Непрозеванный гений. О книге М.А. Кучерской «Лесков. Прозеванный гений»

Непрозеванный гений. О книге М.А. Кучерской «Лесков. Прозеванный гений»

(Кучерская М.А., Лесков. Прозеванный гений, – М., «Молодая гвардия», 2021)

Майя Кучерская – известная писательница, автор книг «Современный патерик: чтение для впавших в уныние», «Бог дождя», «Тетя Мотя», «Плач по уехавшей учительнице рисования», «Сглотнула рыба их», «Ты была совсем другой», «Константин Павлович» и др. Лауреат Бунинской премии (2006), Студенческого Букера (2007), победительница в читательском голосовании премии «Большая книга» (2013).

Новое детище Майи Кучерской – книга «Лесков. Прозеванный гений» – вошло в шорт-лист премии «Большая книга».

Предыдущие книги М. Кучерской – это в основном художественная проза. Из нон-фикшн ранее выходила только книга-биография «Константин Павлович» – о великом князе К.П. Романове («Молодая гвардия», 2013).

Название новой биографии – «Лесков. Прозеванный гений». Сама М. Кучерская отвечает в своей книге на вопрос, кем он был «прозеван»: да всеми. В первую очередь – современниками. Автор анализирует, что повлияло на это: отвратительный характер автора «Левши», неудачное начало карьеры, ошибки...

Неспроста на обложке книги приводятся строки Игоря Северянина о Лескове: «Достоевскому равный, он – прозеванный гений. Очарованный странник катакомб языка!». Много ли людей читали Н.С. Лескова? Нельзя сказать, что Лескова не знают вовсе. «Левшу» и «Человека на часах» вспомнят те, кто проходил эти произведения в школе. Многие назовут «Очарованного странника». Кто-то вспомнит и «Леди Макбет Мценского уезда». Некоторые читали книги «Запечатленный ангел», «Тупейный художник». Но эти несколько тестов – очень малая часть того, что написал Лесков. Ведь осталось огромное наследие, 36 томов, изданных в 1903 году как приложение к журналу «Нива».

Цель М. Кучерской – открыть глаза своим современникам, заставить нас задуматься о том, какого гения мы все прозевали, и именно поэтому Кучерская 12 лет собирала документы по разным архивам страны и написала эту биографию.

Первое сохранившееся письмо Н.С. Лескова (1831–1895) датировано декабрем 1859 года. До этого времени Лесков для потомков нем. О его жизни до 29 лет неизвестно практически ничего, не сохранилось ни одного документа, кроме тех, что он написал по работе в уголовной палате, затем – в торговой компании. Воспоминаний современников тоже нет. (Согласитесь, чем-то напоминает биографию Иисуса Христа, который тоже внезапно, из ниоткуда, появился и начал проповедовать в возрасте 30 лет).

А как Лесков жил до 1859 года? Где и как познакомился с первой женой, с которой потом не смог жить и которая закончила свой век в сумасшедшем доме? М.А. Кучерская честно сообщает читателю, что из-за нехватки документального материала ей приходится реконструировать, фантазировать. И автор обращает на это внимание читателя: «Работая над книгой, я решила не снимать очевидного противоречия, не переключать в себе филолога на писателя и наоборот... Отсутствие ссылок – сигнал читателю: перед ним реконструкция, основанная на мемуарах, документах, текстах Лескова». Автор добавляет: «Надеюсь, что переключение из одного регистра в другой не потребует серьезных усилий. Впрочем, на читателя, вовсе не готового к ним, я и не рассчитываю».

Первые примерно сто пятьдесят страниц биографии Николая Лескова – это добротная художественная проза: «Юноша спит, слегка посвистывая во сне. Новенький суконный картуз сполз на нос: из-под широкого козырька видны только темные усы, круглый подбородок в прозрачной поросли, губы – пунцовые, пухлые. Ветерок омывает лицо и шею, в скулу бьет вдруг тугая пуля – очнувшийся шмель или муха». Герой на этих страницах очень живой, и читатель погружается в мир молодого Лескова, чувствует, как дует ветер и треплет волосы, как «сполз картуз». Читатель слышит звуки, чувствует запахи, видит яркие картины, ощущает мир тактильно.

Н.С. Лесков во второй половине XIX века, в пору расцвета романа как жанра, жаловался, что ему тесно в этих рамках, и потому писал нестандартно. Это смело, это свободно. Возможно, М. Кучерская, почувствовав, что ей тоже тесно и скучно в рамках традиционного нон-фикшн, создает некую смесь фикшн и нон-фикшн. Получается современно, нестандартно, смело – как раз в духе самого Лескова.

Позволив читателю увидеть сны героя, узнать о жизни родителей Лескова, о детстве писателя, расслабиться и отдохнуть душой в художественной части книги, во второй части М. Кучерская переходит к нон-фикшн – биографии писателя в привычном виде, с отсылками к конкретным документам. Будучи филологом, автор аккуратно и четко разбирает произведения Лескова, находит в них смысл, отличный от того, что традиционно вкладывают в тексты в школе и университете (например, «Левша» – это лесковский ответ на вопрос, за что и почему в России убили царя).

В книге упоминаются важные исторические события, которые так или иначе повлияли на жизнь и творчество автора «Левши» (например, пожар, после которого была написана «Статья о пожарах»); читатель узнает про отношения Н.С. Лескова с другими писателями, его современниками – Л.Н. Толстым, А.П. Чеховым, И.С. Тургеневым.

Каким же получился в книге М. Кучерской Лесков? Вот как писал о нем А.П. Чехов: «...похож на изящного француза и в то же время на попа-расстригу». А вот что говорил о нем приятель С.Н. Терпигорев: «...не может прикоснуться ни к одному человеку, не положив на него кусочек ... дурно пахнущего вещества». А вот характеристика от М. Кучерской: «Лесков был человеком разорванным. Его постоянно рвало и корчило, растаскивало между скепсисом и восхищением, гимном и проклятьем, идиллией и сатирой, нежным умилением и ядовитой иронией, ангелом и аггелом, праведниками и злодеями».

Если верить тому, что писал о Лескове его сын Андрей в книге об отце («Жизнь Николая Лескова», Гослитиздат, 1954), Николай Семенович был человеком с отвратительным характером, домашним тираном. Дочерью Верой он почти не занимался, сына лупил, писал гениальную, но жестокую сатиру про тех, кто делал для него добро. Не смог ужиться ни с первой, ни со второй женой.

Николай Семенович был нежен с приемной дочерью Варей, о которой по-отцовски заботился и которой дал хорошее образование. Хотя, надо признать, что и ей порою приходилось несладко. «Ты о Христе пишешь, а сам черт чертом, только рогов недостает», – сказала однажды Лескову Варя, когда он дал ей пощечину за то, что «кудри посмела завить».

Но при этом М. Кучерская отмечает и положительные черты в характере Лескова: терпимость к чужой культуре и вере, ненависть ко лжи, честность, любовь к справедливости, смелость – Лесков не боялся говорить то, что думает. Здесь становится понятно, как актуален Лесков в наши дни. Возможно, этим и обусловлено то, что многие наши современники вдруг вспомнили о нем.

Источником наслаждения для Лескова была русская речь. «Всю жизнь Лесков искал, на что опереться, а набредал все на одно: золотое иконописное небо, вечность, красота кроткой и умной души и сокровищницы родного языка». М. Кучерская показывает в своей книге, как Лесков, постепенно отвлекаясь от политики и прочего суетного, мирского, начинает служить только слову. В эпилоге есть такие слова: «Что ему все эти революции, войны, идеи, проповеди – вся эта давно утратившая смысл борьба? Не пощупаешь ее, не выпьешь, не прижмешь к щеке. Слово осязаемо. Слово жарче печки, свежее майского ветра, крепче кремня, прозрачнее грибного дождика, мягче женской ласки. Краше света».

Герой книги вдруг понимает кое-что важное: «Как же хорошо, что я все это записал. И лишь занесенные в книжку слова стали плотью».

Лесковская зачарованность русским языком, скрытая в корнях и акустике слов, оказалась близка по смыслу авторам русского литературного модерна. Высоко ценя рассказ как литературный жанр, автор «Леди Макбет Мценского уезда» постоянно начинал свои тексты с беседы – в гостиной, в поезде, на пароходе или постоялом дворе. И сам был отличным рассказчиком. Вот что пишет об этом Кучерская: «Лесков был прекрасным рассказчиком, он с легкостью находил неисчерпаемые темы для бесед со спутниками любых общественных положений, званий, профессий, лет».

Помимо рассказывания историй, еще одной отрадой для души Николая Семеновича была вера. Вот как пишет об этом Кучерская: «Лесков верил в очеловечивающую силу христианства: действенная любовь, жертвенное служение ближнему, чистота души, внутренняя цельность – все это было не безвкусной жвачкой из очередной воскресной проповеди, а предметом веры... Людей до такой степени кротких, добрых, смелых не существовало. И тогда он их придумывал».

Симпатизирует ли автор Лескову? В одном из интервью М. Кучерская говорит, что постепенно полюбила своего героя, несмотря на все его недостатки. Он – обычный грешный человек, далеко не ангел. Но у читателя Лесков симпатии не вызывает, и это говорит о том, что Кучерская рассказала всю правду о писателе, ничего не скрывая и не подслащивая.

Напрашивается вывод: необходимо ценить Лескова как самобытного, необычного, талантливого писателя, но вовсе не обязательно любить его как человека.

Эпилог книги М. Кучерской в полной мере выражает идею Лескова о силе живого слова. Здесь автор возвращается к художественной прозе, и читатель вместе с героем отдыхает душой, дышит полной грудью, смотрит на тучи над Волгой, «потоки берез обводит взглядом» и приходит к пониманию того, как важно слово. Это – аллюзия к библейскому «Вначале было слово», ведь словом Творец сотворил Вселенную, а гениальный писатель – и есть творец, создающий свои миры.

Легко идти проторенными тропами и тяжело пробиваться там, где почти никто не шел. До М. Кучерской биографию Н.С. Лескова написал только его сын Андрей Николаевич. Кучерская не испугалась трудностей, проделала огромную исследовательскую работу, выуживая по крупицам информацию о Лескове из архивов (некоторые данные были найдены ею и обнародованы впервые). Прочитав книгу Майи Кучерской, читатель делает для себя вывод: Лесков, со всеми его достоинствами и недостатками – несомненно, гений, и благодаря 12 годам работы Кучерской над его биографией, теперь уже, к счастью, – непрозеванный.