Идеи хюгге в детских повестях скандинавских писателей.
В тридцать лет человек будет размножать дождевых червей методом деления с гораздо меньшей вероятностью (или, как минимум, с меньшим удовольствием), чем в четыре года. Таким образом, любой из нас, взрослея, наглядно демонстрирует развитие всего человечества в целом: нравы смягчаются, а душевная организация истончается до толщины книжной страницы. Из вариантов «почитать Толстого» и «испить вина из черепа вождя соседнего племени» вы, хочется верить, выберете первое. В отличие от древних варваров, которые выбрали бы второе.
В средние века народы средиземноморья, в числе прочих, называли варварами и скандинавов. Тех самых скандинавов, чей древний герой Сигурд расправляется со своими врагами самым жесточайшим образом, что очень подробно описывается в «Старшей Эдде», страницы которой буквально залиты кровью. Тех самых скандинавов, чьи потомки сейчас пишут самые добрые и уютные книжки на свете.
Да-да, самые уютные книжки, такие как «Мы на острове Сальткрока» знаменитой шведской писательницы Астрид Линдгрен, истории о муми-троллях финской сказочницы Туве Янссон и новые, но уже многими любимые книги о Простодурсене, которые написал норвежский автор Руне Белсвик. Все эти сказки (а их хочется называть именно сказками, вне зависимости от действительной их жанровой принадлежности), созданные в разное время и в разных странах, объединяет то, что у каждой из них страницы на ощупь как мягкий шерстяной плед и пахнут выпечкой с корицей.
Проще говоря, их все объединяет общая атмосфера, атмосфера хюгге. Это датское слово, которое означает «умение наслаждаться моментом и получать удовольствие от скромных радостей жизни, умение видеть волшебство в самых обыкновенных вещах».
Понятие «хюгге» проще всего перевести на русский как «уют». И это - не конкретная ситуация или вещь, это ощущение. Ощущение спокойствия и неги. Семьи и дома - как двух незыблемых опор вселенной. Пример: Столярова усадьба на Сальткроке, которая сама по себе является живой героиней истории и членом семьи Мелькерсонов. Всё вращается вокруг старого дома с весьма непредсказуемым характером, он – сюжетообразующий элемент, он задаёт истории мотивацию. Не будь его – и семья не поехала бы на каникулы на затерянный во фьордах островок, а Малин не написала бы в своём дневнике: «Год назад я еще не видела Столяровой усадьбы, а сейчас мне кажется, будто это мой родной дом».
Таким же убежищем от всех бед становится и долина Муми-троллей. Не важно, что творится вокруг:летит ли на Землю комета, пересыхает ли море, извергается ли вулкан или, откуда ни возьмись, появляется устрашающего вида волшебник на чёрной пантере, – ты можешь быть уверен, что голубой дом с остроконечной крышей незыблем, и мама всё так же преспокойно варит кофе и раскладывает на клумбах разноцветные ракушки.
Герои «Простодурсена» вообще живут в своей маленькой, обособленной стране, которая состоит буквально из пяти домов и речки, и внешнего мира у них не существует. Конечно, есть Сдобсен, который только и делает, что рассказывает о некой прекрасной загранице, в которой всё иначе и несравненно лучше, но эта заграница весьма абстрактна, это своего рода легенда о недосягаемом рае. Все самые великие события (а в приречной стране все события великие: и марципановый пир, и летний поход, и похищение реки) происходят в двух шагах от дома. Нужно всего лишь научиться их замечать и наслаждаться ими. Не бывает незначительных радостей, и это - тоже про хюгге.
Надо обратить внимание на то, что особое место во всех этих книгах уделяется теме живого огня и приготовления пищи. Живой огонь – это костер или печка, в которых обязательно весело потрескивают поленья. Еда – горячая и свежая, на Сальткроке это жареная рыба, в приречной стране – исключительно выпечка с соком из кудыки, почти как у муми-троллей, где предпочтение всегда отдаётся кофе, оладьям и торту, - словом, тому, что, минуя желудок, идёт прямиком в сердце. И таким простым вещам, как завтрак, обед и ужин, придаётся особое значение. И не потому, что удовлетворение физических потребностей ценится превыше всего, а потому что если ежедневный приём пищи расценивать как приятное занятие, а не как безвкусную необходимость, то жизнь будет гораздо счастливее.
По этой же причине любое дело, даже выкапывание канавы около дома, превращается в творчество, и история про Простодурсена с его лопатой становится чуть не интереснее истории про того же Сигурда. Что уж говорить про настоящие приключения - про побег из тюрьмы хемулей или про блуждание во фьордах в тумане!
Удивительно, но ни в одной из этих историй нет отрицательных героев. Никого, кто являлся бы с головы до пят воплощением зла. Постойте, а как же ужасная Морра, которая гасит свет и пронзает холодом всё, к чему прикасается, спросите вы? Но Морра – персонаж трагический, её беда в том, что она бесконечно одинока. Одинока от того, что холодна, и холодна от того, что одинока. Всё, что ей движет, - это желание согреться. И не её вина, что это приносит кому-то разрушение. Её боятся, потому что не понимают. Такая же история с непониманием происходит и в приречной стране, где самым отрицательным героем кажется Пронырсен, ставящий себя выше других и однажды чуть не убивший утку. Раз нет главного героя, так нет и антагониста. А Пронырсен – он просто другой.
Конечно, бороться приходится, но не с кем-то, а с обстоятельствами. С точки зрения приверженцев хюгге, мир, твой малый мир, по крайней мере, всегда спокоен, безопасен, дружелюбен и стабилен. Именно поэтому в ужасный шторм и ливень, когда семья Мелькерсонов только приезжает в старый, промозглый и дырявый дом, чудесным образом появляются соседи с дымящимся ужином, а печка починяется. А когда на землю вот-вот рухнет комета, достаточно просто завесить вход в пещеру одеялом и зажечь керосиновую лампу внутри. Из неудачного похода можно всегда вернуться назад – благо он происходит прямо за домом Октавы. Жизнь – это не смертельный бой с чудовищем, а увлекательное приключение, и ты - не Сигурд, у которого две дюжины врагов, а маленький утёнок, который любит мир, и вполне взаимно.
Ни в одной из этих книг мы не видим, чтобы кто-либо занимался работой. Работой в том смысле, в каком привыкли её воспринимать мы: тяжким ненавистным и утомляющим трудом. И это не лень, потому что в мире хюгге работа – это великое благо, это шанс стать счастливее. Доказательством этому служит то, что Норвегия, Швеция и Финляндия, а также Дания, родина хюгге, входят в пятерку стран, которые лидируют по уровню процветания и благосостояния в мировом рейтинге. Удивительно, а, может быть, и закономерно, что самые северные люди на планете оказались уютнее других и умеют писать самые тёплые книги.