.png)
«Приключения мысли»
115 лет со дня рождения русского писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова
Иван Антонович (Антипович) Ефремов родился 22 (9) апреля 1907 года в деревне Вырица Царскосельского уезда Петербургской губернии, в семье лесопромышленника. Известно, что в метрической книге годом рождения Ефремова значится 1908; в ранней юности будущий писатель прибавил себе год, чтобы была возможность скорее начать работать.
Детство прошло в юных приморских городах. Неизгладимое впечатление на шестилетнего мальчика произвели книги Жюля Верна.
В годы Гражданской войны был «сыном полка», получил небольшую контузию. Впоследствии заикался.
С 1921 года жил в Петрограде, окончил Мореходные классы. Плавал матросом.
Увлекался палеонтологией – наукой, изучающей растения и животных древности. Участвовал в научных экспедициях в Закавказье, Среднюю Азию, Якутию, Восточную Сибирь и на Дальний Восток.
С 1929 года работал в Геологическом музее.
В 1935 году окончил геологоразведочный факультет Ленинградского горного института (экстерном). Благодаря обширным энциклопедическим знаниям, по совокупности заслуг Ефремов стал кандидатом биологических наук ещё до получения диплома о высшем образовании. Кандидатскую диссертацию не защищал. Степень доктора биологических наук была присвоена ему в 1940 году.
В период с 1937 по 1959 годы заведовал лабораторией низших позвоночных Палеонтологического института АН СССР. Возглавил ряд экспедиций, в том числе – в пустыню Гоби, где Ефремов предсказал местонахождение крупного кладбища динозавров. Останки животных были перевезены из пустыни для исследований.
Основал тафономию – раздел палеонтологии (на стыке биологии и географии) о закономерностях образования местонахождений ископаемых остатков. В 1952 году был удостоен Государственной премии за работу «Тафономия и геологическая летопись».
В 1956 году Ефремов создал художественно-документальную книгу «Дорога ветров» – о палеонтологических экспедициях в пустыню Гоби.
Раннее литературное творчество И. Ефремова помимо огромного багажа научных знаний пронизано особой поэзией – духом экзотических экспедиций и романтикой уникальных открытий, совершённых в отдалённых уголках Земли.
Писатель начал с научно-фантастических и приключенческих рассказов и новелл. А.Н. Толстой отметил «правдоподобность необычайную» этих произведений. Также его творчество высоко оценили Лев Кассиль и Павел Бажов.
Ранние рассказы Ефремова – это своеобразные стихотворения в прозе («Бухта Радужных Струй», «Путями старых горняков» и «Белый Рог (Ак-Мюнгуз)»). В рассказе «Белый Рог» оживает дух древней легенды.
В 1944 году вышли сборники «Встреча с Тускаррой» и «Пять румбов»; в 1945 – «Белый Рог», в 1946 – «Алмазная труба».
Писатель выстраивает увлекательный сюжет, построенный на конфликте человека и природы. На счету писателя – целый ряд сбывшихся научных предсказаний, сделанных им на страницах книг.
Писал Ефремов и историко-фантастические повести: дилогия «Великая дуга» состоит из двух повестей «На краю Ойкумены» (1949) и «Путешествие Баурджеда» (1953), здесь воссоздано восприятие мира древними греками и египтянами.
Ефремов был убеждён, что представители иных цивилизаций во Вселенной не особо отличаются от землян. Земная и внеземные цивилизации у него образуют содружество – Великое кольцо. Об этом он в частности писал в повестях «Звёздные корабли» (1948) и «Сердце Змеи» («Cor Serpentis», 1959). По мнению Ефремова, единство, содружество очень даже возможны (в противоположность представлениям западных фантастов того времени).
1958 год был ознаменован выходом научно-фантастического и социально-философского романа-утопии Ефремова «Туманность Андромеды». В нём описывается будущее, которое предположительно вырастет из социализма – будущая коммунистическая республика в масштабе всей планеты. Каждая глава посвящена определённому аспекту жизни будущих людей: какими будут воспитание и образование, искусство, как будет охраняться правопорядок, как будет исследоваться Космос...
Книга была очень популярна. Глубина и фундаментальность этого в основном учёного труда недолго сохраняла к нему интерес как к фантастической литературе. Теперь «Туманность Андромеды» воспринимается и сохраняет значимость скорее как философское произведение.
Исторический роман «Таис Афинская» был написан в 1972 году. Сам автор называл его историко-фантастическим. По Ефремову высший тип личности – это женщина. А ещё он убеждён в том, что в сфере духа все люди равны. Героиня романа – исторический персонаж, самая известная древнегреческая гетера эпохи Александра Македонского (IV век до нашей эры).
События прошлого интересовали Ефремова с той точки зрения, как прошлое формировало современное отношение в мире людей. Он прослеживал в историческом прошлом зачатки того, что, пройдя через настоящее, должно определённым образом развиться и проявиться в будущем человечества.
Ефремов признавал, что гармония – не единственный возможный путь развития человечества. Если человек изберет путь, корёжащий суть человеческой личности, то возможно прийти и к олигархически-тоталитарному строю. В том числе об этом – социально-фантастические романы Ефремова «Лезвие бритвы» (1962) и «Час Быка» (1968–1969).
«Лезвие бритвы» – «роман-приключение». В этом романе Ефремов утверждает красоту как «наивысшую меру целесообразности», в этом произведении впервые в советском пространстве зашла речь о йоге.
«Час Быка» – ещё одна утопия (и одновременно антиутопия) Ефремова, написанная незадолго до ухода писателя из жизни. «Час Быка» и «Туманность Андромеды» считают вершинами творчества писателя.
Здесь сталкиваются два общества: служители света и приверженцы тьмы. Идеальный человек – человек света. Опираясь на восточные религиозные и философские традиции, мифологию, автор выстраивает образ жизни идеального человека. Исследует природу человека как такового, в том числе причины, которые приводят к саморазрушению.
Рассуждая о романе Ефремова, критик Елена Рындина задаётся вопросом, наступит ли Час Быка на Земле? Сам автор размышлял об этом в частной переписке так: «Мы можем видеть, что с древних времен нравственность и честь (в русском понимании этих слов) много существеннее, чем шпаги, стрелы и слоны, танки и пикирующие бомбардировщики. Все разрушения империй и государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности. (...) Поколения, привыкшие к честному образу жизни, должны вымереть в течение последующих двадцати лет, а затем произойдет величайшая катастрофа в истории в виде широко распространяемой технической монокультуры, основы которой сейчас упорно внедряются во всех странах».
В «Часе быка» Ефремов во многом предсказал современное общество потребления.
«Однако Ефремов не только констатировал грустную действительность, на чем останавливались многие до него, – пишет Е. Рындина, – но и наметил пути ее преодоления. Первым шагом подъема из безысходности (...) должно стать насыщение ноосферы светлыми образами и создание соответствующего образа человека. Второй шаг – создание критического количества таких людей. Третий – качественное переустройство общества...».
Поначалу роман был разрешён к печати, но в скором времени цензоры «опомнились», и в течение 15 лет он был запрещён.
Ефремов писал не только о том, что надо делать человеку и человечеству, но и обосновывал – почему следует делать именно это. Ефремов был убеждённым коммунистом, в идеальном представлении.
Своим литературным творчеством Ефремов оказал огромное влияние на русскую фантастическую литературу, научную и социальную. Сегодня его заслуги по-прежнему высоко чтут, в первую очередь, рассматривая его как философа (социального мыслителя).
«Приключения мысли» – так Иван Ефремов назвал свой путь в литературе.
Иван Ефремов, Туманность Андромеды, фрагмент, начало
От автора
Еще не была закончена первая публикация этого романа в журнале, а искусственные спутники уже начали стремительный облет нашей планеты.
Перед лицом этого неопровержимого факта с радостью сознаешь, что идеи, лежащие в основе романа, правильны.
Размах фантазии о техническом прогрессе человечества, вера в непрерывное совершенствование и светлое будущее разумно устроенного общества – все это так весомо и зримо подтверждено сигналами маленьких лун. Чудесное по быстроте исполнение одной мечты из «Туманности Андромеды» ставит передо мной вопрос: насколько верно развернута в романе историческая перспектива будущего? Еще в процессе писания я изменял время действия в сторону его приближения к нашей эпохе. Сначала мне казалось, что гигантские преобразования планеты и жизни, описанные в романе, не могут быть осуществлены ранее чем через три тысячи лет. Я исходил в расчетах из общей истории человечества, но не учел темпов ускорения технического прогресса.
При доработке романа я сократил намеченный срок на тысячелетие. Но запуск искусственных спутников Земли подсказывает мне, что события романа могли бы совершиться еще раньше. Поэтому все определенные даты в «Туманности Андромеды» изменены на такие, в которые сам читатель вложит свое понимание и предчувствие времени.
Особенностью романа, не сразу, может быть, понятной читателю, является насыщенность научными сведениями, понятиями и терминами. Это не недосмотр или нежелание разъяснить сложные формулировки. Только так мне показалось возможным придать колорит будущего разговорам и действиям людей времени, в которое наука должна глубоко внедриться во все понятия, представления и язык.
И. Ефремов
Глава первая. Железная звезда
В тусклом свете, отражавшемся от потолка, шкалы приборов казались галереей портретов. Круглые были лукавы, поперечно-овальные расплывались в наглом самодовольстве, квадратные застыли в тупой уверенности. Мерцавшие внутри них синие, голубые, оранжевые, зеленые огоньки подчеркивали впечатление.
В центре выгнутого пульта выделялся широкий и багряный циферблат. Перед ним в неудобной позе склонилась девушка. Она забыла про стоявшее рядом кресло и приблизила голову к стеклу. Красный отблеск сделал старше и суровее юное лицо, очертил резкие тени вокруг выступавших полноватых губ, заострил чуть вздернутый нос. Широкие нахмуренные брови стали глубоко-черными, придав глазам мрачное, обреченное выражение.
Тонкое пение счетчиков прервалось негромким металлическим лязгом. Девушка вздрогнула, выпрямилась и заломила тонкие руки, выгибая уставшую спину.
Позади щелкнула дверь, возникла крупная тень, превратилась в человека с отрывистыми и точными движениями. Вспыхнул золотистый свет, и густые темно-рыжие волосы девушки словно заискрились. Ее глаза тоже загорелись, с тревогой и любовью обратившись к вошедшему.
– Неужели вы не уснули? Сто часов без сна!..
– Плохой пример? – не улыбаясь, но весело спросил вошедший. В его голосе проскальзывали высокие металлические ноты, будто склепывавшие речь.
– Все другие спят, – несмело произнесла девушка, – и... ничего не знают, – добавила она вполголоса.
– Не бойтесь говорить. Товарищи спят, и сейчас нас только двое бодрствующих в космосе, и до Земли пятьдесят биллионов километров – всего полтора парсека!
– И анамезона только на один разгон! – Ужас и восторг звучали в возгласе девушки.
Двумя стремительными шагами начальник тридцать седьмой звездной экспедиции Эрг Hoop достиг багряного циферблата.
– Пятый круг!
– Да, вошли в пятый. И... ничего. – Девушка бросила красноречивый взгляд на звуковой рупор автомата-приемника.
– Видите, спать нельзя. Надо продумать все варианты, все возможности. К концу пятого круга должно быть решение.
– Но это еще сто десять часов...
– Хорошо, посплю здесь, в кресле, когда кончится действие спорамина. Я принял его сутки назад.
Девушка что-то сосредоточенно соображала и наконец решилась:
– Может быть, уменьшить радиус круга? Вдруг у них авария передатчика?
– Нельзя! Уменьшить радиус, не сбавляя скорости, – мгновенное разрушение корабля. Убавить скорость и... потом без анамезона... полтора парсека со скоростью древнейших лунных ракет? Через сто тысяч лет приблизимся к нашей солнечной системе.
– Понимаю... Но не могли они...
– Не могли. В незапамятные времена люди могли совершать небрежность или обманывать друг друга и себя. Но не теперь!
– Я не о том, – обида прозвучала в резком ответе девушки. – Я хотела сказать, что «Альграб», может быть, тоже ищет нас, уклонившись от курса.
– Так сильно уклониться он не мог. Не мог не отправиться в рассчитанное и назначенное время. Если бы случилось невероятное и вышли из строя оба передатчика, то звездолет, без сомнения, стал бы пересекать круг диаметрально, и мы услышали бы его на планетарном приеме. Ошибиться нельзя – вот она, условная планета!
Эрг Hoop указал на зеркальные экраны в глубоких нишах со всех четырех сторон поста управления. В глубочайшей черноте горели бесчисленные звезды. На левом переднем экране быстро пролетел маленький серый диск, едва освещенный своим светилом, очень удаленным отсюда, от края системы Б-7336-С+87-А.
– Наши бомбовые маяки работают отчетливо, хотя мы сбросили их четыре независимых года назад. – Эрг Hoop указал на четкую полоску света вдоль длинного стекла в левой стене. – «Альграб» должен быть здесь уже три месяца тому назад. Это значит, – Hoop поколебался, как бы не решаясь произнести приговор – «Альграб» погиб!
– А если не погиб, а поврежден метеоритом и не может развивать скорость?.. – возразила рыжеволосая девушка.
– Не может развивать скорость! – повторил Эрг Hoop. – Да разве это не то же самое, если между кораблем и целью встанут тысячелетия пути? Только хуже – смерть придет не сразу, пройдут годы обреченной безнадежности. Может быть, они позовут – тогда узнаем... лет через шесть... на Земле.
Стремительным движением Эрг Hoop вытянул складное кресло из-под стола электронной расчетной машины. Это была малая модель МНУ-11. До сих пор из-за большого веса, размеров и хрупкости нельзя было устанавливать на звездолетах электронную машину-мозг типа ИТУ для всесторонних операций и полностью поручить ему управление звездолетом. В посту управления требовалось присутствие дежурного навигатора, тем более что точная ориентировка курса корабля на столь далекие расстояния была невозможна.
Руки начальника экспедиции замелькали с быстротой пианиста над рукоятками и кнопками расчетной машины. Бледное, с резкими чертами лицо застыло в каменной неподвижности, высокий лоб, упрямо наклоненный над пультом, казалось, бросил вызов силам стихийной судьбы, угрожавшим живому мирку, забравшемуся в запретные глубины пространства.
Низа Крит, юный астронавигатор, впервые попавшая в звездную экспедицию, затихла, не дыша наблюдая за ушедшим в себя Ноором. Какой он спокойный, полный энергии и ума, любимый человек!.. Любимый давно уже, все пять лет. Нет смысла скрывать от него... И он знает, Низа чувствует это... Сейчас, когда случилось это несчастье, ей выпала радость дежурить вместе с ним. Три месяца наедине, пока остальной экипаж звездолета погружен в сладкий гипнотический сон. Еще осталось тринадцать дней, потом заснут они – на полгода, пока не прейдут еще две смены дежурных: навигаторов, астрономов и механиков. Другие – биологи, геологи, чья работа начинается только на месте прибытия, – могут спать и дольше, тогда как астроному... о, у них самый напряженный труд!
Эрг Hoop поднялся, и мысли Низы оборвались.
– Я пойду в кабину звездных карт. Ваш отдых через... – он взглянул на циферблат зависимых часов, – девять часов. Успею выспаться, перед тем как сменить вас.
– Я не устала, я буду здесь, сколько понадобится, только бы вы смогли отдохнуть!
Эрг Hoop нахмурился, желая возразить, но уступил нежности слов и золотисто-карих глаз, доверчиво обращенных к нему, улыбнулся и молча вышел.
Низа уселась в кресло, привычным взглядом окинула приборы и глубоко задумалась.
Над ней чернели отражательные экраны, через которые центральный пост управления совершал обзор бездны, окружавшей корабль. Разноцветные огоньки звезд казались иглами света, пронзавшими глаз насквозь.
Звездолет обгонял планету, и ее тяготение заставляло корабль качаться вдоль изменчивого напряжения поля гравитации. И недобрые величественные звезды в отражательных экранах совершали дикие скачки. Рисунки созвездий сменялись с незапоминаемой быстротой...
Автор статьи: Великанова Юлия.
