«Имеет ли право не воевавший писатель писать о войне?..» (о короткой прозе Олисавы Туговой)

«Имеет ли право не воевавший писатель писать о войне?..»

(Александр Пономарёв о рассказах Олисавы Туговой, присланных на Конкурс военной прозы Литературного проекта «Pechorin.net» к 75-летию Великой Победы)

Рассказы Олисавы Туговой, победителя Конкурса военной прозы, - не о Великой Отечественной войне, а о событиях, произошедших совсем недавно на Северном Кавказе. Я не знаю биографию Олисавы, интернет молчит об этом авторе, молчит как партизан. Известно мне лишь то, что она рассказала о себе в краткой биографической справке: родилась в Рыбинске, окончила Ярославский пединститут; филолог, лауреат национального литературного конкурса «Золотое перо Руси» — 2019.

Мне неизвестно, была ли Тугова участником событий тех лет или же знает об этом конфликте с чьих-то слов, — но произведения настолько правдивы и достоверны, что порою даже не верится, что такую жёсткую и выписанную до мелочей и нюансов прозу написала девушка.

Как я могу судить об этом, спросите вы? Я сам был участником вооружённого конфликта на Северном Кавказе и четыре года воевал практически во всех кавказских республиках. Поэтому за достоверность написанного Олисавой Туговой я, можно сказать, ручаюсь.

Мне часто приходится встречаться с читателями, в том числе, со студентами и школьниками, и практически всегда мне задают один и тот же вопрос: а имеет ли право не воевавший писатель писать о войне? Всегда я отвечаю одинаково. Автор имеет право писать обо всём, что его тревожит и волнует, о чём он может и хочет рассказать.

Ведь знания об Отечественной войне 1812 года мы черпаем из замечательного романа Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Но Лев Николаевич не был участником тех событий, он родился в 1828 году и был на другой войне — Крымской. Оттуда - эмоции и переживания великого русского писателя, без которых невозможно писать военную прозу.

Рассказы Олисавы Туговой - «Доверять себе истинному», «Звёзды над горами», «Зарисовка на фоне «зелёнки» (из книги «Когда поёт Лис») — очень эмоциональны. Во всех трёх описаны эпизоды проведения контртеррористических операций, адресных проверок, боестолкновений.

Кому-то может показаться, что в тексте много сумбура, но это только кажется. Автор даёт калейдоскоп происходящих событий, из маленьких фрагментов складывается общий пазл. И картина боя становится вполне логичной и понятной.

Также хочу отметить философскую составляющую произведений — герои рассказов О. Туговой пытаются проанализировать, где они были правы, а где не правы, какие результаты положительны, а какие - нет. В итоге главным становится стремление выжить и жить. Не предавая друзей и оставаясь верным присяге. Но - жить.

Несколько слов и о других рассказах, присланных на конкурс.

Рассказы Рамзана Саманова «Вальтер и русский пулемётчик», «Камень» и «Приговор» рассказывают о событиях Великой Отечественной войны. Рассказ «Вальтер и русский пулемётчик» напомнил мне историю Героя Советского Союза Хан-Паши Нурадилова, который также ценой собственной жизни сдержал вражеское наступление. Рассказы объединены общей темой — великим подвигом советского народа, как на фронте, так и в тылу. Каждый внёс свой посильный вклад в общую Великую Победу. Никто на земле никогда не одерживал таких побед ни в одной войне.

Рассказы Натальи Буренчевой «Прыжок веры» и «Бессердечная» написаны в жанре фэнтези. События, герои и их поступки придуманы автором и «вкручены» в водоворот общих жизненных обстоятельств. Но от этого они не теряют своей актуальности. Хорошие литературные реминисценции жизненны и правдивы.

Остальные произведения, присланные на конкурс, — это личные истории семьи каждого из авторов.

Марианна Давлетова поделилась воспоминаниями о своём герое - дедушке, который прошёл дорогами войны, о сражениях Великой Отечественной, участником которых он был и видел всё своими глазами. В своём произведении Марианна коснулась и послевоенных лет, рассказала, как жили ветераны, как строили свою мирную жизнь.

Произведение «Адрес: Пискарёвское кладбище» очень оригинально, потому что автор не только читает военные письма, но и отвечает на одно из них, - пишет ответ своему дяде, отдавшему жизнь за общее счастье. Он благодарит ушедшего в вечность родственника за то, что может жить на этой земле. «И живу я на земле доброй за себя и за того парня», как писал поэт Р. Рождественский.

Рассказ Димы Гончара «Без анестезии» тоже посвящён истории его семьи. И пусть эта проза написана слегка неумело, но хочется думать, что автор ещё очень молод, это - проба пера для него. Останавливаться на этом не нужно, а нужно писать дальше и на разные темы.

Каждому из авторов я хочу пожелать семь футов под килем и поздравить с Днём Великой Победы!

Александр Пономрев (личная страница).

Олисава Тугова

Военные рассказы из книги «Когда поёт Лис»

Доверять себе истинному

«Тварь ли я дрожащая или право имею? Право убить и право не быть убитым... Право – это когда ты прав. А прав ли я?» Мысли мельтешили, как стая серых воробьев в кусте акации – перепрыгивали с ветки на ветку, горланили вразнобой, дрались за зерно истины и теряли его в потасовке.

Каменная стена забора в слепой зоне видеокамеры нагрета весенним солнцем и излучает почти животное тепло. Пахнет проснувшейся землей, навозом и чем-то неуловимо свежим в этом ощутимо потяжелевшем от запахов воздухе. Лёнькины глаза отражают яростно-синее, прозрачное до космической глубины небо и просьбу: «Пусть сегодня до стрельбы не дойдёт». Яшка отталкивается от рук друга и лезет наверх. Чуть потрескивает под его берцами сухой шифер многоярусной сложной крыши, примыкающей к забору. У горцев часто так – все постройки под одной крышей. И два больших пластиковых окна, обмазанных бетоном, вкорячено нелепо меж каменной старинной кладки. Яшка тянет наверх Лиса. От Яшкиных глаз – одни чёрные огромные зрачки в оправе изумрудной тоски – страшно. Две пары пока ещё человеческих глаз на фоне укомплектованных тел-машин войны. Две боевые единицы. Снайпер занимает позицию на крыше, двор и ворота под контролем. Лёнька бесшумно соскальзывает вниз и растворяется в каменных лабиринтах стен хозяйственных построек.

– Приём. Чайка на месте.

– Приём. Лис на месте.

– Приём. Объект в пути. Открывать огонь только ответный, после предупреждения.

– Принято.

– Знаем, Батя.

– Конец связи.

Из дома выходит бородатый толстяк в халате, отпирает ворота, и во двор осторожно протискивается крытая газель. Лис отсчитывает секунды. Яшка старается дышать ровно. Кажется, что стук сердца может выдать. Гомонят воробьи на акации. Воробьи в голове молчат.

Водитель вылезает из кабины, обменивается с хозяином приветствиями и рукопожатием. В это время раздается, как рассказывал потом Яшка, «голос разгневанного Аллаха»:

– Всем лицам, находящимся на частной территории, приготовиться к проверке документов и не оказывать сопротивления...

«Да хрен там...» – грустно хмыкает про себя Лёнька. В машине, по полученным сведениям, незаконное оружие и боеприпасы...

Яшка держит на прицеле водителя.

Из-под тента газели выскакивают четверо с автоматами и принимаются палить куда ни попадя, стараясь занять боевые позиции вокруг своей машины. Водитель и хозяин спешат укрыться в доме.

Чайкин мгновенно меняет цель и снимает одного за другим двоих стреляющих. Щёлк-щёлк. Лёнька хладнокровно расстреливает оставшихся в спину.

В ворота и через забор уже сыплются угрюмые бойцы. Кто-то задерживается у машины, остальные устремляются к дому.

– Лис, приём.

– Приём. Лис на связи.

– В хату. На все зоны бойцов не хватает. Большая хата.

– Принято.

Из-за одной из фанерных дверей Лёньку едва не срезает очередью. Хорошо, что, подходя к двери, он привычно пригнулся, став вдвое ниже своего и так невысокого роста. Пули, нацеленные в голову и грудь взрослого человека, прошли выше. В комнате плачет ребёнок. Лёнька останавливает руку, инстинктивно дёрнувшуюся за гранатой. Выждав, чтобы у стрелявшего закончилась обойма, Лис выбивает дверь. Детский плач становится громче. Лёнька шагает в помещение, ловя на прицел небритого боевика, который уже отбросил бесполезный автомат и бормочет испуганно:

– Сдаюсь, сдаюсь...

Лис встречается с молчаливо-отчаянными чёрными глазами женщины, что сидит в углу и прижимает к себе кричащего младенца. «Вдруг пояс шахидки...» – мысль мелькает в голове и тает. Лис не стреляет.

Вбегают товарищи, фиксируют незадачливого боевика, обыскивают женщину.

– Рискуешь, Лёнь... – качает головой суровый Батя.

Лис молчит и выдвигается в другие комнаты. Зачистка идёт полным ходом.

Вечером они с Яшкой грызли жареные семечки на лавочке. Над ними, высоко-высоко, распластав крылья, застыл орел. От земли шёл едва заметный тёплый пар. Яшка надкусывал семечку передними зубами, так, чтобы хрустнула, а потом давил одним движением большого и указательного пальцев – шелуха отпадала.

– Батя говорил, что ты тупанул сегодня. Гранату не кинул. А вдруг бы боком вышло.

– Так не вышло же, о чём зря трындеть...

– А тогда ты не раздумывал... – Яшка передернул плечами, припоминая произошедшее с ними чуть ранее.

Лёнька смотрел на орла...

В тот день они патрулировали территорию в маленьком селе. Ещё только-только начал сходить снег. Дорогу размыло. По обочинам лежали большие, ломаные ледяные пласты, и между ними стрекотали ручьи.

– Танки грязи не боятся, – шутили друзья и пёрли напролом, форсируя коричневые лужи и рифлёные колдобины грунта. Яшка шёл впереди, расстегнул и снял тяжёлый, грузный броник. Солнце жарило во все лопатки так, что слепило глаза. Лёнька тащился медленно и будто неохотно. Куда спешить-то...

Подошли к рынку. Местные копошились жуками-бронзовками, выползшими на солнышко. Навстречу вывернула девушка в просторном чёрном платье и в никабе. Смотрела себе под ноги. Руки на поясе. Дрожат. Вдруг ринулась прямо к Яшке, мотнула головой, и Лёнька на мгновение увидел бессмысленный блуждающий взгляд. Яшка растерянно посторонился, уступая дорогу. Она успела крикнуть: «Аллах Акбар!». И раздался Лёнькин выстрел, почти в упор. В голову. Пояс шахидки она замкнуть не успела. Что-то уже переставшее быть живой и юной девушкой задёргалось на ледяной корке у обочины. Лис сурово оттеснял испуганно толпящихся людей. Устанавливал дистанцию, не подпускал ближе. Связывался по рации с Батей. Яшке не хотелось смотреть в сторону чёрно-красного пятна. И на друга, не сомневавшегося ни секунды в принятом решении, взглянуть тоже не мог...

Они не обсуждали произошедшее. Но теперь это вдруг оказалось настолько важным, что больше не помещалось в груди и в голове... Там, где живут невысказанные слова и чувства...

– Тогда я не раздумывал, да, – отозвался, наконец, Лис. – Оба случая обошлись без лишних жертв только потому, что моя интуиция меня не подвела, когда я ей доверился.

– А если бы твоя интуиция ошиблась?

– В первом случае стал бы убийцей.

– Ну ты типа по-любому убил её.

– Угу. Так что выбора и не было. Я всё равно убийца. Независимо от того, зря или не зря я её убил.   А сегодня выбор был. Если бы я не послушал своё внутреннее чутьё и кинул бы гранату, то стал бы в очередной раз убийцей. А если бы моя интуиция ошиблась, как ты выражаешься, то... Стал бы я трупом.

Яшка увяз в логических раскладках, сдался, тоже задрал голову и стал смотреть на орла.

Лис помолчал, а потом добавил:

– Короче, если ты убиваешь, то уже не важно прав ты или нет. Поэтому, если есть возможность не убивать, то надо ей пользоваться. Не нами жизнь дана, не нам её забирать.

– Я видел, как ты сегодня чертям в спину стрелял. А говоришь, типа не убивай, если есть выбор.

– Не было выбора, братишка. Тогда мог погибнуть кто-нибудь из наших. И я всё равно стал бы убийцей, хоть и косвенно.

– Оправдываешься?

– Неа. Этому нет оправданья по законам мироздания.

– И как дальше жить с осознанием вот этого всего?

Лёнька задумался.

– Верить своей интуиции. Всегда. Если она говорит, что нельзя иначе, значит, это уже не ты, а силы мироздания вершат дела твоими руками. А когда выбор есть, то поступать по совести. И, главное, самообманом не заниматься, потому что чаще всего проще себя убедить в том, что «нельзя иначе» и воротить то, что удобно, без всякой совести. От самообмана и спасёт интуиция, подскажет. В глубине души, в самой её первородной, божественной серёдке ты всегда знаешь, как надо поступить. И только животная наша суть ищет выгоду и оправдания грехов.

В глубоком открытом небе не было ни облачка. Хотелось нырнуть в него с головой, залечь на самую глубину. Яшка барахтался в словах Лёньки. И жемчужина главного никак не желала проявляться. А потом вдруг открылась внезапно: «Доверяй себе истинному». И всё сразу встало на свои места. И мир стал проще.

Звёзды над горами

На выступе, нависавшем над тропой, хорошая снайперская точка. И Яшка с утра был там – ждал. Лёнька прикрывал внизу, чтобы боевики не обошли тропу и выступ и не нарисовались у Яшки в тылу. Высота места приличная, и морозный разреженный воздух не обволакивал, не вливался свободным потоком, а ускользал и внезапно бил, как ножом. Лёнька маскировался и осторожно двигался по дуге, стараясь переступать с камня на камень так, чтобы не оставлять следов на снегу.

Группу боевиков он разглядел за каменной грядой и притаился, выжидая.

– Чайка, приём.

– Чайка на связи.

– На два часа есть.

– Вижу, Лис. Ещё группа прошла на вторую точку. Приказа не было. Конец связи.

– Лис, приём. Это Батя.

– Батя, приём. Лис на связи. Вижу цель от точки на два часа.

– Ликвидация цели.

– Принято. Конец связи.

Лёнька стал продвигаться ближе, придётся вступать в бой.

Не слышал Яшкиного выстрела, почуял. И понял по судорожным взмахам рук, один из боевиков упал навзничь. Через пару секунд – ещё один. Двое стали быстро спускаться вниз по склону. Третий присел за камнями с гранатомётом.

– Чайка, приём. Гранатомёт. Там же. Отходи.

Лёнька дал очередь из АКМ. Но боевик в чёрной балаклаве успел отправить гранату по назначению. Лис вскочил на гряду и расстрелял его в упор. Те двое снизу тоже открыли огонь. Стали оббегать с разных сторон. Лёнька вдруг стал падать странно, выгнувшись вперед, перекатился за камень и из укрытия добил и одного, и другого. На секунду коснулся лбом холодного камня.  То ли лизнул, то ли поцеловал снег. Наступила тишина. Она обнадёжила, а потом задавила тревогой, будто каменная плита.

– Чайка, приём. Приём. Приём...

Тишина в эфире.

– Батя, приём.

– Приём. Батя на связи.

– Это Лис. Приказ выполнен. Иду на соединение с Чайкой.

– Преследуем цель. Отходите к объекту шесть. Как будете на месте, сообщи. Отправлю за вами двадцать восьмой.

– Принято. Конец связи.

Чайкин лежал, сила взрыва вдавила снайпера в щель у основания скалы. Лёнька осторожно расстегнул его бронежилет. Проверил пульс, реакцию зрачков на свет. Жив. Но в отключке. Конкретно контузило. Вовремя предупредил, успел метнуться. Надо спускаться вниз, к блокпосту, туда по приказу Бати за ними прилетит вертушка.

Стало темнеть. Над горами проснулись звёзды. Чудесной сапфировой полусферой накрыло суровые снежные горы. В хрустальном дрожащем воздухе мерцали далёкие светила.

Лёнька, не забывая про осторожность, срубил штык-ножом два длинных деревца. Связал, оставив внизу ветки для амортизации. Посередине намотал свой бушлат – сконструировал волокушу. Бережно уложил на неё Чайкина, примотал верёвкой, коснулся шеи – проверил ниточку пульса. Сверху пристроил СВД.       И стал осторожно спускаться вниз, подтаскивая к себе волокушу. Подморозило. Руки заиндевели и соскальзывали. Изо рта шёл пар. Ноги дрожали – сводило мышцы от нехватки кислорода. Слух и зрение на пределе: не раздастся ли из темноты звук взведённого курка, шагов, чужой речи.

У больших камней, куда не задувал ветер, остановился отдохнуть. Рухнул рядом с напарником. Прошептал в самое ухо:

– Ты слышишь меня, братишка?

Яшка смотрел невидящими глазами в звёздное небо, не слышал. Но чуть отреагировал слабым движением головы на Лёнькино дыхание.

– Чайка, братишка, всё хорошо. Держись, – шептал Лёнька обветренными лопнувшими губами.

Напряжение боя спало, на его место пришёл страх. Горы смотрели на них сверху каменными вечными лицами. Звёзды были так далеко. Главное, не уснуть. И Лёнька с трудом приподнялся, сел, чувствуя спиной холод огромного камня, и стал говорить. Не слышавшему его Яшке, себе, горам, звёздному небу.

– Нет рождения. Нет старости. Нет смерти. И нет конца рождению, старости и смерти... Мы пришли в этот мир и были в нём всегда. И будем всегда. Что бы ни случилось. Мы родимся снова и непременно умрём снова. Но мы вечные. Потому что мы – каждый из нас – это часть огромного мира, мы и есть этот мир. Поэтому никто никому не причинит зла. Все едины в едином. И горы. И Луна. И звёзды. Это всё я.

И казалось, что большой камень дружески поддерживает уставшего Лёньку. Звёзды ласково согревают своим светом. А снег обнимает и льнёт к его живому горячему телу.

Лис растёр Яшке лицо, руки, ноги, чтобы не отморозил. Потёр себе виски и уши снегом. Поднялся и поволок дальше по снегу и камням. Шёл и шептал, задыхаясь, древнюю сутру, даже не догадываясь, что это древняя сутра. И мир бережно нёс на ладонях свою маленькую, но отважную частичку.

На блокпосту их выбежали встречать.

– Батя, приём. Лис на связи. Приказ выполнен. Мы на месте. Чайкин контужен, – доложил Лёнька по рации. Улыбнулся до крови – Чеширским котом, наблюдая, как Чайкина перекладывают на носилки.      А потом упал навзничь. Лицом в снег.

Зарисовка на фоне «зелёнки»

Солдат-срочник по прозвищу Кот прислоняется спиной к обжигающему брезенту, обтягивающему нутро «Урала», и пытается дремать. Ему тяжело даются ранние пробуждения и скука повседневного армейского быта, когда, вроде, и не происходит ничего, а расслабиться нельзя.

Сержанты сидят плечом к плечу. Яшка, как всегда, с наушниками и отсутствующим лицом. Машину трясёт. Лёнька отбрасывает назад упавшую на лоб мокрую чёлку, скользит взглядом по пацанам. Жарко сегодня.

Предстоящие стрельбы энтузиазма у Кота не вызывают. Автоматы свалены под скамейками и напоминают груду металлолома.

Хлопок. Взрыв. Машина вздрагивает всем телом и останавливается.

Лёнька толкает Яшку в плечо, стремительно, одним движением, выхватывает из-под скамейки автомат и выпрыгивает. Снаружи сухо ударяют очереди и ответный огонь. Яшка вываливается следом.

Пацаны галдят и озираются. Кот не понимает, что случилось. Ну не может же быть, чтобы вот прямо сейчас что-то произошло. Ни один из них не тянется к оружию.

– Да вашу ж мать! Вон из машины! Прыгайте в канаву и лежите там! – ротный офицер разражается матерной тирадой.

До Кота доходит, что снаружи идёт бой. Ему хочется спрятаться под лавку, ничего не видеть и не слышать. Машина горит. Пацаны прыгают, падают, неуклюже перекатываются и исчезают в канаве. Стрекочут очереди, чиркают рикошетные пули. Ноги становятся ватными. Кот прыгает тоже.

Умру. Я? Но за что? Меня... Не может быть. Неправда. Нет.

Кот упирается лбом в песок и закрывает глаза. Вдавливается поглубже. Земля пахнет солнцем. Пульсирует кровь в висках. Где-то совсем рядом кто-то отстреливается. Яшка. Кажется, если отбросить гул выстрелов, можно услышать его прерывистое дыхание.

Неужели всё настолько серьёзно? Умирать? Это засада что ли... Зачем? Зачем? Кот старается сравняться с землёй.

Машина пылает. Лёнька стреляет из-за колеса. Разорванная куртка в крови.

– Уходи! Уходи! Ли-и-и...с...

Взрыв. Горячая волна обжигает Коту руки, сцепленные на затылке. Ему хочется вскочить и бежать отсюда. Скорее. Скорее. Куда-нибудь. Где не стреляют.

– Лежи, – Яшка, приподнимается, высовывается из канавы, ставит ногу Коту на спину. И снова стреляет. Офицер тащит от пылающего «Урала» Лёньку.

В небе стрекочет Ми-8, прилетевший на подмогу. Накрывает ураганом из крупнокалиберных. Причёсывает зелёнку. Потом всё затихает.

Коту не поднять голову. В ней сосредоточена вся тяга земная. Но всё же он приподнимается, оглядывается. Кажется, что воздух дрожит, все краски стали ярче. Сердце бьётся где-то в горле. Совсем рядом лицо Лёньки в крови. Глаза закрыты. И волосы смешались с песком. Яшка вспарывает ножом его рубашку, раздирает, перехватывает бинтом из индивидуального пакета, затягивает. Кот стоит на коленях и смотрит на Лёнькину руку, по-прежнему сжимающую автомат.

Из приземлившегося вертолёта бегут люди. Они обхватывают тело Лёньки, автомат тянется следом. Удар ногой. Автомат остаётся на земле. Его подхватывает в другую руку Яшка, бежит следом к вертолёту.

Кот всё ещё стоит на коленях и не может подняться.

Он даже не попытался тогда схватить оружие. Даже не подумал, что можно было стрелять. В. Живых. Людей.

Олисава Тугова. Родилась в 1985 году в городе Рыбинске, ярославской области. Закончила ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, магистр филологии. Работала в газете «Рыбинские известия» (2009-2013). Участник Межрегионального совещания молодых литераторов в Ярославле (2018, 2019), молодёжного арт-форума «Таврида-2019», Всероссийского совещания молодых литераторов в Химках (2019, 2020), Международного форума молодых писателей России, стран СНГ и зарубежья в Ульяновске (2019). Руководитель Рыбинского отделения Совета молодых литераторов. Лауреат премии «Золотое перо Руси» (2019, за книгу «Когда поёт Лис»). Публикации в литературных журналах «Причал», «Юность», «Дон», «Симбирск» и других.