«Нельзя допустить, чтобы часы и календарь затмили тот факт, что каждое мгновение жизни – это чудо и тайна...»
155 лет со дня рождения английского писателя-фантаста Герберта Джорджа Уэллса
Родился в предместьях Лондона, в семье неудачливого лавочника. С 13 лет работал помощником школьного учителя, аптекаря, был продавцом в лавке. Мечтал получить образование, но на это не было денег. Самостоятельно изучал латынь.
Выиграв стипендию, Уэллс, оказавшийся талантливым учеником, обучался в педагогическом колледже Лондонского университета, где изучал физику и минералогию, анатомию и биологию. Затем, получив степень доктора биологии, Уэллс работал учителем, создал школьные учебники по биологии и физической географии (1893). Писал научно-популярные статьи.
В 1890-е годы были выпущены первые сборники новелл Уэллса – «Похищенная бацилла и другие инциденты» (1895), «История с Платтнером» (1897), «Рассказы о пространстве и времени» (1899). В них шла речь о будущем человека с точки зрения эволюции и медицины. Рассказы вызвали интерес читателей и критики. В них сочетаются реальные и фантастические элементы, что в XX веке ляжет в основу жанра магического реализма.
В первом романе Г. Уэллса – «Машина времени» (1895) будущее человечества предстаёт в безрадостном свете. Герой оказался в будущем при помощи технического устройства – машины времени. Социальное неравенство капиталистов и рабочих в далёком будущем привело к вырождению человечества и разделению бывших людей на элоев и морлоков. Элои – представители высших классов, славные, но беспомощные, живут за счёт ужасных морлоков, трудяг, существующих под землёй. Морлоки кормят изнеженных элоев, но и сами питаются ими.
Роман, имевший успех, положил начало жанру научной фантастики.
Уэллс продолжил писать о путях развития истории и о судьбе человечества в будущем. Тема, которая волнует автора, – опасность экспериментов по вмешательству в естественные процессы эволюции.
Герой романа «Остров доктора Моро» (1896) попытался хирургическим путем превратить диких зверей в людей; герой книги «Человек-невидимка» (1897) пытается стать властелином мира, установить террор – пользуясь тем, что его никто не видит. Автор показывает, что такие вещи опасны и непростительны, оба героя-изобретателя погибают.
«Человек-невидимка» – самый популярный роман Г. Уэллса. Талантливый физик Гриффин становится невидимым в результате серии сложных экспериментов. Человек-невидимка и сам не рад обретённому свойству: невидимым быть неудобно. Обратное превращение невозможно. Постепенно он ожесточается и становится маньяком-убийцей. Гриффин сделал великое научное открытие, но оно не привело ни к чему хорошему. Это – частый мотив в творчестве Уэллса.
Марсиане вторгаются на планету Земля. Их нашествие описано в романе «Война миров» (1898) – первой в истории литературы книге «глобальной катастрофы». При этом марсиане, некогда бывшие людьми, стали заложниками своей избыточной рациональности и последствий прогресса (теперь они похожи на «треножники» с сознанием), а земляне были застигнуты врасплох и к обороне оказались совсем не готовы. Природные условия на Марсе ухудшаются, не хватает пищи, теперь марсиане хотят заселить Землю. События «Войны миров» Уэллс называл «атакой на человеческое самодовольство».
В тот же период созданы романы «Первые люди на Луне» (1901), «Когда Спящий проснется» (1899), «Пища богов» (1904). Автор продолжает прогнозировать будущее с позиции научно-технического прогресса, который неизбежен и чьи законы жестоки; в художественной форме Уэллс предлагает вариант переустройства мира и совершенствования человека. Эти произведения ближе к жанру литературной утопии, далёкое будущее человечества представляется вполне благополучным.
Однако художник предвидит скорую катастрофу – Первую мировую войну. На пути к утопии необходимо пройти через глобальное и трагическое испытание. Это отражено в романах «В дни кометы» (1906), «Война в воздухе» (1908), «Освобожденный мир» (1914). В этих произведениях много пророческого.
В 1905 году Уэллс пишет роман-трактат «Современная утопия» – проект перехода к социализму путем мягких реформ. Он разделял взгляды фабианцев – сторонников преобразований, основанных на выжидании, без решительных действий и столкновений.
После 1905 года Уэллс посвятил себя общественной деятельности – многое делал для предотвращения мировой войны, развивал идеи Всемирного государства.
Писал также реалистические произведения – юмористические социально-бытовые романы. Его герои – простой английский люд, лавочники, приказчики, учителя, мелкие чиновники, к которому автор относится с сочувствием.
В романах «Любовь и мистер Льюишем» (1900), «Киппс: история простой души» (1905), «История мистера Полли» (1910) и в большей степени в «Тоно Бенге» (1909) – есть автобиографическая составляющая. В них он наследует традициям Диккенса – внимания к обычному человеку, к его трудной и безрадостной жизни. Некоторые сравнивают эти романы Уэллса с прозой Бальзака – благодаря оригинальному авторскому взгляду на общество, которым известен французский писатель.
Роман Уэллса «Анна-Вероника» (1909) посвящен эмансипации женщин.
Уэллс ищет возможность навести порядок в мире, где царят послевоенная разруха и беспорядок. В 1917 году он выпускает книгу «Бог – невидимый король», посвящённую идеям новой религии – «богостроительства».
В 1914, 1920 и 1934 годы посещал Россию. В 1920 году встречался с В. И. Лениным. Впечатления о встрече описаны в известной книге «Россия во мгле» (1920), где Уэллс назвал вождя революции «кремлевским мечтателем, планы которого (особенно план электрификации России) не могут быть реализованы». В 1934 году Уэллс снова рассказал о поездке в Россию – в книге «Опыт автобиографии».
О путях преобразования общества, об образовании и перевоспитании простых людей под влиянием людей просвещённых рассказывается в утопических романах «Люди как боги» (1923), «Мир Уильяма Клиссольда» (1926).
Уэллс одним из первых осознал всю опасность фашизма и занял активную антифашистскую позицию, которую выразил в романах «Накануне» (1927), «Самодержавие мистера Паргема» (1930), повести «Игрок в крокет» (1936).
Революционер становится диктатором. Уэллс интересно прослеживает психологическое преображение своего героя – в романе «Святой террор» 1937 года.
Поздние произведения Г. Уэллса – «Мистер Блексуорси на острове Рэмполь» (1928), «Игрок в крокет» (1936).
Также Уэллс написал множество работ по футурологии и истории цивилизации.
В 1932 году Уэллс был избран президентом Пен-клуба, международной правозащитной общественной организации, объединяющей профессиональных литераторов и журналистов. Он пробыл на этом посту до 1935 года.
В 1938 году в США в связи с произведением Уэллса сложилась ситуация и трагичная, и комическая: на американском радио звучала инсценировка романа Уэллса «Война миров». Огромное количество радиослушателей поняли так, что слушают репортаж о реальных событиях, разворачивающихся в настоящее время. Поднялась паника, люди звонили в полицию и просили о помощи. Дороги и телефонные линии были практически парализованы в течение нескольких часов, пока ситуация не прояснилась. В 1898 году Уэллс попытался представить реакцию масс на критическую ситуацию. Через 40 лет его представления подтвердились.
Наибольшее внимание в своём творчестве Уэллс уделял социальным последствиям технических изобретений. Многие из фантастов-последователей Уэллса во всём мире считали его своим учителем.
Естественные науки и научно-технический прогресс – вот основные сферы интересов Герберта Уэллса. Тем неожиданнее звучит такое его высказывание: «Нельзя допустить, чтобы часы и календарь затмили тот факт, что каждое мгновение жизни – это чудо и тайна...» – «We must not allow the clock and the calendar to blind us to the fact that each moment of life is a miracle and mystery» (H. G. Wells).
Герберт Уэллс. Война миров (фрагмент, начало).
Herbert Wells. The War of the Worlds (1898). Перевод – М. Зенкевич.
Моему брату Фрэнку Уэллсу, который
подал мне мысль об этой книге.
Но кто живет в этих мирах, если они
обитаемы?.. Мы или они Владыки Мира?
Разве все предназначено для человека?
Кеплер (Приведено у Бертона
в «Анатомии меланхолии»).
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПРИБЫТИЕ МАРСИАН
- НАКАНУНЕ ВОЙНЫ
Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он; что в то время, как люди занимались своими делами, их исследовали и изучали, может быть, так же тщательно, как человек в микроскоп изучает эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды. С бесконечным самодовольством сновали люди по всему земному шару, занятые своими делишками, уверенные в своей власти над материей. Возможно, что инфузория под микроскопом ведет себя так же. Никому не приходило в голову, что более старые миры вселенной – источник опасности для человеческого рода; самая мысль о какой-либо жизни на них казалась недопустимой и невероятной. Забавно вспомнить некоторые общепринятые в те дни взгляды. Самое большее, допускалось, что на Марсе живут другие люди, вероятно, менее развитые, чем мы, но, во всяком случае, готовые дружески встретить нас как гостей, несущих им просвещение. А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы. На заре двадцатого века наши иллюзии были разрушены.
Планета Марс – едва ли нужно напоминать об этом читателю – вращается вокруг Солнца в среднем на расстоянии 140 миллионов миль и получает от него вдвое меньше тепла и света, чем наш мир. Если верна гипотеза о туманностях, то Марс старше Земли; жизнь на его поверхности должна была возникнуть задолго до того, как Земля перестала быть расплавленной. Масса его в семь раз меньше земной, поэтому он должен был значительно скорее охладиться до температуры, при которой могла начаться жизнь. На Марсе есть воздух, вода и все необходимое для поддержания жизни.
Но человек так тщеславен и так ослеплен своим тщеславием, что никто из писателей до самого конца девятнадцатого века не высказывал мысли о том, что на этой планете могут обитать разумные существа, вероятно, даже опередившие в своем развитии людей. Также никто не подумал о том, что так как Марс старше Земли, обладает поверхностью, равной четвертой части земной, и дальше отстоит от Солнца, то, следовательно, и жизнь на нем не только началась гораздо раньше, но уже близится к концу. Неизбежное охлаждение, которому когда-нибудь подвергнется и наша планета, у нашего соседа, без сомнения, произошло уже давно. Хотя мы почти ничего не знаем об условиях жизни на Марсе, нам все же известно, что даже в его экваториальном поясе средняя дневная температура не выше, чем у нас в самую холодную зиму. Его атмосфера гораздо более разрежена, чем земная, а океаны уменьшились и покрывают только треть его поверхности; вследствие медленного круговорота времен года около его полюсов скопляются огромные массы льда и затем, оттаивая, периодически затопляют его умеренные пояса.
Последняя стадия истощения планеты, для нас еще бесконечно далекая, стала злободневной проблемой для обитателей Марса. Под давлением неотложной необходимости их ум работал более напряженно, их техника росла, сердца ожесточались. И, глядя в мировое пространство, вооруженные такими инструментами и знаниями, о которых мы только можем мечтать, они видели невдалеке от себя, на расстоянии каких-нибудь 35 миллионов миль по направлению к Солнцу, утреннюю звезду надежды – нашу теплую планету, зеленую от растительности и серую от воды, с туманной атмосферой, красноречиво свидетельствующей о плодородии, с мерцающими сквозь облачную завесу широкими просторами населенных материков и тесными, заполненными флотилиями судов, морями.
Мы, люди, существа, населяющие Землю, должны были казаться им такими же чуждыми и примитивными, как нам – обезьяны и лемуры. Разумом человек признает, что жизнь – это непрерывная борьба за существование, и на Марсе, очевидно, думают так же. Их мир начал уже охлаждаться, а на Земле все еще кипит жизнь, но это жизнь каких-то низших тварей. Завоевать новый мир, ближе к Солнцу, – вот их единственное спасение от неуклонно надвигающейся гибели.
Прежде чем судить их слишком строго, мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных, таких, как вымершие бизон, и птица додо, но и себе подобных представителей низших рас. Жители Тасмании, например, были уничтожены до последнего за пятьдесят лет истребительной войны, затеянной иммигрантами из Европы. Разве мы сами уж такие поборники милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими в том же духе?
Марсиане, очевидно, рассчитали свой спуск с удивительной точностью – их математические познания, судя по всему, значительно превосходят наши – и выполнили свои приготовления изумительно согласованно. Если бы наши приборы были более совершенны, то мы могли бы заметить надвигающуюся грозу еще задолго до конца девятнадцатого столетия. Такие ученые, как Скиапарелли, наблюдали красную планету – любопытно, между прочим, что в течение долгих веков Марс считался звездой войны, – но им не удавалось выяснить причину периодического появления на ней пятен, которые они умели так хорошо заносить на карты. А все эти годы марсиане, очевидно, вели свои приготовления.
Во время противостояния, в 1894 году, на освещенной части планеты был виден сильный свет, замеченный сначала обсерваторией в Ликке, затем Перротеном в Ницце и другими наблюдателями. Английские читатели впервые узнали об этом из журнала «Нэйчер» от 2 августа. Я склонен думать, что это явление означало отливку в глубокой шахте гигантской пушки, из которой марсиане потом обстреливали Землю. Странные явления, до сих пор, впрочем, не объясненные, наблюдались вблизи места вспышки во время двух последующих противостояний. Гроза разразилась над нами шесть лет назад. Когда Марс приблизился к противостоянию, Лавелль с Явы сообщил астрономам по телеграфу о колоссальном взрыве раскаленного газа на планете. Это случилось двенадцатого августа около полуночи; спектроскоп, к помощи которого он тут же прибег, обнаружил массу горящих газов, главным образом водорода, двигавшуюся к Земле с ужасающей быстротой. Этот поток огня перестал быть видимым около четверти первого. Лавелль сравнил его с колоссальной вспышкой пламени, внезапно вырвавшегося из планеты, «как снаряд из орудия». Сравнение оказалось очень точным. Однако в газетах на следующий день не появилось никакого сообщения об этом, если не считать небольшой заметки в «Дейли телеграф», и мир пребывал в неведении самой серьезной из всех опасностей, когда-либо угрожавших человечеству. Вероятно, и я ничего бы не узнал об извержении, если бы не встретился в Оттершоу с известным астрономом Оджилви. Он был до крайности взволнован сообщением и пригласил меня этой ночью принять участие в наблюдениях за красной планетой.
Несмотря на все последовавшие бурные события, я очень ясно помню наше ночное бдение: черная, безмолвная обсерватория, завешенный фонарь в углу, бросающий слабый свет на пол, мерное тикание часового механизма в телескопе, небольшое продольное отверстие в потолке, откуда зияла бездна, усеянная звездной пылью. Почти невидимый Оджилви бесшумно двигался около прибора. В телескоп виден был темно-синий круг а плававшая в нем маленькая круглая планета. Она казалась такой крохотной, блестящей, с едва заметными поперечными полосами, со слегка неправильной окружностью. Она была так мала, с булавочную головку, и лучилась теплым серебристым светом. Она словно дрожала, но на самом деле это вибрировал телескоп под действием часового механизма, державшего планету в поле зрения. Во время наблюдения звездочка то уменьшалась, то увеличивалась, то приближалась, то удалялась, но так казалось просто от усталости глаза. Нас отделяли от нее 40 миллионов миль – больше 40 миллионов миль пустоты. Немногие могут представить себе всю необъятность той бездны, в которой плавают пылинки материальной вселенной.
Вблизи планеты, я помню, виднелись три маленькие светящиеся точки, три телескопические звезды, бесконечно удаленные, а вокруг – неизмеримый мрак пустого пространства. Вы знаете, как выглядит эта бездна в морозную звездную ночь. В телескоп она кажется еще глубже. И невидимо для меня, вследствие удаленности и малой величины, неуклонно и быстро стремясь ко мне через все это невероятное пространство, с каждой минутой приближаясь на многие тысячи миль; неслось то, что марсиане послали к нам, то, что должно было принести борьбу, бедствия и гибель на Землю. Я и не подозревал об этом, наблюдая планету; никто на Земле не подозревал об этом метко пущенном метательном снаряде.
В эту ночь снова наблюдался взрыв на Марсе. Я сам видел его. Появился красноватый блеск и чуть заметное вздутие на краю в то самое мгновение, когда хронометр показывал полночь. Я сообщил об этом Оджилви, и он сменил меня. Ночь была жаркая, и мне захотелось пить; ощупью, неловко ступая в темноте, я двинулся к столику, где стоял сифон, как вдруг Оджилви вскрикнул, увидев несшийся к нам огненный поток газа.
В эту ночь новый невидимый снаряд был выпущен с Марса на Землю – ровно через сутки после первого, с точностью до одной секунды. Помню, как я сидел на столе в темноте; красные и зеленые пятна плыли у меня перед глазами. Я искал огня, чтобы закурить. Я совсем не придавал значения этой мгновенной вспышке и не задумывался над тем, что она должна повлечь за собой. Оджилви делал наблюдения до часу ночи; в час он окончил работу; мы зажгли фонарь и отправились к нему домой. Погруженные во мрак, лежали Оттершоу и Чертси, где мирно спали сотни жителей.
Оджилви в эту ночь высказывал разные предположения относительно условий жизни на Марсе и высмеивал вульгарную гипотезу о том; что его обитатели подают нам сигналы. Он полагал, что на планету посыпался целый град метеоритов или что там происходит громадное вулканическое извержение. Он доказывал мне, как маловероятно, чтобы эволюция организмов проходила одинаково на двух, пусть даже и близких, планетах. – Один шанс против миллиона за то, что Марс обитаем, – сказал он.
Сотни наблюдателей видели пламя каждую полночь, в эту и последующие десять ночей – по одной вспышке. Почему взрывы прекратились после десятой ночи, этого никто не пытался объяснить. Может быть, газ от выстрелов причинял какие-нибудь неудобства марсианам. Густые клубы дыма, или пыли, замеченные в самый сильный земной телескоп, в виде маленьких серых, переливчатых пятен мелькали в чистой атмосфере планеты и затемняли ее знакомые очертания.
Наконец даже газеты заговорили об этих явлениях, там и сям стали появляться популярные заметки относительно вулканов на Марсе. Помнится, юмористический журнал «Панч» очень остроумно воспользовался этим для политической карикатуры. А между тем незримые марсианские снаряды летели к Земле через бездну пустого пространства со скоростью нескольких миль в секунду, приближаясь с каждым часом, с каждым днем. Мне кажется теперь диким, как это люди могли заниматься своими мелкими делишками, когда над ними уже нависла гибель. Я помню, как радовался Маркхем, получив новый фотографический снимок планеты для иллюстрированного журнала, который он тогда редактировал. Люди нынешнего, более позднего времени с трудом представляют себе обилие и предприимчивость журналов в девятнадцатом веке.
Я же в то время с большим рвением учился ездить на велосипеде и читал груду журналов, обсуждавших дальнейшее развитие нравственности в связи с прогрессом цивилизации.
Однажды вечером (первый снаряд находился тогда за 10 миллионов миль от нас) я вышел прогуляться вместе с женой. Небо было звездное, и я объяснял ей знаки Зодиака и указал на Марс, на яркую точку света около зенита, куда было направлено столько телескопов. Вечер был теплый. Компания экскурсантов из Чертси или Айлворта, возвращаясь домой, прошла мимо нас с пением и музыкой. В верхних окнах домов светились огни, люди ложились спать. Издалека, с железнодорожной станции, доносился грохот маневрировавших поездов, смягченный расстоянием и, звучавший почти мелодично. Жена обратила мое внимание на красные, зеленые и желтые сигнальные огни, горевшие на фоне ночного неба. Все казалось таким спокойным и безмятежным...».
Автор статьи: Великанова Юлия.
