Магический реализм Евгении Некрасовой без магии. О книге «Золотинка»

Евгения Некрасова продолжает ломать стереотипы, утверждающие, что малые формы не популярны. В этом году издательство Елены Шубиной открыло ряд авторских серий, в том числе «Новые сказки Евгении Некрасовой». Первой книгой, представляющей новую серию, стал сборник «Золотинка», который уже можно найти во всех книжных магазинах Москвы.

В первую очередь книга точно не разочарует поклонников Евгении Некрасовой, так как подзаголовок «Рассказы и поэмы о женщинах, медведях и магических существах» отсылает к характерному авторскому стилю писательницы. Название серии указывает читателю на жанр авторской сказки, но ранние романы писательницы («Калечина-Малечина», «Кожа») критики относят к направлению магического реализма. Таким образом, возникает проблема стереотипного восприятия стиля Евгении Некрасовой, которая впоследствии может отразиться на неверной интерпретации отдельных литературных приёмов и текстов в целом.

Сказовое повествование и фольклорные магические элементы ярко выражены уже в первом рассказе сборника, «Медведица», что собственно задаёт тональность всему изданию. Произведение написано по мотивам сказки пермской исполнительницы Евдокии Никитичной Трясциной, но привнесённые черты современности позволяют Евгении Некрасовой создать новую авторскую версию сказки. Такие притчевые языковые черты как отсутствие имён собственных, вневременное повествование, переплетённые с магическим сюжетом – сожительство Медведя и Дочери человека – сосуществуют с авторскими отсылками к миру реальному: «С 1991 года по 2019-й в мире зафиксировано 290 нападений медведя на человека». Легенда о дочери медведя и женщины перетекает в реалистичный рассказ о жизни этой женщины после побега из логова зверя. Семейный поход в цирк оборачивается трагедией из-за столкновения с человекомедведицей, но спокойное движение мифического существа к своему родителю и реакция Дочери человека доказывают неизбежность столкновения мифа и повседневности.

Первородная кровожадность мифических сущностей, которая по природе своей должна быть хаотично всеобъемлюща, с подачи Евгении Некрасовой чаще всего направлена на защиту своих ныне живущих потомков, которым удаётся пробудить в себе древние корни благодаря бытовым предметам. Это, например, свадебный рогатый кокошник, некогда являвшийся неотъемлемым атрибутом пермских невест, который в рассказе «Кика» жестоко заколол обнаглевшего жениха. Магическое действие атрибута пробуждается благодаря социальному контексту. Свадьба навевает на Максима патриархальные настроения, которые отсутствовали в течение нескольких лет совместной жизни с Ольгой. Это перевоплощение вкупе с причитаниями родственников воспринимается Ольгой не иначе как с мистическим ужасом:

«– Деток будет-то пятеро, все в отца, один может в мати, обнимати-помогати! По дому! Дочка! Одна или две для домашней работы матери, остальные мужички, – провыла тётя.

– И дом, конечно, нужон, нечего в городе жить, – прохрипели по-мужскому с конца стола.

Максим сидел, кивал и поглаживал жилетку. Ольгу тошнило хуже, чем от белого цвета».

Рогатая кика срастается с головой Ольги, перевоплощается не только муж, но и сама героиня. Мифические силы могут не просто защитить своих подопечных, но и помочь им переродиться, как это происходит в рассказе «Социалка-Лешиха». Реалистическая часть истории связана с борьбой журналистки за сохранение любимого леса, на месте которого местная управляющая компания собирается построить очередную многоэтажку. После ряда митингов и обличительных газетных статей журналистку увозят в этот самый лес и убивают. Далее инициативу перенимают магические силы, и героиня возрождается с помощью леса. Несмотря на остросоциальную и экологическую проблематику, произведение остаётся в рамках сказочного жанра: сказовое повествование, отсутствие имён собственных, только нарицательные – Муж, Дочь, Мент. Сюжет также построен по всем правилам сказки: есть портал в сказочный мир в виде самого леса, волшебные помощники – лесные жители. Соблюдена магия чисел – так трижды Социалку-Лешиху убивают и трижды она возрождается с помощью леса. Сказочные мотивы здесь превалируют над социальными, после перевоплощения Лешиха в первую очередь защищает лес как свой дом, соответственно проблема ставится уже не с точки зрения экологии, а с позиции выживания. Конец благополучный, что достаточно редко встречается у Евгении Некрасовой, но характерно для сказки.

Магический реализм, в противовес авторской сказке, воплощается в рассказе «Мелузина и её друзья», где реальность изменена изначально: существование магических существ признано на уровне закона, но обычные люди все равно остерегаются «тварей», хотя даже некогда опасные сущности уже давно обезврежены человеком. У них есть документы, с магическим паспортом трудно найти работу, поэтому многие существа пользуются поддельными «человеческими» документами. Эта вынужденная обособленность, сопровождаемая чувством одиночества, нехватки любви и неуверенности в завтрашнем дне оказывается близка подросткам, в данном случае старшеклассникам, которые решают вместе с змеевидной Мелузиной заработать на грядущую взрослую жизнь. Мелузина выступает не только волшебным помощником, но и старшим другом. Она вызывает у детей больше доверия, чем родные взрослые, потому что с пониманием относится ко всем их поступкам, даже когда действия подростков выходят за рамки общепринятых моральных норм. Апогеем их прощания с детством становится столкновение со злом из реального мира – со взрослыми, которые хотят заработать за их счёт. Фрагмент реального «жестокого» мира трансформирует и магического помощника. Змеевидная Мелузина жестоко расправляется с обидчиками своих юных друзей, вызвав ужас у них самих. Неоднозначный образ мифической сущности Мелузины перекликается с Кикиморой из романа «Калечина-Малечина». Выполняя сказочные функции волшебного помощника, мифическое существо оказывается не просто опасным, а беспощадно жестоким по отношению к взрослым. Подобная кровожадность заставляет обратиться к мифологическому миру, более древнему и сакральному, чем мир сказочный. Сперва создаётся впечатление, что существо из рассказа Евгении Некрасовой является потомком Медузы Горгоны, но сам автор лишь сравнивает их: «Волосы Мелузины вились, как у горгоны», притом что никто из окружения Мелузины не превратился в камень.

Сложно сразу вычислить, какая именно славянская богиня или сущность воплощена в том или ином произведении Евгении Некрасовой. Как писатель, работающий в направлении магического реализма, она в первую очередь комбинирует реальность и волшебный мир, что может трансформировать первоначальные образы из мифологии. Полагаю, ещё предстоит время научных исследований, посвящённых мифическим корням в произведениях Евгении Некрасовой. В вышеперечисленных рассказах присутствие магического и сказочного в разном процентном соотношении очевидно, читатель безошибочно может выделить черты реального и магического, расставив важные для себя акценты. Почему тогда в главном рассказе, вынесенном в название сборника, совершенно отсутствует волшебная атрибутика?

Сюжет рассказа «Золотинка» начинается с похорон героини. Обряд прощания происходит без тела погибшей: его не нашли, поскольку героиня погибла в зоне боевых действий. Далее мы наблюдаем, как постепенно налаживается жизнь её маленькой дочки, оставшейся на попечении у бабушки и дедушки. Начинаются выплаты от государства, появляются машина и квартира, бабушка погружается в материнские заботы, чувствует себя помолодевшей. Угрозой для новой благополучной жизни оказывается воскресшая Золотинка, вернувшаяся невредимой в родной город. Мать не проявляет к ней нежных чувств, а наоборот просит дочку покинуть город, чтобы не угрожать их финансовому благополучию. Обряд похорон уже проведён, значит, Золотинка пришла из мира мёртвых и ей здесь не рады. Она попадает в страшную сказку, где все без исключения просят её притворяться «мёртвой». Она уже и сама не вполне верит, что выжила: «Золотинка похехекивает. Она ловит себя на этом звуке, раньше она так звонко смеялась, а теперь вот. В кого она превращается? Может быть, она действительно умерла?». Девушка становится мифическим существом, ведь доказать факт своего существования оказывается не так просто: посты в социальных сетях воспринимают как фейковые, администрация не спешит восстанавливать документы, не получив подтверждения из военной части, журналисты готовы написать опровергающую статью только в случае, если героиня разделит определённые политические взгляды. Даже имя у героини сказочное, в детстве её называли не по имени, а Золотинкой – за любовь ко всему блестящему, а затем за крашенные в желтый цвет волосы.

В этом рассказе нет пугающего мистического финала, кровавая месть не свершается, Золотинка просто садится в машину и уезжает в неизвестном направлении, так и не добившись своего «воскрешения». Спокойная и тем более жуткая развязка: реальность может просто выплюнуть неугодного человека, заставить его существовать как бы в другом измерении. Непривычный для Евгении Некрасовой формат рассказа раскрывает более глубокие грани магического реализма, когда не требуется открытое внедрение магии и фольклора. Воплощается главная задача жанра – трансформация реальности под влиянием мифа. В данном случае отправной точкой выступает сакральный похоронный обряд.

Рассказ «Золотинка» не случайно дал название всему сборнику. Можно предположить, что в дальнейшем автор будет смещать фокус своего внимания с магии на реальность, при этом оставаясь в рамках того же направления. Кажется, Евгения Некрасова не только утвердила свой стиль, но и находится в активном творческом развитии, что заставляет с нетерпением ждать её новых книг.