Иво Андрич: «Все истории мира – это одна история о сути человеческого существования»

Югославский писатель Иво Андрич родился 9 октября 1892 года в городе Долац в Боснии, в семье школьного служащего. Рано потерял отца.

После окончания средней школы поступил в Сараевскую гимназию. Участвовал в движении за освобождение южных славян от власти Австро-Венгрии, состоял в националистической организации «Млада Босна».

В 1912 году поступил на философский факультет Королевского университета в Загребе, продолжил учёбу в Вене, Кракове и Граце (Австрия).

Летом 1914 года, после начала Первой мировой войны, Андрича арестовали как югославского националиста. Около года провёл в тюрьме, затем вплоть до лета 1917 года находился под домашним арестом в городе Зениц.

В 1917 году он переехал в Загреб, где выступил одним из основателей литературного журнала «Книжевни юг» («Литературный юг»). В 1918 году была опубликована первая книга Андрича – стихотворения в прозе «Ex ponto».

В 1920 году в Австрии окончил университет и поступил на дипломатическую службу. В 1924 году в университете Граца защитил диссертацию на тему «Развитие духовной жизни в Боснии под влиянием турецкого владычества».

Продолжал литературную деятельность. Писал исторические рассказы и повести – «Мост на Жепе», «Наложница Mapa», «Свадьба» и другие.

С началом Второй мировой войны вернулся из-за границы в Белград. Отказался сотрудничать с немецкими оккупантами. Именно в годы войны были созданы главные произведения Иво Адрича – романы «Мост на Дрине» (Na Drini Čuprija), «Травницкая хроника» (Trávnička hronika) и «Барышня» (Госпођица), все они посвящены периоду османской оккупации южнославянских земель, боснийского народа (1463 год). Романы Андрича были опубликованы после освобождения Югославии в 1945 году. К трём главным книгам Андрича тематически примыкает неоконченный роман «Омер-паша Латас» (он был опубликован после смерти писателя).

После войны Андрич становится активным общественным деятелем, он – председатель Союза писателей Югославии, депутат Союзной народной скупщины.

Печатаются многочисленные статьи, эссе, очерки, повести, рассказы Андрича. Среди художественных произведений этого периода выделяют «Проклятый двор» и «Рассказ о кмете Симане».

В своём творчестве Андрич в философском ключе осмысляет зависимость судьбы человека от хода истории.

Роман «Мост на Дрине» отличает необычная композиция. Действие разворачивается на протяжении четырех столетий, с начала XIV до начала XX века, и все события так или иначе объединены прекрасным белокаменным мостом через реку Дрину, протекающую в Вышеграде (Босния). Роман построен на значимых событиях в истории этих земель, безмолвным свидетелем которых становится Мост. Жестокая эпоха османского владычества на Балканах (1463–1878) и народные протесты, позднее – господство Австро-Венгерской монархии (1878–1918). И снова угнетение простого народа.

«У моста обновлялись поколения, а он стряхивал с себя, точно пыль, следы мимолетных людских прихотей и нужд и оставался неизменным и не подвластным никаким переменам». Но в ходе Первой мировой войны одна из опор моста была взорвана.

Красивый мост, создание человека, становится философским символом: пока люди способны творить прекрасное, заниматься искусством, человечество способно преодолеть страдания и смерть. Жизнь будет продолжаться.

Роман «Мост на Дрине» называют «вишеградской хроникой», – настолько подробно выписана в нём жизнь города в эпоху турецкого владычества и – позднее – австро-венгерского господства.

Действие романа «Травницкая хроника» происходит в 1807–1817 годы в городе Травнике, где в то время располагались турецкие руководители, боснийские визири Мехмед-паша и Ибрагим-паша. Ситуация в Боснии в начале XIX века вызывает интерес правительства Франции, в страну приезжают французский, а затем австрийский консулы. Один из значимых героев романа – народ, чью духовную стойкость не способны сломить ни жестокость, ни произвол захватчиков.

Взаимоотношения между сербами, хорватами и боснийцами на протяжении нескольких веков – важная тема для писателя. В своём творчестве он опирается на глубокое знание народного фольклора.

Роман «Барышня» – здесь сначала Сараево начала XX века: «Город, где скрещиваются влияния, смешиваются культуры, где сталкиваются разные уклады жизни и противоположные мировоззрения». Город интересен тем, что в нём смешиваются турецкие и славянские традиции, дух Востока и Запада. За небольшую землю на Балканском полуострове разворачивались битвы на протяжении веков.

Затем действие перемещается в Белград. Как всегда у Андрича, исторические события и личности переплетаются с судьбой вымышленных героев произведения.

В 1961 Иво Андрич стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, за роман «Мост на Дрине», с формулировкой «За силу эпического дарования, позволившую во всей полноте раскрыть человеческие судьбы и проблемы, связанные с историей его страны». Иво Андрич – единственный Нобелевский лауреат среди югославских писателей.

Интерес к творчеству Андрича в СССР был значителен. Переводы его романов выходили большими тиражами.

По словам А. Романенко, автора предисловия «Об Иво Андриче и его книгах» к сборнику избранной прозы писателя «именно Андрич наиболее полно и глубоко, всей силой своего художественного таланта выразил ужас и трагизм бытия так называемых «малых» народов, волею высших сил обречённых быть игрушками, а гораздо чаще жертвами в мировых исторических катаклизмах».

Иво Андрич избегал публичных разговоров и интервью, предпочитал творить в одиночестве и не комментировать сделанного им. «В области искусства ты должен быть подобен моряку на море, нерасторжимо связан с ним, но весьма сдержан в суждениях и предсказаниях».

«Главным в прозе Андрича, – утверждает А. Романенко, – является человеческая личность, рождённая и в той исторической местности, которую мы называем Боснией или шире Балканами, и в том пространстве и на той территории, что носит название планета Земля, независимо от того, в костюмы какой конкретно эпохи одеты её обитатели».

Сам Андрич словно вторит словам литературоведа о своём творчестве: «Человек рождается без собственного ведома и не по своей воле. И вот он брошен в океан бытия. Нужно плыть. Жить. Быть самим собой. Выдержать давление всего окружающего, все столкновенья, непредвиденные поступки, свои и чужие, которые чаще всего нам не по силам. А более того надо ещё выдержать и осознание всего происходящего. Словом, быть человеком (…) Все истории мира – это одна история о сути человеческого существования».

Иво Андрич, «Мост на Дрине»

роман, фрагмент, начало

I

Почти на всем своем протяжении река Дрина течет узкими ущельями в горах или теснинами мрачных каньонов между отвесными скалами. Лишь кое-где расступаются горы, давая простор веселым долинам, и тогда то на одном, то на обоих берегах реки возникают ровные или холмистые пределы, пригодные для обработки и жилья. Одна такая вольная долина открывается и здесь, под Вышеградом, в том месте, где Дрина, делая крутой поворот, стремительно выносит свои воды из глубокой расселины, образованной откосами Бутковых скал и Узавницкой гряды. Излучина так крута, а неприступные стены утесов так близко подходят друг к другу, что, кажется, река вырывается из каменной груди угрюмого сплошного массива. Но тут внезапно горы раздвигаются неправильным амфитеатром, чей поперечник, измеренный мысленно проведенной по воздуху прямой, не превышает пятнадцати километров.

Там, где Дрина всей тяжестью своей зеленой и вспененной водной лавины извергается как бы из сомкнутой стены отвесных черных гор, стоит большой каменный мост строгих пропорций с одиннадцатью широкими пролетами. От этого моста, точно от основания, расходится веером холмистая долина с Вышеградом, его предместьями и деревушками в ложбинах между холмов, лоскутной пестротой пашен, выгонов и сливняков, прихотливой сетью межей и оград, узорной россыпью перелесков и отдельными купами лиственных деревьев. И если на долину посмотреть из самой ее глубины, то так и чудится, будто из-под широких арок белого моста вытекает и разливается не только зеленая Дрина, но и весь этот благодатный цветущий край со всем, что на нем есть, и сводом южного неба над ним.

На правом берегу реки, непосредственно примыкая к мосту, сосредоточилось основное ядро города с площадью и торговыми рядами, расположенное частью на равнине, частью на отрогах гор. По другую сторону моста, вдоль левого берега реки, протянулось Малухино поле, разбросанное предместье на дороге, ведущей в Сараево. Так, соединяя два конца сараевской дороги, мост связывает город с его предместьем.

Впрочем, слово «связывает» в данном случае такая же условность, как и утверждение о том, что солнце всходит по утрам для того, чтобы людям было светло и они могли заниматься своими делами, и заходит к вечеру, чтоб дать им возможность выспаться и отдохнуть после дневных трудов. Ибо этот каменный мост, бесценное строение непревзойденной красоты, какого не имели и несравненно более зажиточные и бойкие города («таких мостов в империи всего раз-два и обчелся», – говорили в старину), был единственной постоянной и надежной переправой на всем среднем и верхнем течении Дрины и необходимым звеном той дороги, которая связывала Боснию с Сербией, а через Сербию – с прочими провинциями Турецкой империи, вплоть до самого Стамбула. Город же со всеми своими предместьями был всего лишь поселением, естественно и неизбежно возникающим на узловых перекрестках караванных путей и по сторонам важных и больших мостов.

Лепясь к оконечностям моста, разрастался со временем и Вышеград. Порожденный мостом, он поднимался рядом с ним, питаясь соками его животворящих корней.

Чтобы полнее представить себе картину города и природу его отношений с мостом, необходимо иметь в виду, что в городе был еще один мост и еще одна река. Это – Рзав с перекинутым через него деревянным мостом. Рзав впадает в Дрину на самой окраине города, так что его центр, как и вся основная часть, не выходит за пределы песчаного клина, ограниченного двумя реками – большой и малой, сливающимися здесь воедино, а его распыленные предместья простираются по ту сторону мостов, на левом берегу Дрины и правом Рзава. Город на воде. Однако несмотря на существование второй реки и второго моста, выражение «на мосту» ни в коей мере не относится к рзавскому мосту, простому деревянному сооружению без всякой истории и красоты, не имеющему никакого иного предназначения, кроме как служить переправой местным жителям и скоту, – а исключительно и единственно к каменному мосту на Дрине.

Двести пятьдесят шагов составляют примерную длину моста и десять – ширину, почти удвоенную в самой середине за счет двух одинаковых балконов, симметрично расположенных по сторонам проезжей части. Это место получило название «ворот». Два выступа, покоящиеся основанием своим на среднем опорном столбе, расширяющемся кверху, пластично и смело вынесенные за общую линию моста, висят над шумящей в глубине зеленой водой. Выступы эти имеют пять шагов в длину и столько же в ширину и, оставаясь открытыми сверху и со стороны проезжей части, обнесены такой же каменной оградой, как и весь мост на всем своем протяжении. Правый балкон – если идти от города – называется диваном. К нему ведут две ступени, обрамлен он сиденьями, спинками которым служит ограда, и весь, вместе с приступками, скамьями и оградой, как бы отлит из одинакового светлого камня. Левый балкон на противоположной стороне моста в точности такой же, только без сидений. В середине ограда поднимается выше человеческого роста; в нее, на самом верху, вмурована белая мраморная плита с высеченной на ней витиеватой турецкой вязью – тарихом, – где в тринадцати стихах сообщается миру имя того, кто поставил мост, и дата завершения постройки. Из ограды внизу под плитой бьет тонкая струя воды, испускаемая пастью каменного змея. На этом балконе расположился содержатель кофейни со своими джезвами, филджанами, незатухающим мангалом и мальчиком, подающим кофе гостям на диване через дорогу. Таковы ворота.

На мосту и на его балконах, возле него и во взаимосвязи с ним, течет и развивается, как мы увидим, жизнь обитателей городка. Хроника событий личного, семейного и общественного характера изобилует ссылками на мост. И в самом деле, дринский мост – место первой прогулки и первых игр всей здешней детворы. Дети христиан с левого берега Дрины в первые же дни своей жизни проделывали путь через мост, ибо в ближайшее воскресенье их несли крестить в церковь. Но и все другие дети тоже, и те, что родились на правом берегу, и дети мусульман, вообще не знающих обряда крещения, по примеру дедов и отцов, большую часть детства проводили возле моста. У моста они удили рыбу или ловили голубей в его отдушинах. Совершенная гармония этого величественного сооружения из белого ноздреватого, непогрешимо точно ограненного камня с младенческих лет привычна их взгляду. Дети наперечет знали все его искусно вытесанные выпуклости и изгибы, так же как и все поверья и легенды, связанные с историей его возникновения и создания и представляющие собой диковинный и нерасторжимый сплав воображаемого и действительного, истинного и невероятного. Знали все это с рождения, бессознательно, как бы с ними придя в мир. Знали, как знают молитвы, невесть когда и от кого впервые услышанные.

Знали дети, что мост воздвиг великий визирь Мехмед-паша, чье родное село Соколовичи находится неподалеку от моста за одной из окрестных гор. Да и кто же, кроме визиря, мог обеспечить всем необходимым сооружение этого бессмертного творения из камня. (Детскому воображению визирь рисуется как нечто сияющее, могучее, страшное и неясное.) Поставил же его Раде Строитель, который должен был бы жить не одну сотню лет, чтобы возвести все то прекрасное и вечное, что есть на сербских землях, легендарный и воистину безымянный зодчий, какого только и может признавать толпа, не любящая обременять свою память многими именами и чувством благодарности, пусть даже и посмертным. Знали дети также и то, что русалка, хозяйка реки, воспротивилась строительству моста, как спокон веков противятся неведомые силы всякому строительству, – и ночью рушила воздвигнутое днем. Так продолжалось до тех пор, пока Раде Строителю не был голос из воды и не дал ему совет сыскать двух новорожденных близнецов, брата и сестру, Стою и Остою, и замуровать их в средние опорные быки. Тотчас же по всей Боснии начались поиски близнецов. Тому, кто их найдет и доставит зодчему, назначена была награда.