.png)
«Неизменно скептичный художник реальной жизни»
210 лет со дня рождения английского писателя Уильяма Теккерея
Уильям Мейкпис Теккерей родился 18 июля 1811 года в Индии, в семье английского чиновника – участника британской Ост-Индской кампании. Когда ему было шесть лет, умер его отец, и мальчика привезли в Лондон.
С детства увлекался романами Д. Дефо, Дж. Свифта и Г. Филдинга, писал пародии и юмористические стихи.
После окончания школы поступил в Кембриджский университет, но проучился всего год, поскольку увлёкся рисованием – в нём открылся талант художника-карикатуриста, а также продолжил сочинять сатирические стихи, которые печатали в студенческом журнале «Сноб». Его одинаково влекли живопись и литературное творчество.
Зарабатывал на жизнь журналистикой и оформлением книг.
Как художник-иллюстратор, Теккерей оказался среди претендентов на создание новой серии графических рисунков о путешествии мистера Пиквика и так познакомился с Чарльзом Диккенсом. В результате для «Записок Пиквикского клуба» Диккенс выбрал другого иллюстратора, поскольку Теккерей обладал слишком яркой творческой индивидуальностью, и сотрудничество с ним потребовало бы внесения изменений в книгу.
В том числе благодаря знакомству с Диккенсом Теккерей выбрал главным делом своей жизни литературу. Все свои сочинения он впоследствии иллюстрировал сам. Иногда Теккерей вставлял рисунок прямо в рукопись, когда это позволяло ему выразить мысль точнее, чем словами.
Творческие отношения с Диккенсом были сложными. С одной стороны, Теккерей считал Диккенса гением и открыто высказывал своё мнение. С другой стороны, он понимал, что его любить Диккенсу не за что, поскольку книги Теккерея – «протест против его книг».
Принципиальный творческий спор писателей сводился к тому, что Диккенс верил в торжество добра и, исходя из этого, нередко смягчал обстоятельства и краски, идеализируя действительность.
Теккерей всегда оставался скептичным. Его повесть «Кэтрин» (1840) вполне можно воспринимать, как своеобразную пародию на «Приключения Оливера Твиста» Диккенса. Если в «Оливере» всё заканчивается хорошо, то Кэтрин, проделав путь, подобный герою Диккенса, становится убийцей – что ближе к правде жизни.
Теккерей стремился показать «живого» человека. Его иллюстрациям свойственны точно подмеченные черты внешности, помогающие понять характер личности. Несколько штрихов или несколько слов, и возникает законченный цельный образ.
Теккерей пишет предельно реалистично и точно, безупречно объективно.
Первой авторской публикацией Теккерея стал буклет с рисунками и ироничными подписями под названием «Флора и Зефир». Это была пародия на мир балета.
В начале творческого пути Теккерей активно занимается политическими вопросами, с 1842 года пишет юмористические очерки для журналов «Панч» и «Фрезерс».
«Книга снобов» – очерки и эссе, собранные из публикаций в «Панч». Их герои заискивают перед вышестоящими персонами и свысока смотрят на тех, кто занимает более низкое положение в обществе. С появлением этой книги слово «сноб» получило широкое распространение в языке.
Самый известный роман-хроника Теккерея 1848 года знаком нам под названием «Ярмарка тщеславия. Роман без героя», но более точным по смыслу представляется более ранний его перевод – «Базар житейской суеты».
И здесь Теккерей с максимальной точностью реконструирует жизнь типичных, хотя и «заурядных героев». Автор рассказывает о двух молодых девушках – Ребекке Шарп и Эмили Сэддли. По-разному складывается их судьба после окончания пансиона. Судьбу Эмили устраивают её богатые родители-буржуа. А Бекки вынуждена действовать сама, отвоевывая себе место на ярмарке жизни. И она преуспевает, сделав удачную светскую карьеру, нередко поступая эгоистично и жестоко, бессердечно интригуя. И всё равно из негодяев она – не самая большая негодяйка.
Время действия романа – эпоха наполеоновских войн. Это важно для писателя, поскольку война определённым образом влияет на судьбу его персонажей.
Конец романа – не счастливый и благополучный, как было принято в то время. У Эмили всё складывается удачно, она наслаждается тихим семейным счастьем. Ребекка же в конце концов терпит фиаско. Но автор очевидно благоволит к своей Ребекке, которая остаётся верна правилу: «Пока есть жизнь, есть и надежда».
Перед нами – снова объективный и беспристрастный рассказ о человеке в обществе. Социальная среда – важнее всего для описания. При этом предлагаются не из ряда вон выходящие события, а повседневная, обыкновенная жизнь. В середине XIX века такая творческая задача была новшеством.
И еще один важный новаторский момент: писателю необязательно специально заботиться о том, чтобы действие развивалось динамично, неким особенным образом. Ведь жизнь сама предлагает сюжеты, которые ни один сочинитель не выдумает.
«Ярмарка тщеславия» – социальный роман, в нём в сатирическом ключе показаны буржуазия и аристократия. Автор даёт широкую панораму жизни Англии и Европы в целом в 1810–1820 годы.
В качестве голоса автора в интермедиях введён Кукольник. Герои становятся марионетками и участвуют в представлении, которое ведёт Кукольник, также он высказывает авторское мнение о происходящем, оценивает поступки героев. Типичные пороки современного общества воспринимаются как вневременное зло, свойственное людям всех эпох.
Благодаря этому роману Теккерей, наконец, достиг подлинного успеха и славы.
Если Теккерей пишет о событиях прошлого, то воссоздаёт образы предельно ярко и органично, как будто сам был свидетелем описываемых событий. Например, для ощущения подлинности романа «История Генри Эсмонда» (1852) книга была напечатана соответствующим эпохе шрифтом, на старой бумаге.
У. Теккерей – автор сатирического романа «Пенденнис» (1850), семейной хроники «Ньюкомы» (1855), исторических романов «История Генри Эсмонда» (1852) и «Виргинцы» (1857).
Также он создал цикл пародий «Романы прославленных сочинителей» (1839–1847), сатирическую сказку «Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца Перекориля» (1854).
Ему принадлежит книга очерков «Английские юмористы XVIII века» (1853).
Роман Теккерея «Карьера Барри Линдона» в 1975 году был экранизирован британским и американским режиссёром Стенли Кубриком.
Уильям Теккерей – смелый писатель, который открыто критиковал общество, в котором жил, показывая его пороки и проблемы.
Вся жизнь человеческая сквозь призму творчества Теккерея – это своеобразная «ярмарка тщеславия», точнее – «базар житейской суеты».
Фрагмент из сказки У. Теккерея «Кольцо или роза, или История принца Обалду и принца Перекориля» (начало):
Пролог
«Случилось так, что автор провел прошлое Рождество за границей, в чужом городе, где собралось много английских детей.
В этом городе не достать было даже волшебного фонаря, чтобы устроить детям праздник, и, уж конечно, негде было купить смешных бумажных кукол, которыми у нас дети так любят играть на Рождество, – короля, королеву, даму с кавалером, щеголя, воина и других героев карнавала.
Моя приятельница, мисс Банч, гувернантка в большой семье, жившей в бельэтаже того же дома, что и я с моими питомцами (это был дворец Понятовского в Риме, в нижнем этаже которого помещалась лавка господ Спиллмен – лучших в мире кондитеров), так вот, мисс Банч попросила меня нарисовать эти фигурки, чтобы порадовать нашу детвору.
Мисс Банч всегда умеет выдумать что-нибудь смешное, и мы с ней сочинили по моим рисункам целую историю и вечерами читали ее в лицах детям, так что для них это был настоящий спектакль.
Наших маленьких друзей очень потешали приключения Перекориля, Обалду, Розальбы и Анжелики. Не стану скрывать, что появление живого привратника вызвало бурю восторга, а бессильная ярость графини Спускунет была встречена общим ликованием.
И тогда я подумал: если эта история так понравилась одним детям, почему бы ей не порадовать и других? Через несколько дней школьники вернутся в колледжи, где займутся делом и под надзором своих заботливых наставников будут обучаться всякой премудрости. Но пока что у нас каникулы – так давайте же посмеемся, повеселимся вволю. А вам, старшие, тоже не грех немножко пошутить, поплясать, подурачиться. Засим автор желает вам счастливых праздников и приглашает на представление.
Декабрь 1854 года.
М. А. Титмарш
ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой королевская семья усаживается завтракать
Вот перед вами повелитель Пафлагонии Храбус XXIV; он сидит со своей супругой и единственным своим чадом за королевским завтраком и читает только что полученное письмо, а в письме говорится о скором приезде принца Обалду, сына и наследника короля Заграбастала, ныне правящего Понтпей. Посмотрите, каким удовольствием светится монаршее лицо! Он так увлечен письмом понтийского владыки, что не дотронулся до августейших булочек, а поданные ему на завтрак яйца успели уже совсем остыть.
– Что я слышу?! Тот самый Обалду, несравненный повеса и смельчак?! вскричала принцесса Анжелика. – Он так хорош собой, учен и остроумен! Он побил сто тысяч великанов и победил в сражении при Тиримбумбуме!
– А кто тебе о нем рассказал, душечка? – осведомился король.
– Птичка начирикала, – ответила Анжелика.
– Бедный Перекориль! – вздохнула ее маменька и налила себе чаю.
– Да ну его! – воскликнула Анжелика и встряхнула головкой, зашуршав при этом целой тучей папильоток.
– Лучше б ему... – заворчал король.
– А ему и впрямь лучше, мой друг, – заметила королева. – Так мне сообщила служанка Анжелики Бетсинда, когда утром подавала мне чай.
– Всё чаи распиваете, – мрачно промолвил монарх.
– Уж лучше пить чай, чем портвейн или бренди с содовой, – возразила королева.
– Я ведь только хотел сказать, что вы большая чаевница, душечка, сказал повелитель Пафлагонии, силясь побороть раздражение. – Надеюсь, Анжелика, у тебя нет нужды в новых нарядах? Счета твоих портних весьма внушительны. А вам, дражайшая королева, надо позаботиться о предстоящих торжествах. Я бы предпочел обеды, но вы, конечно, потребуете, чтобы мы давали балы. Я уже видеть не могу это ваше голубое бархатное платье – сносу ему нету! А еще, душа моя, мне бы хотелось, чтобы на вас было какое-нибудь повое ожерелье. Закажите себе! Только не дороже ста, ну ста пятидесяти тысяч фунтов.
– А как же Перекориль, мой друг? – спросила королева.
– Пусть он идет...
– Это о родном-то племяннике, сэр! Единственном сыне покойного монарха?!
– Пусть он идет к портному и заказывает, что нужно, а счета отдаст Разворолю – тот их оплатит. Чтоб ему ни дна ни покрышки, то бишь всех благ! Он не должен ни в чем знать нужды. Выдайте ему две гинеи на карманные расходы, душечка, а себе заодно с ожерельем закажите еще и браслеты.
Ее величество, или сударыня-королева, как шутливо величал свою супругу монарх (ведь короли тоже не прочь пошутить с близкими, а эта семья жила в большой дружбе), обняла мужа и, обвив рукой стан дочери, вышла вместе с нею из столовой, чтобы все приготовить для приема высокого гостя.
Едва они удалились, как улыбка, сиявшая на лице отца и повелителя, исчезла, а с ней вместе и вся его королевская важность, и остался лишь человек наедине с самим собою. Обладай я даром Д.-П.-Р. Джеймса, я бы в красках описал душевные терзания Храбуса, его сверкающий взор и раздутые ноздри, а также его халат, носовой платок и туфли. Но поскольку я не обладаю таким талантом, скажу лишь, что Храбус остался наедине с собою.
Он схватил одну из многочисленных яичных рюмочек, украшавших королевский стол, кинулся к буфету, вытащил бутылку бренди, налил себе и раз и два, потом поставил на место рюмку, хрипло захохотал и воскликнул:
– Теперь, Храбус, ты опять человек! Увы! – продолжал он (к сожалению, снова прикладываясь к рюмке). – Пока я не стал королем, не тянуло меня к этой отраве. Я не пил ничего, кроме ключевой воды, а подогретого бренди и в рот не брал. Быстрее горного ручейка бегал я с мушкетом по лесу, стряхивая с веток росу, и стрелял куропаток, бекасов или рогатых оленей. Воистину прав английский драматург, сказавший: «Да, нелегко нам преклонить главу, когда она увенчана короной!» И зачем только я отнял ее у племянника, у юного Перекориля! Что я сказал? Отнял? Нет, нет! Не отнял, нет! Исчезни это мерзостное слово! Я просто на главу свою достойную надел венец монарший Пафлагона. И ныне я держу в одной руке наследный скипетр. А другой рукою державу Пафлагонскую сжимаю! Ну мог бы разве бедный сей малыш, сопливый хныкалка, что был вчера при няньке и грудь просил и клянчил леденца, ну мог ли он короны тяжесть снесть? И мог ли, препоясавшись мечом монарших наших предков, выйти в поле, чтоб биться с этим мерзким супостатом?!
Так его величество продолжал убеждать себя (хотя, разумеется, белый стих еще не довод), что владеть присвоенным – прямой его долг и что если раньше он хотел вознаградить пострадавшую сторону и даже знал, как это сделать, то ныне, когда представился случай заключить столь желанный брачный союз и тем самым объединить две страны и два народа, которые доселе вели кровопролитные и разорительные войны, а именно: пафлагонцев и понтийцев, он должен отказаться от мысли вернуть Перекорилю корону. Будь жив его брат, король Сейвио, он сам ради этого отобрал бы ее у родного сына.
Вот как легко нам себя обмануть! Как легко принять желаемое за должное!
Король воспрянул духом, прочел газеты, доел яйца и булочки и позвонил в колокольчик, чтобы явился первый министр. А королева, поразмыслив о том, идти ей к больному Перекорилю или нет, сказала себе:
– Это не к спеху. Делу время, а потехе час. Перекориля я навещу после обеда. А сейчас займусь делом – поеду к ювелиру, закажу ожерелье и браслеты.
Принцесса же поднялась к себе и велела своей служанке Бетсинде вытащить из сундуков все наряды.
А о Перекориле они и думать забыли, как я про обед, съеденный год назад...».
Автор статьи: Великанова Юлия.
