Крошка с химерами. Рецензия на книгу Эдварда Кэри «Кроха»

Крошка с химерами. Рецензия на книгу Эдварда Кэри «Кроха».

Эдвард Кэри. Кроха [перевод с английского О. Алякринского]. – Москва: Эксмо, 2020. – 512 с.

«Кроха» – книга современного английского писателя и драматурга Эдварда Кэри. О ком или о чем она, судя по названию? Роман взросления? Ретро-роман вроде «Маленького лорда Фаунтлероя»? Сентиментальная детская сказочка?

Вовсе нет. Перед нами – роман... о создательнице Музея восковых фигур мадам Тюссо. Именно эту особу, юную мадемуазель Гросхольц (но никто так не зовет девочку из бедной и простой семьи), кличут Крошкой за маленький рост и субтильность. Тут кроется первая обманка книги: если в тексте девушка - Крошка, почему она на обложке «Кроха»? Что за издержки перевода?

На различие в суффиксах можно было бы закрыть глаза. Но я не зря называю эту мелочь первой обманкой книги. Следующая обманка будет посерьезнее. Любопытна концепция романа: это не байопик как таковой, не документальный роман, не нон-фикшн, а имитация жизнеописания Мари Гросхольц. Якобы мадам Тюссо писала эту книгу сама на протяжении всей жизни, да еще и собственноручно иллюстрировала. Авторский подход диктует литературное воплощение сюжета.

Честно говоря, о мадам Тюссо в России знают не много, лишь то, что она основала музей восковых фигур в Лондоне. По мне, этот паноптикум, хоть и пользуется славой, не является частью нашего культурного кода, обязательным для освоения элементом мировой культуры. Я не чувствовала особого желания узнать побольше ни о музее, ни об его основательнице, не мечтала увидеть своими глазами коллекцию, в отличие, допустим, от Моны Лизы или соборов Гауди. Но неисповедимые литературно-критические пути вывели меня на только что изданную на русском языке книгу «Кроха». Чем же меня обогатило это знакомство? Отвечу в конце рецензии.

Формально течение книги соответствует статье из русской «Википедии» о Мари Тюссо (весьма краткой): рождение в семье офицера, погибшего на Семилетней войне; раннее сиротство, житье в прислугах у доктора Филиппа Вильгельма Куртиуса – изготовителя восковых портретов; переезд в Париж, шаги к популярности, жизнь в Версале; Французская революция, тюремное заключение, знакомство с Жозефиной Богарне, смертный приговор, который помешала привести в исполнение гибель Робеспьера; многолетняя деятельность по созданию собственного музея.

Но фактически это – небо и земля. Начиная опять же с мелочей: в словаре фамилия матери Мари – Вальтер, в книге – Вальтнер. И заканчивая самым существенным - интонацией. Автор, во-первых, задался целью представить все этапы жизни Крошки в виде её собственной исповеди. Об этом однозначно гласит длиннейший заголовок в духе XVIII столетия: «Удивительная жизнь и подлинные приключения служанки по прозвищу Крошка, в которых были путешествия по трем странам... <...> живые и непозабытые воспоминания, ежедневно случавшиеся несчастья, которые стали историей, описанной ею самой... а также: зарисованной ее рукой графитовым карандашом, углем, черным мелом». А во-вторых – в контексте наиболее отталкивающем, - видимо, чтобы подтвердить тезис о ежедневно случавшихся с героиней несчастьях.

«Собственноручные» иллюстрации Крошки отлично работают на снижение тона книги: среди них превалируют фрагменты человеческих тел, которые к середине книги становятся головами – где-то головами живых людей, а где-то уже и мертвых.

Этот подход не противоречит реальности – известно, что подлинная мадам Тюссо писала мемуары, и вряд ли они были «политкорректными» и благонравными: как сказано в одной статье, портретистка вспоминала, что в разгар Революции сидела на ступенях, держа окровавленные головы на коленях, и снимала слепки лиц. Но тех мемуаров я не читала (да и существует ли их русский перевод?..). А Эдвард Кэри делает все, чтобы чтение его книги было физиологически неприятным еще тогда, когда до отрубленных голов далеко.

По версии автора, ведущего рассказ от имени Мари Гросхольц, ее папенька не погиб на войне, а вернулся домой инвалидом, причем, пострадал не в бою, а на военном параде, когда взорвалась пушка, и ее куски изуродовали солдата (почему-то Кэри отказывает отцу своей героини в офицерском чине). В числе прочих увечий папеньки было отсутствие нижней челюсти, «... вместо нее ему вставили серебряную кюветку». Это было первое соприкосновение Крошки с искусственным органом. Когда папенька умер, его серебряную челюсть Мари сохранила как драгоценную реликвию.

Сгущены краски и в следующих эпизодах. Бернский доктор Куртиус, к которому приезжают на службу из деревни маменька с Крошкой, выведен страшным, как призрак, и чудным, как юродивый. Он встречает служанок, «притаившись в темном углу», и лепечет: «Я... видите ли... я не слишком привык общаться с людьми». Куртиус сразу же показывает гостьям правдоподобно вылепленные из воска внутренние органы человека. Стоит ли удивляться, что маменька сначала крестится и с ужасом убегает из мастерской, а потом вешается на потолочной балке? Википедия утверждает, что доктор благополучно переехал из Берна в Париж, открыл там мастерскую и забрал к себе экономку и ее дочь – то есть, в действительности, и сам он не был таким неприспособленным к жизни чудаком, и суицида в его доме не случилось. Но это ведь так скучно! А в книге – так колоритно!..

А уж парижский период жизни Куртиуса и Крошки превращается в нескончаемую травлю бедной сиротки вдовой портного Пико. Наши беженцы из Швейцарии сняли у неё комнату, и вдова тут же обсчитала доктора, а потом прибрала к рукам производство восковых портретов и много лет обсчитывала Мари (а с Куртиусом фактически создала семью, но без брака). Ее казнят на гильотине, но так ей и надо!.. Трудно сказать, насколько этот объемный эпизод романа соответствует действительности. Но сказочному канону о злой мачехе он соответствует идеально.

Полностью выпадает из контекста реконструкции реальности и история гибели сына вдовы, Эдмона Пико, с которым Крошка завела роман и родила первого мертвого ребенка. По сюжету, Эдмон гибнет, когда Крошка сидит в революционной тюрьме. Во время ареста домочадцев Эдмон прятался на чердаке среди манекенов. Крошка провела в тюрьме несколько месяцев и, вернувшись, застала полностью разоренный дом. В псевдомемуарах она описывает в мельчайших подробностях то, чего не видела собственными глазами, - сцену «убиения» портновских манекенов семейства Пико: «... к ним ворвались ослепленные ненавистью злобные люди и начали валить их с ног, таскать по полу... А потом стали вышвыривать холщовое семейство Пико из окон... И тут очередь дошла до теплого манекена.

– Шшш, - сказал он командиру отряда гражданской милиции. – Я витринный манекен».

Якобы Крошка «узнала об этом чуть позже, из рапорта префектуры департамента Сены», хотя сама же цитирует документ, в котором сказано лишь то, что мужчина выпал из окна верхнего этажа – у жертвы происшествия в бумагах нет даже имени.

То, что Эдмон Анри Пико представился своим убийцам манекеном, автор объясняет просто: «... может быть, в финале, сконцентрировав всю свою волю, он полностью преобразился в витринный манекен». Запомним эту фразу, потому что она, похоже, служит ключом ко всему происходящему в романе «Кроха».

Сконцентрировав всю свою волю, Мари поняла, как погиб ее любимый. Сконцентрировав всю свою волю, Эдвард Кэри перевоплотился в Мари Тюссо, расцветив труд, имитирующий ее воспоминания, собственными эмоциями. Пожалуй, я впервые встречаю такое полное вживание не биографа в биографию «объекта», а писателя - в натуру. Но это довольно специфическая натура.

Как признается писатель в послесловии, он потратил на сочинение «Крохи» 15 лет, изучив множество материалов, но все-таки не сумел составить полной достоверной картины и «поэтому чувствовал себя вправе заполнить кое-какие лакуны». Правда, он заполнил лакуны не просто домыслами, а определённым настроением. Не забудем, что Кэри начинал как фантаст. Известен его роман «Заклятие дома с химерами» - семейная сага, в которой люди заколдованы и превращены в предметы. Не параллель ли с историей манекена Эдмона?.. Воображения писателю не занимать, и все оно пошло на «расцвечивание» истории мадам Тюссо, которая без мрачного флера стала бы романом о пути женщины из социальных низов к успеху в «мужском» мире.

Для чего Кэри эта атмосфера злодейства и гадости, этот назойливый физиологизм? Моя версия – для выражения писательского порицания людям, сделавшим бизнес на любви толпы к отвратительным зрелищам, а людей – к увековечиванию. В последней главе романа 89-летняя мадам Тюссо, разбогатевшая владелица всемирно известного музея, родового дела, цинично замечает: «... я наблюдаю за этим многолюдным цирком жизни. Всех их хлебом не корми – дай только прославиться». Мол, люди сами виноваты в возникновении ее кровавого паноптикума!..

Между тем, практичная Мари Тюссо, выжившая в эпоху террора, заслуживает уважения. Роман о ней мог бы быть построен на других реперных точках: предприимчивости, уме, несгибаемости, умении вести дела и заставить «сильный пол» слушать себя. Вышло бы что-то наподобие трилогии Драйзера о финансисте. Но Кэри выбрал другой аспект: бессердечие девицы, которая вчера служила королевской семье, а сегодня делает восковую копию мертвой головы короля, ибо «мы тоже регистрируем. Факты. Факты». Да и Куртиус не лучше в моральном плане – ведь это он произносит фразу про факты.

Ущербность психики людей, избравших своей профессией художественное препарирование человеческого тела, очевидна. Физиологизм книги при таком подходе объясняется спецификой профессии главной героини и ее наставника Куртиуса, но понять – не значит простить или принять, что бы ни утверждала мотивационная психология.

Вернусь к собственному вопросу: чем же меня обогатило прочтение книги Кэри? Осознанием, что играм писателей с авторством несть конца, и они чем дальше, тем порой страшнее.

Восковые фигуры мадам Тюссо:

На фото: Уильям Шекспир.

На фото: Чарльз Диккенс.

На фото: Оскар Уайльд.

На фото: Вольтер.

На фото: Карл Маркс.

На фото: Альберт Эйнштейн.