, только для конкретного человека, часто очень хаотичной. Могу посоветовать фильм, спектакль, почитать кого-то...

КМ: Мы в мастерской занимаемся раз в неделю, в течении учебного года. Первая часть каждого занятия – теория «из учебника», главные базовые статьи, литпроцесс.

Во второй части проходим исторически по всему неподцензурному андеграунду. Читаем от старшего поколения, от В. Блаженного до, скажем, 90-х–00-х. Дальше всё ещё варится, пока ещё не можем оценить, дидактично говорить и объяснять.

Пройдя курс, ученики сами начинают понимать, что сейчас происходит, кто как что делает и кто как пишет. Я выдаю им внутренний аттестат зрелости: просто лети, маши крыльями, дальше сам. Без меня уже подаются на премии, общаются.

Третья часть курса – творческое письмо. Фрирайтинг, или задание на тему, стихотворение с начальной рифмой, импровизация на фразу, на изображение.

Четвёртая часть моей практики – это когда я советую и даю людям книги. В поиске, в конце концов я нахожу ту книгу, которая именно ему нужна, которая его переворачивает и заставляет по-другому посмотреть на поэзию. В книжном плане происходит пространство для встречи.

ВГ: Два разных подхода создают две разных аудитории. Если нужна чёткая выстроенная внешняя опора – идут заниматься к Кириллу. За состоянием, опорой внутри себя – ко мне. Но занимаемся мы одним и тем же.

Некоторые мои ученики становятся частью литературного поля. Через полгода начинают серьёзно писать.

В начале своих жизненных поисков я делал большой упор на теорию, и главная критика в мой адрес была связана с отсутствием практики. И теперь я практикую.

А ещё мне кажется важным не исследовать современную реальность, а творить её. Мы можем создавать её здесь и сейчас. Почему не выходить за рамки литературоведческой науки и не пытаться что-то узнать о нашем окружающем, не формировать тенденцию?

Р. Русаков взял слово и представил спикеров как эллипс с двумя центрами, фокусами. Инь-янь – белый- чёрный. Опору надо расшатать, если она больше «не работает», за переменами нужно идти на курсы Валерия. А Кирилл даёт необходимую базу...

В любой мастерской самое главное – создать метапоэтическое пространство. С куратором выстроить поэтическое отношения, с участниками. Чтобы всё ожило.

Нужно стать стихом со своими семинаристами.

ВГ: А ещё вот что надо сказать – интересно пробовать, ошибаться. Всё, что я сейчас делаю, было сформировано на третьем курсе института. Прошло более десяти лет, принципы остались. Настолько наошибался, что даже что-то хорошее сделал. Через ошибки идём к чему-то очень классному.

Ошибайтесь – это мой манифест. Я сам так пришёл к поэзии.

Все мои попытки что-то создавать – такие же крохотные, как человек на фоне громадных московских зданий, например.

Локальная современная литература. Насколько нас мало, настолько мы соберём крохотное поле произведений. Маленькую капельку добавим в литературу.

Сколько ещё поэзии не открыто, сколько любопытного в этом океане пока находится, и наша задача – это открывать, помогать находить...

3. Независимые онлайн-журналы поэзии

ВГ: Опыт маленькости мне помог подумать о том, что наша журнальная культура – тоже маленькое, но очень интересное звено. Ввиду локальности мы находимся там, где можем создавать большее, чем мы есть.

Были толстые литературные журналы – некая вертикаль власти, выстроенная ситуация, главный редактор представлялся сидящим на троне. Невозможно туда пробиться. Или иная крайность: автор чувствует себя гением, а редакцию журнала – ничего не понимающими.

А потом появились Лиterraтура, Prosōdia, «Флаги»... И словно произошёл переворот. Возникло много-много молодых журналов. Высвободиться из всех оснований – тенденция очень крутая! Мы в этой ситуации находимся прямо сейчас. Только мы самиможем выстраивать эти другие отношения.

КМ: Евгения Вежлян, которая в том числе занимается социологией литературы, однажды написала, как было раньше и как сейчас. Привела один очень интересный факт. Прежде для работающей институции нужен был свадебный генерал, поэт старшего поколения, лицо твоего журнала, которое за тебя символически ручается.

Или бывалые люди организовывали новые журналы, разворачивали всю мощь своего символического капитала.

В конце 10-х нового века выросло новое поколение, старый образец для них уже не работает. Не надо приглашать авторитетов, возьмём и сделаем журнал для себя, думают они. Стало получаться хорошо.

Учитывая опыт прошлого, люди сейчас продолжают организовывать свои журналы, книжные магазины, проекты. В плане организации отношение стало более игровое. С качеством текстов при этом всё по-прежнему всерьёз. Делают то, что считают важным, что имеет ценность для близкого круга.

Журнал, сделанный по приколу, вдруг становится важным и нужным, частью серьёзного пласта литературы. Выходит из области эксперимента, становится новой институцией. С определённой степенью лёгкости.

ВГ: Я наш журнал создал, чтобы избежать экзистенциального ужаса из-за закрытия всех журналов, которые я любил. Технически это легко сейчас. Достаточно сайта. Рукопись стала подборкой на почту.

Пусть будут тысячи журналов. «Журнал на коленке», «Ежи», «Флаги», «Поэтика»... И мы будем пребывать в постоянном потоке чтения и радости.

Пространство журнала изменилось. Меняется ли отношение?

Создаём среду взаимодействия с читателями и другими авторами.

Как это построить?

Редактура по сути ничем не отличается от прежней. Миллион писем приходит. Объясняем, что автор не плох, он просто не совпадает с направлением журнала.

А что, если всё сделать иначе? Включить поле голосов.

Интересно создать сообщество множественных мнений. Стихотворения, казалось бы, всё о тебе говорят как об авторе. Но иногда хочется побеседовать, пообщаться. Коммуникация – это самое важное из того, к чему могут подойти новые журналы. К возможности прямого взаимоотношения с читателями.

Начать коммуницировать на равных, общаться, взаимодействовать, строить структуру.

КМ: Все связи соцсетевые пронизаны. Скорее всего, поэт и редактор подписаны друг на друга или есть возможность зайти к друг другу в канал. Увидеть, что редактор обычный живой человек. И автор – обычный человек. Десакрализация происходит. Разница-дельта сокращается.

ВГ: Что будет дальше?

Все большее значение начинает играть личность человека. Насколько он хорош, этически целен, что он пишет.

Сила новых молодых проектов – в их слабости. Мы можем постепенно выстраивать микросвязи. Нет ничего конечного, в этом и азарт творчества, нет конечного понимания результата. Но отдельные шаги можно делать. Через микрокоммуникацию – через авторов, другие журналы. Телеграм-канал – это уже микропроект. Люди молчаливо присутствуют, подписавшись и читая нас. А мы их можем включать в общую коммуникативную связь.

Между нами здесь сегодня маленькая поэзия случилась...