Нина Шайлер: «Как и большинство писателей, я работаю ранним утром или поздним вечером»

Нина Шайлер: «Как и большинство писателей, я работаю ранним утром или поздним вечером»

(Татьяна Лещинская, перевод с английского: Terry Hong, January 6, 2014)

1.

Жена, мать, преподаватель, поэт, писатель – у Нины Шайлер множество ипостасей и занятий. Её младший ребенок ещё совсем маленький, у неё несколько подработок – каждая на неполный рабочий день, она выполняет повседневные обязанности, связанные с приготовлением пищи и стиркой, её дети занимаются футболом и баскетболом, не говоря уже том, что собака и рыбки тоже требуют ухода.

В перерывах между выполнением всех обязанностей Шайлер удалось написать три романа, четвертый находится в стадии разработки. Её дебют, «Живопись», попал на прилавки магазинов в 2004 году, когда ей был 41 год; она написала второй роман, которым пока ещё не поделилась с миром; последний роман, «Переводчица», был опубликован в июле 2013 года, почти через десять лет после первого. В своём блоге Нина Шайлер уже написала о сексуальных сценах в книге, над которой она работает сейчас.

«Как и большинство писателей, я работаю ранним утром или поздним вечером, – признаётся Шайлер в недавнем сообщении в блоге на своём сайте. – Благодаря няне, которая занимается малышкой, у меня освобождается достаточное количество времени». Хотя она и называет «дисциплину» «устаревшим словом», но полагается на кухонное устройство за 5 долларов, которое помогает ей писать. В прямом смысле.

«Mой друг, мой враг, мой товарищ, мой мастер задач – это таймер... он стоит у меня на столе, и я завожу его на тридцать минут. Тайное соглашение между мной и Таймером заключается в том, что я не должна вставать со стула, пока не сработает звуковой сигнал.... Новый роман, страница за страницей, час за часом... Сижу и пишу, пока не услышу сигнал».

Прежде чем начать писать художественную литературу, Шайлер перепробовала множество занятий, включая изучение нескольких языков. Параллельно с изучением экономики и биологии человека в Стэнфордском университете, а затем – права в юридическом колледже Гастингсского университета Калифорнии, Шайлер выучила испанский, датский и японский. Она оттачивала свои писательские навыки, работая журналистом в юридической газете, где имела дело с фактами. «[Когда] я собирала истории для газеты, очень многое осталось, так сказать, «в разделочном цехе», – рассказала она Эми Сью Натан, журналистке женского блога писателей-фантастов. – В газетной статье используется определённая форма эффектной и краткой подачи информации читателю. Я встретила на этой работе много интересных персонажей, персонажей в полном смысле этого слова».

Это увлечение вернуло её на студенческую скамью в третий раз, теперь – по программе магистров литературного творчества Университета Сан-Франциско: «То, что меня приняли, стало достаточным подтверждением моих писательских способностей».

2.

К тому времени, как Шайлер получила степень магистра изящных искусств MFA, она уже написала работу, которая впоследствии стала её первым опубликованным романом. Этот дебют, – многократно исправленная диссертация Шайлер, – «быстро увидел свет – за считанные недели у меня появился агент, и она быстро его продала». Роман «Живопись» родился в результате слияния образов, звуков и запахов во время уроков японского языка в доме её преподавательницы. В «Предыстории» Шайлер вспомнила свое знакомство с гравюрами ukiyo-e*: «Это слово означает «картинки парящего мира», – сказала [сэнсэй* Нины Шайлер], едва улыбаясь, как будто только что выложила выигрышную карту. Она знала, что я балуюсь живописью, и, вероятно, нашла способ пробудить в ученице интерес». Однажды в полдень, благоухающий зелёным чаем, моти* и свежескошенной травой снаружи в сочетании с запахом пыльных книжных страниц внутри, Шайлер слушала, как её сэнсэй объясняет: «Впервые искусство создавалось для обыкновенного человека».

Эти популярные картины «почти всего», созданные в XVII–XIX веках, стали основным предметом экспорта, когда Япония в 1854 году капитулировала после Канагавского договора, открывшего торговые пути Японии на Запад после 250 лет изоляции. Тот факт, что гравюры ukiyo-e благодаря открытию границ путешествовали «далеко и широко», особенно увлек Шайлер:

«Меня поразил образ красочных картин, летящих по воздуху с Востока на Запад. Через некоторое время я поняла, что постоянно размышляю об этих картинах в целом, об истории, и меня одолевают вопросы: в чём цель красоты? Цель искусства? Что, если бы мир был связан красотой?»

В поисках ответов на эти вопросы Шайлер сочинила получившую живой отклик историю, которая охватывает разные культуры, океаны и эпохи.

Когда я (Терри Хонг) в 2004 году открыл для себя роман «Живопись», он сразу же попал в мою ежемесячную колонку «Новые и известные книги» для Asian Week. Несомненно, это была одна из лучших книг, которые я прочитал в том году. Соединив беллетристику, историю и искусство, Шайлер представила Айоши, женщину-художника, которая в 1869 году в Японии рисует, чтобы вспомнить своего потерянного любовника. Она прячет одну из своих картин в партии глиняной посуды, которую её муж отправляет во Францию. В Париже, который находится на грани поражения во франко-прусской войне, бывший солдат распаковывает экзотические товары. Так возникает хрупкая связь между двумя любовными историями, между которыми – полмира.

Моё восхищение разделили многие: «Живопись» стала финалистом книжной премии Северной Калифорнии, журнал San Francisco Chronicle внёс её в список лучших книг 2004 года, а MSNBC* назвала роман «бесстрашным дебютом».

3.

Прошло девять лет, прежде чем на прилавках появилась ещё одна книга Шайлер. Шайлер объяснила Эми Сью Натан причины долгого перерыва: «Один роман остался непроданным, родился ещё один ребенок, редактор ушёл на пенсию, агент ушёл из агентства, умирающая мать на руках, преподавание по вечерам во вторник и среду». Когда «Переводчица», наконец, была готова к изданию, Шайлер была не совсем уверена в будущем романа: «Кто поможет? Кто поверит? Полюбит?» Но упорство обеспечило книге успех: «Написав двадцать писем с запросами, я нашла нового агента, она была полна энтузиазма, умна, сообразительна и симпатична. К счастью, она продала его». Роман «Переводчица» – о языке, общении, понимании и, в конечном счете, о семейных узах – появился в июле 2013 года и получил отличные рецензии и восторженные отзывы коллег-писателей.

Одним только именем своей главной героини Шайлер инициирует лингвистическую магию. Имя Ханне отражает немецко-голландское происхождение героини, но его произношение похоже на японский глагол hanasu, которое, в зависимости от иероглифа кандзи*, может означать «говорить, беседовать» (話す) или «разделять, разъединять, отделять» (離す). На протяжении 300 страниц романа Ханне желает говорить и общаться, поскольку стремится устранить разъединение и разобщение, которые привели эту женщину средних лет к одиночеству. Фамилия Ханне, Шуберт, вероятно, намекает на выдающегося композитора Франца Шуберта, который скончался очень молодым, оставив после себя то, что впоследствии стало одним из его знаковых произведений, – «Неоконченную симфонию». Одинокая жизнь Ханне остается неопределённой, непредсказуемой.

Ханне 53 года, и она говорит на семи языках, ежедневно работает с иностранными языками – в должности профессора японского языка в колледже в Сан-Франциско, а также переводит японские тексты на английский. Закончив свой последний проект, она идёт в мэрию, где падает с лестницы. Казалось бы, оправившись после несчастного случая всего за несколько дней, Ханна тем не менее больше не может говорить по-английски. Страдая редкой формой афазии, она свободно говорит только на японском языке. Не имея возможности общаться дома, Ханне решает выступить на конференции в Токио. Там она публично противостоит Кобаяши, автору, чью работу она только что перевела и который обвиняет её в том, что она испортила его главного героя.

Ханне помнит, что у главного героя Кобаяши есть живой двойник – Мото, известный актёр театра Но, которого Шайлер назвала так не случайно: скорее всего, его имя обозначается как мото (元), этот иероглиф кандзи означает «начало» или «генезис». Поиски Мото, закончившиеся успешно, заставляют Ханну пересмотреть сложные отношения с близкими – как с покойной матерью, так и с отдалившейся дочерью, – чтобы, наконец, преодолеть разрыв, восстановить утраченное общение и разорванные связи.

Для Нины Шайлер, владеющей несколькими языками, написание «Переводчицы» кажется собственной версией исправления ошибок. В гостевом посте блога «Первые книги: чтение и написание с друзьями» Шайлер ссылается на статью Дэвида Ремника «Переводческие баталии» в журнале New Yorker за 2005 год – о вопиющих неточностях перевода русских названий в первых английских переводах некоторых из величайших произведений XIX века, сделанных единственной на тот момент переводчицей Констанс Гарнетт*.

Во время тяжелой беременности в 1891 году Гарнетт выучила русский язык и вскоре начала переводить романы: «По словам Ремника, когда она встречала слово или фразу, которых она не знала, она с лёгкостью пропускала их и шла дальше», – пишет Шайлер. Перелистав книги в своём книжном шкафу, Шайлер поняла, что все переводы русских романов были сделаны Гарнетт: «Я чувствовала себя преданной! Обманутой! Я читала разбавленный, испорченный русский перевод, с большой долей английских реалий и чувств, – признаётся она. – И сразу посыпались вопросы: Что представляет собой хороший перевод? Чем переводчик обязан автору?»

По этим вопросам Шайлер связалась с литературным переводчиком с японского на английский, с которым познакомилась через своего отца: «Я взяла интервью у переводчика, и одно интервью превратилось в семь, – вспоминает она. – Но этого было мало. Далее я выяснила, что язык, который человек выучил в зрелом возрасте, сохраняется в другой области мозга. Я взяла интервью у нейрохирурга, чтобы узнать об этом побольше». Продолжая поиски, Шайлер помнила, что «прислушиваться к проблемам – хороший способ для создания истории». Это продолжалось до тех пор пока проблема не обозначилась внятно: «Переводчик сказал мне: «Я не берусь за проект, если я не могу досконально понять главного героя»... «Так... что делать, если переводчик по незнанию ошибся? Вопиющая ошибка?» И снова у неё было больше вопросов, чем ответов: «Меня вдохновили трудности, которые не поддавались простому объяснению... К моему удовольствию, у меня уже было начало романа».

Наконец, почти десять лет спустя, Шайлер делит это удовольствие со счастливыми читателями. Состоящий из множества слоёв, которые нужно расшифровать, раскрыть и понять, роман «Переводчица» – почти идеальная книга для лингвиста-любителя.

Примечания переводчика:

Сэнсэй (яп. 先生сэнсэй, букв. «рождённый раньше», «преждерождённый», «старший») – в Японии вежливое обращение к учителю, врачу, писателю, начальнику или другому значительному лицу или значительно старшему по возрасту человеку.

Укиё-э (яп. 浮世絵, картины (образы) изменчивого мира) – направление в изобразительном искусстве Японии, получившее развитие с XVII века, – цветные гравюры на дереве. Слово «укиё» дословно переводится как «плывущий мир».

Моти (яп. 餅, вариант написания – мочи) – японский вид рисового теста. Моти делается из истолчённого в пасту клейкого риса, особого известного с давнего времени сорта мотигомэ, который при долгом толчении и смачивании приобретает сладкий вкус.

MSNBC – американский кабельный телеканал, доступный в США, Канаде, Южной Африке и Ближнем Востоке. Название канала происходит из слияния двух аббревиатур: Microsoft и National Broadcasting Company.

Кандзи – (яп.: 漢字 (инф.); дзи – «буквы», Кан – «Хань»; букв.: «ханьские буквы») — китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности.

Констанс Клара Гарнетт (англ. Constance Clara Garnett); в девичестве Блэк, англ. Black) (19 декабря 1861, Брайтон, Англия – 17 декабря 1946) – английская переводчица русской литературы. Гарнетт была первым переводчиком Льва Толстого, Фёдора Достоевского, Антона Чехова и познакомила с ними английскую и американскую публику.

Источник: Bloom.