«Литературный потомок Пушкина по тютчевской линии». 135 лет со дня рождения русского поэта Владислава Ходасевича

«Литературный потомок Пушкина по тютчевской линии»

135 лет со дня рождения русского поэта Владислава Ходасевича

Владислав Фелицианович Ходасевич родился 28 (16) мая 1886 года в Москве, в семье дворянина польского происхождения, отец был художником.

Обучался в Третьей московской гимназии, с ранних лет интересовался поэзией. Учился в Московском университете, сначала на юридическом факультете, затем – на историко-филологическом. Учёбы не закончил – и по состоянию здоровья (был болен туберкулёзом), а также из-за того, что университет был на некоторое время закрыт по политическим причинам.

В 1908 году вышел первый поэтический сборник В. Ходасевича – «Молодость». Большая часть стихотворений в нём посвящена его жене Марине Рындиной, брак с которой продлился всего два года.

В стихах первого сборника ощущается влияние других поэтов – Сологуба, Анненского, Брюсова, но зарождается и собственный язык, собственное мироощущение Ходасевича.

Поэт зарабатывает на жизнь тем, что занимается переводами, пишет для газет.

В 1914 году выходит второй сборник «Счастливый домик». Название книги взято из стихотворения Пушкина «Домовому». И это не случайно. К этому времени Ходасевич сформировался как зрелый, требовательный к себе поэт, его стихи наиболее близки традиции поэзии Пушкина.

В «Счастливом домике» наряду со светлым, «домашним» настроением звучат и иронически-желчные ноты. Вообще, «желчный» – один из самых частых эпитетов в воспоминаниях о Ходасевиче его друзей и близких.

Здесь возникают мотивы и герои из греческих мифов, эта тема будет разрабатываться в последующем творчестве поэта. Его лирическим героем станет певец и музыкант, герой мифов Орфей.

«Счастливый домик» посвящён второй жене поэта – Анне Гренцион.

Благодаря заботе этой женщины Ходасевич смог пережить безденежье, голод, годы революций.

Анна Гренцион-Ходасевич вспоминала, что революцию её супруг «принял с огромной радостью, он одним из первых вступил в союз поэтов и стал печататься в революционных газетах и журналах, за что многие из писателей на него шипели» (А. Ходасевич, Страницы воспоминаний).

Ходасевич предчувствовал и ждал потрясений в России, поначалу он действительно отнёсся к октябрьскому перевороту с оптимизмом. Но довольно быстро разобрался в истинном положении вещей.

После революции Ходасевич читал лекции молодым литераторам в студии Пролеткульта, руководил московским отделением издательства «Всемирная литература», которое организовал М. Горький.

В 1920 году выходит новый сборник стихов Ходасевича – «Путём зерна». Лирический герой поэта – и Орфей, и одновременно трагически «маленький», слабый и ущербный человек. Этот сборник – о трудном пути души, о том, как душа видит мир из запредельного мира, «оттуда», издалека. Об отделении души от физического тела человека.

Поэт, много болевший за свою недолгую жизнь, теперь как будто ощущает близость смерти. Много размышляет об инстинкте и силе разрушения, – о том, что происходит со страной.

Война и революция вызвали к жизни идею умирания ради нового рождения, необходимого, но трагического.

В 1920 году переезжает в Петроград. Максим Горький обеспечил поэта жильём и работой в «Доме искусств» – коммуне для учёных и писателей. Там он познакомился с Ниной Берберовой, которая вскоре стала его третьей женой.

В 1922 году опубликован сборник «Тяжёлая лира». Он написан четырёхстопным «пушкинским» ямбом. Поэт продолжает тему освобождения души от бренного тела, предчувствия будущей жизни. Здесь звучат и настроения Апокалипсиса, и тютчевский космизм, правда, в ином, авторском ключе.

В 1922 году Ходасевич с Н. Берберовой уезжают в эмиграцию. Они оказываются в Берлине. Здесь Ходасевич выпускает Антологию еврейской поэзии в авторских переводах, переиздает свой сборник «Тяжёлая лира».

С 1923 года Ходасевич и Берберова переезжают из страны в страну, живут в Праге, Лондоне, в нескольких итальянских городах, в том числе в Сорренто у М. Горького. В 1925 году поселяются в Париже.

Поэт сотрудничает с несколькими периодическими изданиями, становится постоянным автором газеты «Возрождение», в которой ведёт раздел «Литературная летопись» (возглавляет литературный отдел). Работает под псевдонимом «Гулливер».

Там же, в «Возрождении» Ходасевич публикует свои литературоведческие статьи и воспоминания. В 1927 году в газете был опубликован его последний сборник «Европейская ночь», который не выходил отдельной книгой.

В 1927 автор также выпустил сборник избранных стихотворений – «Собрание стихов».

В поздней лирике поэта мир по-прежнему движется к катастрофе, душа лирического героя продолжает странствовать, но к миру автор теперь относится терпимее. Есть то, что помогает рождать стихи, что помогает жить: чувства, музыка звучащей речи, другие звуки. Звуки, которые правдивее смысла, хотя поэзия Ходасевича по-прежнему почти всегда сюжетна, в ней всё чётко и во многом рассудочно.

Поэтический язык – божественный дар, по глубокому убеждению поэта Ходасевича. Его лирический герой – теперь поэт-пророк.

Ходасевич много переводил, последние десять лет своей жизни он в основном писал прозу.

В 1931 году он написал биографию Г. Р. Державина. В 1937 году был выпущен сборник статей «О Пушкине», в 1939 году – книга воспоминаний (цикл очерков) «Некрополь» – главное произведение Ходасевича-мемуариста.

«Прозаический дар Ходасевича – редкостный и пугающий, это типичный блестящий образец «петербургской поэтики»: едкая, желчная, остроумная, отточенная проза, балансирующая на грани реальности и анекдота, запоминающиеся навечно портреты, изящнейшие литературоведческие наблюдения», – писала о прозе Ходасевича искусствовед М. Лосева.

Литературоведческие работы Ходасевича – это в первую очередь труды о Пушкине («Первый шаг Пушкина», 1914, «Поэтическое хозяйство Пушкина» 1924 и многие другие); также в 1922 году были изданы его «Статьи о русской поэзии», в них анализируется творчество Н. В. Гоголя, А. Дельвига, а также поэтов-современников – И. Анненского, А. Белого и других.

В 1932 году Ходасевич пережил ещё один развод, с Ниной Берберовой. Женился в четвёртый раз – на Ольге Марголиной.

Ольга, а также Нина Берберова, которая оставалась другом Ходасевича, помогали ему, ухаживали за ним в последние годы, вплоть до его ухода из жизни в 1939 году после тяжёлой болезни.

В эссе «О Ходасевиче», написанном в 1939 после кончины поэта, В. Набоков сказал, что Владислав Ходасевич – «крупнейший поэт нашего времени, литературный потомок Пушкина по тютчевской линии, он останется гордостью русской поэзии, пока жива последняя память о ней».

Писательница Нина Берберова впоследствии создала книгу воспоминаний – «Курсив мой». В ней она так отзывалась о Ходасевиче: «…сквозь тот мир ему сквозил какой-то другой, полный бесконечного смысла, созданный им самим и его современниками, связанный с нашим миром зеркальный мир отражений, значений и реалиоры (лат. – реальнейшего)».

Сайт, посвящённый творчеству поэта.

Стихотворения Владислава Ходасевича:

ПУТЕМ ЗЕРНА

Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.

Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.

И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.

Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет – и оживет она.

И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год, –

Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.

1917

***

Горит звезда, дрожит эфир,
Таится ночь в пролеты арок.
Как не любить весь этот мир,
Невероятный Твой подарок?
Ты дал мне пять неверных чувств,
Ты дал мне время и пространство,
Играет в мареве искусств
Моей души непостоянство.
И я творю из ничего
Твои моря, пустыни, горы,
Всю славу солнца Твоего,
Так ослепляющего взоры.
И разрушаю вдруг шутя
Всю эту пышную нелепость,
Как рушит малое дитя
Из карт построенную крепость.

1921

БАЛЛАДА

Сижу, освещаемый сверху,
Я в комнате круглой моей.
Смотрю в штукатурное небо
На солнце в шестнадцать свечей.

Кругом – освещённые тоже
И стулья, и стол, и кровать.
Сижу – и в смущеньи не знаю,
Куда бы мне руки девать.

Морозные белые пальмы
На стёклах беззвучно цветут.
Часы с металлическим шумом
В жилетном кармане идут.

О, косная, нищая скудость
Безвыходной жизни моей!
Кому мне поведать, как жалко
Себя и всех этих вещей?

И я начинаю качаться,
Колени обнявши свои,
И вдруг начинаю стихами
С собой говорить в забытьи.

Бессвязные, страстные речи!
Нельзя в них понять ничего,
Но звуки правдивее смысла,
И слово сильнее всего.

И музыка, музыка, музыка
Вплетается в пенье моё,
И узкое, узкое, узкое
Пронзает меня лезвиё.

Я сам над собой вырастаю,
Над мёртвым встаю бытиём,
Стопами в подземное пламя,
В текучие звёзды челом.

И вижу большими глазами –
Глазами, быть может, змеи, –
Как пению дикому внемлют
Несчастные вещи мои.

И в плавный, вращательный танец
Вся комната мерно идёт,
И кто-то тяжёлую лиру
Мне в руки сквозь ветер даёт.

И нет штукатурного неба
И солнца в шестнадцать свечей:
На гладкие чёрные скалы
Стопы опирает – Орфей.

1921

***

Перешагни, перескочи,
Перелети, пере- что хочешь –
Но вырвись: камнем из пращи,
Звездой, сорвавшейся в ночи...
Сам затерял – теперь ищи...
Бог знает, что себе бормочешь,
Ища пенсне или ключи.

1922