«Хорошие стихи хочется дочитать до конца». Интервью с поэтом Константином Арбениным

«Хорошие стихи хочется дочитать до конца»

(интервью с поэтом Константином Арбениным)

Константин Арбенин родился в 1968 году в Ленинграде. Окончил среднюю школу, затем занимался самообразованием. Пишет песни, стихи, сказки, рассказы, пьесы. Публикуется с 1998 года, в том числе, в журналах «Знамя», «Октябрь», «Урал», «Аврора», «Если», в «Независимой газете».

Автор книг прозы и поэзии для взрослых: «Пушкин мой» (1998), «Комнатные побеги» (2004), «Стихи» (2007), «Второе января» (2013), «Дон Гуан как зеркало мировой революции» (2018) и др. Произведения для детей и юношества, написанные Арбениным, опубликованы в журналах «Мурзилка», «Чиж и Ёж», «Костёр», детгизовском альманахе «Как хорошо!..». Отдельными изданиями вышли повести-сказки «Тараканьими тропами» (2009), «Заявка на подвиг» (2011), роман-сказка «Иван, Кощеев сын» (2014), сборник прозы «Король жил в подвале… и другие сказочные истории» (2014).

Книги Арбенина входили в лонг-листы литературных премий «Национальный бестселлер», «Ясная поляна», «Книгуру», премии В. Крапивина. В 2009 году награждён медалью Н. В. Гоголя «За сказочную литературу».

В 1995 году создал группу «Зимовье Зверей», ставшую заметным явлением петербургской рок-музыки и принесшую Арбенину известность как автору и исполнителю собственных песен. С 1995 по 2009 годы группа записала 15 альбомов, поставила 2 музыкальных спектакля, стала лауреатом Фестиваля авторской песни им. В. Грушина. В 2009 году музыканты «Зимовья» заявили о прекращении совместной деятельности, после чего Арбенин собрал группу «Сердолик», а также стал выступать с сольной музыкально-поэтической концертной программой, поставил драматический моноспектакль «Два клоуна». В 2018-м году Арбенин возродил «Зимовье Зверей», группа вернулась на сцену в обновлённом составе и записала альбом «Новейшая хронология». Песни на стихи Арбенина пишут и исполняют его коллеги – Михаил Башаков, Кирилл Комаров, Виктор Попов, Вячеслав Ковалёв и др.

В 2008 году рок-журналист А. Обыдёнкин выпустил книгу-интервью «Беседы с Арбениным». В 2014-м на «Радио России. Культура» режиссёр А. Баркар создал аудио-спектакль по пьесе Арбенина «Темница».

К. Арбенин живёт и работает в Санкт-Петербурге. Член Союза Писателей СПб. Официальный сайт – www.arbenin.com.

Беседовал Юрий Татаренко.

- Как пережили самоизоляцию?

– Как литератор, я не могу не придраться к словам: не самоизоляция это была, а принудительная изоляция. Самоизоляция – это когда мне надоедает общаться с людьми, я закрываюсь дома и не принимаю гостей. Тут – другая история. Так что, будучи свободным художником, изоляцию я переношу спокойно, а вот подмену понятий – совершенно не переношу.

- Поэзия - это метафоры, неологизмы, афористичность, авторская интонация, а что еще?

– Прежде всего, – это воздух, парение, свобода. Филологическая сторона – только одна из составляющих поэзии. Метафоры и афоризмы, если их просто свалить в кучу или запихать в тумбочку, работать не будут, и стихи из них не получатся. Чтобы возникла поэзия, всё это нужно соединить в конструкцию и расположить в некоем пространстве. Поэзии необходимо пространство – для слов и смыслов. И, когда оно появляется, ещё более сложная и парадоксальная задача встаёт перед поэтом: наполнить это пространство воздухом, не нарушив царящей в нём невесомости. Ведь надо, чтобы эти слова и дышали, и не падали – одновременно.

- Как различаете хорошие стихи и не очень? А хорошие и великолепные?

– Совершенно субъективно. Если хочется дочитать до конца, – хорошие стихи. Если хочется перечитывать и запомнить автора на будущее, – великолепные. Всё остальное – не очень. Более точная шкала категории «не очень» зависит от того, на какой строчке бросил читать.

- От чего свободен свободный стих*? Роль верлибра в вашей жизни?

– Я бы не сказал, что верлибр играет хоть какую-то роль в моей жизни. Но, при этом, я не отношусь к его многочисленным хулителям и гонителям. Я считаю, что все жанры и формы хороши, когда автору есть, что сказать. И в некотором смысле я завидую хорошим верлибристам, потому что сам так писать не могу. Мне всё-таки нужны рамки: ритм, рифма, – во многом именно эти вещи ведут меня от образа к мысли, от фонетики к обобщению. В верлибре же, наоборот, из мысли рождается и складывается образ. Как читателю, мне нравится то, что сегодня делает в этом жанре Александр Исаакович Гельман, я читаю его «Фейсбук» практически каждый день. Верлибры это или не верлибры, для меня не важно, а важно то, что эти тексты до краёв наполнены пережитым и прочувствованным, даже сложно бывает читать несколько миниатюр подряд, – настолько велика в них концентрация эмоций, опыта, внутреннего конфликта. Белые стихи Гельмана – это такие сгустки мудрости. И они действительно свободны – от условностей формы, от чужого мнения. Человек просто делится самым важным, и его простые высказывания становятся поэзией.

- Вы печатались не в питерских журналах – «Знамени», «Урале», «Октябре». Какой публикацией дорожите больше?

–Хочу заметить, что все эти публикации – не стихи, а проза. Поэтических публикаций в журналах у меня, вроде, и не было. Я никогда и не посылал в периодику стихи – не знаю, почему, как-то не чувствовал такой необходимости. А дорожу я больше всего, пожалуй, самой первой публикацией в серьёзном журнале – рассказ «Два клоуна», в 2003 году в «Знамени». Я тогда отправлял этот рассказ ещё «бумажной» почтой в разные издания, в том числе, и в петербургские, но ответили мне только из «Знамени»: позвонили и сказали, что берут мой рассказ. Это была для меня огромная радость и одновременно – шок. Я не мог поверить, что вот так, без всякой протекции, такой значительный журнал выловит из самотёка мой текст и сочтёт его достойным публикации. И это помогло мне поверить в собственные силы.

- Интересна ли вам, как автору, новая территория – критика, драматургия, переводы?

– Новая территория – да, это всегда интересно. Но, если говорить конкретно об этих жанрах... Критика и переводы – это совсем не моё, я не компетентен. А драматургия для меня – совсем не новая территория, я написал несколько пьес, несколько лет писал сценарии для детских телепрограмм «Шишкин лес» и «Сказки дедушки Мокея». Кое-что ставилось в театрах, а по пьесе «Темница» даже сделан аудиоспектакль на радио «Культура».

С кино вот не сложились отношения, хотя попытки были. Одна известная кинокомпания хотела экранизировать мою повесть-сказку «Заявка на подвиг», но такие выставляли глупые требования, что я на каком-то этапе отказался продолжить работу и вышел из этого сомнительного предприятия. Мой личный опыт показал, что современные кинематографисты в большинстве своём не умеют работать с авторами, не чувствуют первоисточник, они зациклены на шаблонах и стандартных приёмах – отсюда так мало интересного отечественного кино. Сценариста они воспринимают как своего подручного, а не как творца драматургической основы. Но, тем не менее, не теряю надежды встретить одарённых кинодеятелей, потому что у меня есть для них кое-что: и роман-сказка «Иван, Кощеев сын», и та же «Заявка на подвиг» в хороших руках могли бы стать хорошими фильмами, хоть игровыми, хоть анимационными. Вот эта территория мне интересна.

- По наблюдению главреда «Литературки» Максима Замшева, вербальное вытесняется визуальным. Как часто с этим сталкиваетесь?

– Для меня, как поющего поэта, самый наглядный пример этого вытеснения – видеоклипы. Сейчас песня без клипа не котируется, многие люди просто не воспринимают песню, если она не снабжена эффектным видеорядом. Для меня это большая проблема, потому что у меня песни и без того насыщены словами и смыслами, видеоряд, по моему мнению, их только обеднит, сузит их восприятие, возможность трактовки. Я всегда хотел, чтобы мои песни воспринимались на слух, поэтому у группы «Зимовье Зверей» так катастрофически мало клипов.

Но новая реальность говорит мне: если хочешь быть услышанным, ты должен делать клипы. Хотя это даже звучит несуразно: я же хочу быть услышанным, а не увиденным! Вот, ломаю над этим голову... А с положительным примером я ежедневно сталкиваюсь в Сети – я имею в виду метаморфозы народного юмора. Раньше были анекдоты, а теперь – видеожабы, демотиваторы, всякие визуализированные фразы и скетчи. И вот тут я наблюдаю, как благодаря расширению художественных возможностей и новым средствам коммуникации жанр перешёл в новый вид. И качество юмора не ухудшилось, а даже значительно возросло. Особенно с весны этого года.

- Что относите к системе табу в литературе и в искусстве в целом?

–Для меня табу – вдохновляющая злость. Я знаю, что некоторые авторы пишут от злости на что-то, когда они переполнены отрицательными эмоциями. Вот это для меня неприемлемо. Я считаю, что писать надо только от любви. Даже о зле и нелюбви. Исходная точка любого произведения должна находиться в добре. Как говорил Давид Самойлов, «организм поэта сопротивляется нелюбви». А всё остальные темы и выразительные средства находятся в пределах только этого табу.

- Необходимые составляющие поэта – любовь к языку, чувство прекрасного, наблюдательность, отзывчивость. А что ещё?

– Дар свыше. Если нет прямого контакта с космосом, то, увы, ничего из перечисленного не поможет.

Фото Андрея Городецкого.

Фото Юлии Аксеновой (в том числе и обложка публикации).

*- «От чего свободен свободный стих» - название известной статьи поэта Владимира Бурича (1972).