Превратности последнего шанса (Андрей Воронцов о рассказе Сергея Жедя «Сохранение»)

Превратности последнего шанса

(Андрей Воронцов о рассказе Сергея Жедя «Сохранение»)

Перед нами произведение, в котором при всех его возможных недостатках нет ничего лишнего. Нет и особых стилистических красот, и каких-то разящих метафор, но есть идея, равная исполнению. Герою рассказа дана возможность изменить свою судьбу, но он ей воспользоваться не в состоянии. В мировой литературе эта идея чаще всего воплощена в предсказании герою или в возможности «отыграть» ситуацию обратно, как у Сергея Жедя. Но все герои, начиная с царя Эдипа, понимают предсказание неправильно и делают всё, чтобы довести себя до предсказанного «цугундера». Античные имена ангелов у Жедя как бы подчеркивают эту печальную многовековую традицию. Ведь дело не в том, сбываются или нет предсказания, а в том, могут ли люди ими воспользоваться. Те, кто не верят предначертанию, обычно убеждаются в справедливости пророчества, когда оно уже становится необратимым фактом. Те же, кто верит и пытаются не допустить предначертания, делают это так, что лишь приближают его свершение. Борясь против рока, Эдип лишь быстрее способствовал его наступлению. Что из того, что Нострадамус умел предвидеть будущее? Оно наступило, и никто не смог помешать этому. Потому что, очевидно, предсказание, будучи непостижимым по сути своей, развивается в пределах естественных, постижимых, привычных. Чтобы поломать предначертанное, требуется немедленно выйти за эти пределы, а мы неохотно покидаем всё привычное. Побороть судьбу – это значит решительно, без оглядки повернуть в другую сторону, как это должны были сделать, скажем, пилоты самолета польского президента Качиньского. Но они тоже подчинены инерции привычного и зависят от решений других людей, подобно герою «Сохранения».

Ему ведь отлично известно, отчего он погиб; «дежурный» ангел-хранитель предлагает ему целых пять точек «обратного отсчета» (нам почему-то явлены лишь четыре), но герой выбирает именно ту, которая наименее надежна для переформатирования судьбы. И все выбирают именно эту роковую точку, судя по реакции Агенора на выбор Алексея: «Тысячелетия проходят, а вы, люди, не меняетесь». Может быть, повезло Ивану, директору буровой, поскольку в «точке возврата» мы видим другого директора, Дмитрия, но нас-то больше интересует, почему не повезло Алексею, главному герою. А ему не повезло именно потому, почему повезло Ивану. Рок, предопределение есть отсутствие вариантов. Нельзя выбрать верный путь, никогда не сворачивая с пути неверного. Ведь не оттого же умер позорной смертью Макбет, что неправильно понял предсказание ведьм (Бирнамский лес пойдет на Дунсинан): он погиб потому, что жил неправильно. Судьба человека темна и трагична, если он не слышит голоса совести. Если же он слышит его, то она может быть трагична, но вовсе не темна. Предопределение есть форма судьбы, но не ее содержание. Пророчества без морали – цирк, не более того. Судьба, рок – это действенная сторона морали. Агенор предложил Алексею моральный выбор, а он его понял как возможность не погибнуть в конкретной авиакатастрофе. Иван, видимо, понял, иначе.

Такие размышления вызвал у меня короткий рассказ Сергея Жедя, и ничего в самом рассказе этим размышлениям не помешало, не сбило на какие-нибудь другие ассоциации. Именно это я и имел в виду, когда написал, что идея рассказа равна исполнению. Обратим также внимание, что, будучи создан в жанре сказочной фантастики, «Сохранение» впечатление фантастического рассказа не вызывает. Его идея – реалистична, а пребывание героя на том свете – есть тот самый «угол опережения жизни», который так важен в творчестве. Мы понимаем описанную в «Сохранении» жизнь из-за пределов самой жизни. Это не фантастика, это художественная проза. На мой взгляд, притча более продуктивна для С. Жедя, чем фантастика. Я делаю этот вывод потому, что другой его рассказ на схожую тему, «Машина», с преобладанием элементов научной фантастики (и более объемный, кстати), производит не такое сильное впечатление, хотя тоже неплох. Машина – она и есть машина, и не может служить «углом опережения жизни», потому что подобных машин в фантастике, начиная с Уэллса, наделано великое множество. «Загробных» сюжетов в литературе тоже немало, но они требуют от авторов большей концентрации, что и доказано нам рассказом Сергея Жедя.

Андрей Воронцов: личная страница.

Сергей Алексеевич Жедь: Родился в 1984 году в Москве. Обучался в МГИМО, окончил дистанционные Курсы литературного мастерства А. В. Воронцова.

Сергей Жедь

Сохранение

Рассказ

Вертолет отчаянно вибрировал и болтался из стороны в сторону. Алексей сидел на неудобном пассажирском кресле, пытаясь при каждом рывке хотя бы попробовать упереться руками в потолок кабины. Иногда это получалось, но чаще сила инерции, не встречая сопротивления, кидала его тело в одну сторону, а обтрепанный по краям годами нещадной эксплуатации ремень безопасности, больно впиваясь в живот, рвал в другую. Ремень был настолько стар и изношен, что после каждых двух-трех рывков его хватка совершенно ослабевала, и Алексею приходилось бросать спасительный потолок, чтобы подтянуть пряжку.

Вертолет Алексею сразу не понравился. Еще на земле было видно, что машине уже давно пора занять достойное место в музее. Где-нибудь рядом с паровозом. Когда он поднимался на борт, острое чувство погнало его прочь из кабины. На секунду он замешкался, нащупывая в кармане телефон.

Послать компанию к черту с ее нефтяными вышками, проектами, проверками? И зарплатой, двухмесячным оплачиваемым отпуском, возможностью каждый год за бесценок ездить в лучшие и красивейшие места по всему миру по корпоративной визе? Пальцы сами отпустили мобильник, в дополнение еще и затолкнув его поглубже в карман.

Сейчас, на втором часу полета, тот внезапный порыв уже не казался Алексею таким бессмысленным. Он посмотрел на Ивана – директора буровой, которую они летели инспектировать. Иван налетал на таких вертолетах не один десяток часов и был сейчас совершенно спокоен. Это внушало уверенность.

Машину тряхнуло особо сильно.

Подобрав прикушенный язык, Алексей обратился к своему сопровождающему:

- Вам не кажется, что вибрации усилились за последние десять минут?

Иван пустым взглядом смерил Алексея. Можно представить, кого он сейчас видит: взмыленный, бледный, трясущийся нервной дрожью столичный клерк. Псих и аэрофоб.

- По-моему, все нормально. Поверьте моему опыту, мы еще комфортно летим. - В тоне чувствовались нескрываемые высокомерные покровительственные нотки.

- Я не про тряску, – не унимался Алексей, – вибрация. Как будто у машины движок троит.

- Да что вы...

Новую покровительственную тираду прервал громкий хлопок. На секунду в салоне стало абсолютно тихо. Тряска прекратилась. Алексей почувствовал, как кровь приливает к его голове, а скудный завтрак, подававшийся в провинциальной гостинице, просится наружу.

Машина начала падать.

Из кабины пилотов было слышно деловитое бормотание. Алексей улавливал в потоке полузнакомые слова.

«...отказ двигателя...»

«...авторотация...»

«...тайга... сесть...»

Вертолет стремился вниз, сопровождая свое падение шелестом свободно вращающихся лопастей. Алексей как завороженный смотрел в крошечный иллюминатор на приближающиеся шапки вековых елей, присыпанные снегом. Очень скоро он начал различать отдельные ветки, затем иголки на них. Испуганный видом приближающейся железной махины, с одной из веток махнул вниз крохотный зверек.

Затем ветки заслонили все стекло. Послышался дикий грохот, переходящий в рев разрываемого металла и бьющегося стекла. Стена кабины, медленно вспухая металлическими кривыми пузырями, надвинулась на Алексея. Ремень кресла не выдержал, и он выпорхнул со своего сиденья навстречу железным объятиям. Стена еще оставалась на небольшом расстоянии от его лица, когда мозг услужливо отключился.

***

Алексей висел в белой светящейся пустоте. Насколько хватало взгляда, вокруг него было только светящееся сияние, одновременно похожее на плотный туман и на матовую стеклянную поверхность. Под ногами чувствовалась твердая опора, но глаза видели все тот же бесплотный туман. Алексей присел на корточки и попробовал руками прикоснуться к поверхности, на которой он стоял. Руки свободно прошли между ступнями. Алексей просунул ладонь под левую ногу. Пальцы отчетливо ощутили тепло ступни. Пола под ней не было.

- Добрый день, – раздался приветливый голос из-за спины. Алексей дернулся и потерял равновесие. Он уже приготовился к бесконечному падению в белесую светящуюся даль, но под его повалившимся на бок телом снова оказалась та же невидимая твердь, которая пропала сразу, как только он встал.

- Простите, что напугал вас. Но у нас с вами есть одно безотлагательное дело.

Алексей обернулся. Голос принадлежал высокому молодому человеку в элегантном светло-сером деловом костюме. Взгляд лазурно-голубых глаз из-под русой челки был острым, но добрым. Красивое и мужественное лицо портил глубокий шрам, проходящий от виска до самого подбородка через щеку.

Незнакомец протянул руку, помогая Алексею подняться. Затем он поправил пиджак и, слегка поклонившись, представился:

- Агенор.

Алексей машинально протянул руку:

- Алексей.

- Спасибо, я знаю. – Рукопожатие Агенора было крепким, как гидравлические тиски. Он аккуратно взял Алексея за плечи.

- Пойдемте, дорогой мой. У нас сейчас будет важный разговор. А по дороге я вам обрисую ситуацию.

Алексей побрел сквозь белую пустоту, увлекаемый собеседником.

- Итак, вы сильный человек, и, я знаю, примите эту новость стойко, – голос Агенора звучал успокаивающе, словно мамина колыбельная.

- Вы умерли.

Алексей остановился и посмотрел в глаза своего спутника. Почему-то он не был удивлен. Сейчас же на него нахлынули воспоминания. Вертолет, падение. Надвигающаяся железная стенка. Он тяжело вздохнул. Агенор снова приобнял его и повел дальше.

- Да, действительно вертолет. Знаете, вам еще повезло. – Он многозначительно улыбнулся. – Ваш спутник, Иван, еще жив. Ребята сказали мне, что, согласно базе данных, он умрет только через четырнадцать часов от переохлаждения. Брр – шрам на щеке дернулся. Тяжкая смерть.

- А один из пилотов так вообще останется жив. Но калекой на всю жизнь. И вот ему мы уже ничем не сможем помочь. – Лицо Агенора выразило непритворную грусть. – Ну, разумеется, пока он сам к нам не придет.

За разговором они незаметно оказались в небольшом помещении, напоминающем офисную комнату. Только стены комнаты были сделаны все из того же белого плотного тумана. Здесь он казался почти мраморным. В центре комнаты стоял письменный стол из ДСП с компьютером. Надпись на системном блоке гласила “DELL”. Агенор перехватил взгляд Алексея.

- О да! Наша гордость! На Формозе целая фура с компьютерами перевернулась и загорелась. Новейшие машины. И сразу к нам. – Он любовно похлопал крышку корпуса, обошел стол и присел в огромное антикварное кожаное кресло перед компьютером. Жестом он пригласил Алексея сесть в кресло поменьше рядом.

Привычным жестом Агенор щелкнул кнопкой на панели интеркома и произнес:

- Пенфесилия, нам два чая, пожалуйста. Гостю с бергамотом и лимоном. И с двумя кусочками сахара.

Алексей даже не удивился, когда странный знакомый заказал его самый любимый чай. Тем временемАгенор повернулся к своему гостю.

- Кстати, совсем забыл. Вы же, наверное, так и не поняли, кто я. – В его руке возникла плотная белая визитная карточка. Ее поверхность украшали малознакомые Алексею буквы: Aγήνωρ. Пальцы Агенора услужливо перевернули карточку, показав надпись по-русски: «Агенор, ангел-хранитель третьего класса».

- Да, уважаемый Алексей. Я ваш ангел-хранитель, – с этими словами ангел блаженно растянулся в кресле, хрустнув суставами.

- Точнее, ваш – это слишком сильно сказано. Персонального ангела мы даем только настоящим праведникам. Даже президентам и то не положено. – Он подмигнул и, уставившись в монитор, начал бубнить под нос.

- Так, легкие наркотики, пьянство. Гм, стандартный набор. О! С первой работы украли типографский комплекс. Оригинально.

Алексей покраснел.

- Да я не хотел, – начал мямлить он.

- Знаю-знаю, – оборвал Агенор, - подставили вас. Но не переживайте, в вашем досье и хороших дел много. Мы вас тут не судить собрались.

Возле стола из ниоткуда возникла тонкая фигура секретарши в брючном костюме. В руках у нее был поднос с двумя чашками.

- Спасибо, милая, – Агенор принял чашки, и секретарша растворилась в воздухе. Прихлебывая чай, он придвинул монитор к Алексею.

- Итак, зачем вы здесь, – утвердительным тоном сказал ангел.- Вы умерли не в свой срок. Насильственная смерть никогда не бывает вовремя. Я как ангел-хранитель обязан сообщить вам, что у каждого человека есть возможность в такой ситуации вернуться в тот момент жизни, который определил его последующую гибель. Это как сохранение в компьютерной игре.

Алексей понимающе кивнул.

- И еще хочу предупредить,– шрам на щеке заговорщически подернулся, - вы не будете помнить ничего после восстановления. Нельзя это, а то будете вы, люди, чудить на каждом шагу. А количество «сохранений» оно, знаете ли, ограничено.

Алексей снова кивнул и уставился в монитор. Тот показывал несколько фотографий из его жизни.

- У вас есть пять точек. Можете свободно выбрать любую. – Агенор начал водить пальцем по экрану, комментируя фотографии. - Ну, школу я вам не рекомендую. Конечно, если завалить выпускной по химии, на буровую ехать не придется, но перспективы вряд ли потом будут радужные.

На одной из фотографий Алексей увидел себя в образе дрожащего от страха школьника, стоящего перед грозной кафедрой, полной членов госкомиссии, принимающих у него экзамен.

- С институтом то же самое. – Ангел даже не стал заострять внимание на столь волнительном периоде жизни своего клиента. - Я бы порекомендовал вам выбрать вот эту точку, – он ткнул пальцем в фотографию Алексея, входящего в офисную высотку нефтегазовой корпорации-гиганта.

- Не ходить бы вам на это собеседование. Да-да. Знаю, отличная работа. Зарплата – закачаешься. Даже врать не буду, лучшего шанса устроиться у вас нет. Но это не ваше. Поверьте моему опыту. – Агенор приблизил свое лицо к глазам Алексея и говорил почти ему в нос. Алексей отчаянно отшатнулся и ткнул пальцем в последнюю фотографию:

- А это что?

Агенор грустно усмехнулся.

- Тысячелетия проходят, а вы, люди, не меняетесь. Это последняя точка. Вы садитесь в вертолет. – Фотография действительно показывала Алексея, запрыгивающего на подножку обреченной винтокрылой машины.

- Хорошо. Давайте туда. – Алексей еще раз указал на фото и, встретив вопросительный взгляд ангела, энергично закивал. - Туда-туда. Мне кажется, это будет самый правильный ход.

- Хорошо, вы сделали свой выбор. – Ангел быстро что-то нажал на клавиатуре, и Алексей почувствовал, как матовая твердь под ним проваливается, и он вместе с креслом начинает падать куда-то вниз. Вслед ему послышалось еле уловимое бормотание Агенора:

- Вот люди, никогда не могут сделать правильный выбор...

***

Вертолет Алексею сразу не понравился. Было очевидно, что машине уже давно пора занять достойное место в музее. Где-нибудь рядом с паровозом. Когда он поднимался на борт, острое чувство опасности погнало прочь из кабины. На секунду он замешкался, нащупывая в кармане телефон.

Пальцы, дрожа, набирали телефон Босса. Недовольный голос на том конце провода пробухтел:

- Алексей, вы уже готовы доложить мне по состоянию буровой?

На Алексея напал ступор, испытываемый каждым прилежным подчиненным при разговоре с большим начальством.

- Нет-нет. Пока не готов, – голос предательски дал петуха. – Я просто хотел уточнить, обязательно ли ехать сегодня. Дмитрий что-то говорил про неготовую документацию. – Дмитрий, директор буровой, выглянув из кабины, покрутил Алексею пальцем у виска и показал жестами:

«Дурак, он же тебя задушит!»

В подтверждение этих слов трубка взорвалась криком:

- Какая, к черту, документация! Быстро на вышку! Чтоб через четыре часа у меня в почте был твой подробный отчет! Уволю к чертовой матери! – Динамик заплакал гудками.

На негнущихся ногах Алексей залез в кабину. Потертый по краям ремень, приделанный к старому неудобному креслу, никак не хотел пристегиваться. Поборов ремень, Алексей бросил взгляд через стекло крохотного иллюминатора.

На секунду ему показалось, что с той стороны на него смотрит, осуждающе качая головой, высокий молодой человек с русыми волосами и светлым добрым лицом, изуродованным глубоким длинным шрамом. В голове явственно прозвучал голос:

«Эх, Алексей. Ради чего?»

Голос потонул в реве двигателя. Лопасти над головой начали мерно описывать круги, со свистом разрезая воздух. Алексей тряхнул головой.

Сутки в пути – чего только не привидится.

Вертолет мягко качнулся и начал набирать высоту. Кресло затрясла противная, постепенно усиливающаяся вибрация...