«Я очень этого боюсь — превратиться однажды в монстра». Интервью с писательницей Юлией Линде

«Я очень этого боюсь — превратиться однажды в монстра»

(интервью с писательницей Юлией Линде)

В октябре в онлайн-формате были подведены итоги литературного конкурса «Новая детская книга» издательства «Росмэн». В номинации «Истории на вырост» победителем стала Юлия Линде с фантастическо-философской повестью «Мишангел».

Юлия Линде – автор книги «Литеродура» (М., «Детская литература», 2019). Участник семинара при СПМ, участник курсов Creative writing school. Награды: приз зрительских симпатий «ЧуДетство!» за произведение «Макатита» (2017); Премия им. Михалкова (2 место) за произведение «Литеродура» (2018).

Беседовала Ксения Жукова.

- Юля, в который раз ты участвуешь в конкурсе «Новая детская книга»?

- В первый. В предыдущие сезоны не было подходящей номинации.

- За последние два года ты была отмечена во многих литературных конкурсах, в каких именно?

- Заняла второе место в конкурсе имени С. Михалкова, оказалась в коротком списке премии «Книгуру» и заняла первое место в конкурсе «Новая детская книга».

- Какие книги у тебя вышли?

- Пока что только одна — «Литеродура».

- Я прочитала, что в школьные годы за содержание сочинений  тебе ставили два. Но, тем не менее, ты потом училась именно в гуманитарных вузах...

- Так сложилась судьба. Я и по сей день пишу порой странные тексты. Двойки у меня были потому, что я — провокатор и умышленно писала не то, что от меня хотели. Хотя иногда, так и быть, могла написать нормальное сочинение. И даже поступила на филфак МПГУ. Образование мне пригодилось, потому что любое образование лишним быть не может.

- Какие темы тебе интересны?

- Да всякие. Но, в основном, «за жисть» и про любовь.

- Правда ли, что у тебя готовится книга по рукописи, которая занимает более 20 авторских листов? Насколько я поняла, у этой рукописи сложная судьба.

- Да, это роман «Улица «Ручей» в трёх томах. Пока что готовится первый том (22,5 а.л.), второй я дописываю (заглянула в статистику Word — почти 20 а. л., но это ещё не конец). Задача максимум — переплюнуть объём «Войны и мира» (74 а. л.), ладно, это я шучу. Не могу сказать, что судьба у романа такая уж сложная, я пристроила его всего за полтора года, могло бы намного хуже выйти. Первое издательство, куда я отправила текст, вообще его не прочитало, хотя прошёл год и оно обещало. Второе прочитало быстро, но полгода решало, стоит ли связываться с таким «кирпичом», точнее, с тремя кирпичами. В итоге решило взять, но к этому моменту в моей жизни появилась фея в лице Натальи Эйхвальд, генерального директора нового издательства «Пять четвертей». Наталья охотилась совсем на другой текст, но он уже был занят. И тогда я предложила ей почитать роман (пока свободный). Если честно, я думала, что она увидит этот объём, ужаснётся и больше никогда мне не станет писать. Но Наталья написала мне на следующий день, что готова прислать договор. Я, конечно, долго не раздумывала, несмотря на то, что второе издательство (которое ещё решало, брать или нет) — очень известное, а «Пять четвертей» только открылось. Просто я поняла, что текст лучше отдавать тому, кто больше всех в нём заинтересован. Это — первое. А второе — я поняла, что Наталья — из тех чудесных женщин, которые останавливают на скаку коня и тушат горящие избы, и, даже если завтра Апокалипсис, она всё равно выпустит книгу.

- Почему ты решила идти на какие-то еще писательские курсы, когда у тебя уже были победы в конкурсах и книги?

- Я пока ещё не забронзовела, к счастью. У меня даже есть специальная ежевечерняя молитва: «Господи, не дай мне превратиться в бронзовый пуп земли». Пока помогает. Думаю, учиться нужно до тех пор, пока не помрёшь. Всегда есть, куда расти. А кто не растёт, тот чахнет. Это были не «какие-то» курсы, а самые лучшие курсы CWS. Сначала я училась на курсе романа у Марины Степновой, и Марина ну просто перевернула мой мир. До курсов первый мой том был 10 авторских листов, причём, порой довольно пресных. А после курсов я заново перепахала половину рукописи, добавила главы, которые писала в качестве домашних заданий, ещё немного дополнила — и вышло что вышло. До большинства идей, которые были у нас в заданиях, я бы сроду не додумалась. Например, была у нас домашка «Опишите смерть изнутри», то есть, умирание глазами умирающего. Или «Встреча персонажа с автором». Из этих заданий вышел просто фантастический финал романа. Я уж молчу о том, что Марина — ну очень харизматичный человек. Можно вообще не делать никаких заданий, только стоять рядом и слушать, разинув рот.

Второй и третий курсы были по детской литературе. Их вели Ксения Молдавская и Ирина Лукьянова. Обе они ведут семинары так зажигательно и интересно, что уже во время занятия в голове возникает миллион свежих идей. У меня уже половина блокнота исписана мелким почерком — заготовками будущих историй. Все эти задумки появились во время занятий. И, если бы не курс Ирины и Ксении, не было бы никакого «Мишангела». Повесть-то родилась из выпускного рассказа. А ещё Ксения Молдавская согласилась стать редактором моего романа, и я ужасно этому рада! Потому что она — необыкновенно эрудированный человек, очень тонко чувствует любой текст и очень внимательна к мельчайшим деталям.

- У тебя четверо детей. Как тебе удается находить время, чтобы писать?

- Между делом. Достаточно часа или двух в день, чтобы написать тысячу-другую знаков. Можно это делать в автобусе или в кафе, куда зашёл выпить кофейку, или плавая перед сном в ванне. Но всё остальное время приходится «лежать в сторону текста». Это был такой мем: «Иди к своей мечте. Не можешь идти — ползи к мечте. Не можешь ползти — ложись и лежи в сторону мечты». То же самое с литературой. Гуляешь с детьми в парке — смотри вокруг и наблюдай за природой. Вдруг увидишь что-то особенное, запишешь пару предложений в блокнот, а потом получится зарисовка для пейзажа. Или бежишь с детьми в школу, а по дороге придумываешь сюжетный ход или диалог. Ждёшь детей с занятий — читай книгу по теме твоего текста. И когда, наконец, появится время писать, окажется, что всё уже продумано и придумано, только буквы строчи. Хотя нет... стиль порой приходится шлифовать долго. Я иногда по пять раз одно предложение переписываю.

- Когда же ты успеваешь поспать?

- Преимущественно ночью. Например, с полуночи и до семи утра. А летом я превращаюсь в сыча и сплю с трёх ночи и до десяти утра.

- Читаешь ли ты своим детям то, что пишешь?

-Нет, только «Мишангела» прочитала. Все остальные мои тексты — для детей постарше.

- Как твои дети реагировали на «Мишангела»? Мне показалось, он сделан в отличном от остальных твоих произведений ключе.

- Дети долго рыдали в подушку. А экспериментировать мне нравится, да. Не знаю, что я ещё придумаю. Может, похожее, а может, совсем не похожее. Про «деликатный язык» — а когда он был не деликатным? Я всегда стараюсь обойтись без мата. Но некоторых читателей смутили в «Мишангеле» слова «сортир» и «смешарики-попошарики».

- Поёшь ли ты, когда тебе плохо?

- Мне не бывает плохо. Практически никогда. Бывает страшно, иногда — грустно, но грущу я обычно недолго. Такого, чтобы я часами лежала носом в стенку, не было ещё никогда. Я не нарочно, просто мне повезло с темпераментом: я безумный сангвиник и по жизни на позитиве. Поэтому я пою вне зависимости от настроения.

 - Почему ты не стала певицей? 

- Не знаю. А вдруг ещё стану? На пенсии, например. Зато я стала певчей, пою уже двадцать лет в церковном хоре, тоже неплохо.

- Я знаю, что ты плотно занимаешься военной тематикой. Как так получилось?

- А это мне правительство Москвы не дало баян порвать. Было дело, на День Победы мы собирались с друзьями-музыкантами и шли на Красную площадь горланить песни под баян (я играю на баяне) и поздравлять ветеранов. А потом по Красной площади пошёл «Бессмертный полк», и ветеранов стало совсем мало... Но душа-то всё ещё рвёт баян! Теперь уже литературный.Я никогда ничего не раскапывала, кроме книжек и архивов. В земле роются поисковики, было бы, конечно, любопытно посмотреть на их работу, но это обычно суровые мужики, которые меня точно не ждут. Тем более, я не самый большой любитель палаток и котелков, я — типичная квартирная вошь. Обычно я прихожу тогда, когда поисковики уже всё выкопали. Например, на могилы своих персонажей. Звучит дико, конечно. Всё же они в первую очередь люди, а не персонажи.

- Правильно ли я поняла, что от твоей первой рукописи до первой книги прошло «уйма количества лет». Что помогло тебе идти вперед и дождаться?

- Первую рукопись я закончила десять лет назад. И положила её в стол. Потому что в ту пору я вообще не собиралась заниматься литературой. Чем я только ни занималась... Пожалуй, из всех моих занятий я не изменяла только одному — музыке. Музыка вечна, остальное — тлен. Года четыре назад меня переклинило, и я подумала: «А что, если рискнуть всерьез заняться литературой и попробовать поучаствовать в каком-нибудь конкурсе?». В общем, первые три попытки были неудачными, а на четвёртый раз совершенно неожиданно получилось выиграть.

- Что делать, если ты написал, как тебе кажется, стоящее произведение, а издатели его не замечают, на конкурсах твоей фамилии нет даже в лонг-листах?

- О, со мной такое бывает! А с кем не бывает? Девять раз проиграл, на десятый выиграл. Зря в творческой биографии обычно пишут только про победы, про поражения тоже полезно сообщать. Вот я, например, два года подряд не проходила даже в длинный список молодёжной премии «Лицей», а потом мне исполнилось 36 лет, и теперь я уже никогда её не получу. А «Лицей» я очень люблю. Пройти в короткий список «Книгуру» получилось только с четвёртой попытки. Премию В. Крапивина я упорно штурмую, как неприступную крепость, каждый год, но пока не повезло даже с длинным списком.

А ещё у меня есть две взрослые рукописи, которые пылятся без дела не первый год. Обламываться и проигрывать — нормальное дело. Такова жизнь. То на коне скачешь, то под конём болтаешься. Я приучила себя не шибко огорчаться после неудач и не шибко радоваться победам. Всё суета сует, прав был Экклезиаст. Иначе можно кукухой поехать. Я очень этого боюсь — превратиться однажды в монстра, который будет рвать на себе тельняшку и орать: «Сволочи проклятые! Жюри подкупили! Меня, непризнанного гения, орденами не наградили, а вот Петьку-графомана миллионами осыпали, чтоб он сдох в корчах!». Или так: «Ну что, убогие писуны, дышите где-нибудь в сторонке, здесь я сижу на троне, и вот они, мои скипетр и держава, и сорок томов в золотых переплётах, и колесница, запряжённая страусами. А вы все косноязычны и гугнивы. Вот и Мариванна мои тома хвалит, и Сан Саныч, смотрите, какую статейку написал. Требую миллиардные гонорары, иначе даже не чихну в вашу сторону! А теперь я вас жить научу...». Что-то я отступила от темы. В общем, везёт тебе или не везёт, иди вперёд и не сдавайся. Делай, что должен и будь что будет.

- Может такое быть, чтобы ты написала произведение только для того, чтобы его издали, а не потому, что хотела его написать?

- Шиш тут угадаешь, что нужно написать, чтобы гарантированно победило или издали. Я, бывает, целенаправленно пишу тексты для конкурсов. То есть, объявили конкурс — и я пишу, чтобы поучаствовать. Но пишу, что хочу, от балды. Потому что никто не знает, что надо. Есть жанры, которые не близки мне абсолютно. Например, любовный роман, фэнтези (но это не точно), детектив, хоррор, мистика, триллер, книжки-малышки для младенцев. Такое я, кажется, не напишу даже под пытками. Или напишу, но очень плохо. Поэтому ни за какие деньги или призы писать не стану. Кстати, именно из-за этого я года три ничего не отправляла на конкурс «Новая детская книга». В номинациях были совсем не близкие мне жанры. Сейчас многие хотят писать «полезные книжки»: путеводители, кулинарные и познавательные книги, говорят, издатели такое любят, но мне это не интересно совсем, и писать я такое не буду.

- Кого ты читаешь из современных авторов? Не только детских.

- Читаю-то я много кого, но люблю не всех. А люблю, например, Людмилу Улицкую, Дину Рубину; конечно, Марину Степнову, Захара Прилепина, Михаила Шишкина.

- Что тебе нравится у Шишкина?

-«Письмовник», например. У Шишкина прекраснейший стиль, очень музыкальный. И ещё Шишкин лиричен, а лирическую прозу попробуй ещё напиши, это уже почти поэзия.

- Планируется ли у тебя в этом году выход новых книг? 

- Было бы неплохо, но планирую не я, а издательства. Это уж как у них получится.

- Насколько в писательстве работает элемент везения?

- В каком смысле? Речь о конкурсах? Отчасти любой конкурс — лотерея. Одному жюри текст может понравиться, другому — категорически нет. Вкусы у всех разные, это же не экспертиза шарикоподшипников, в литературе трудно быть объективным. Поэтому работает только одно — задница. Это не я придумала, это Эрих Мария Ремарк. «Писатель — это железная задница», — сказал он и тысячу раз был прав. Нет задницы — нет и удачи. 

- Через какое время ты собираешься штурмовать «взрослые» премии — «Большую книгу» и т.п.? 

- Не знаю. С одной стороны, в каком-то интервью Георгий Урушадзе говорил — это странно, что произведений для детей пока ещё в списках «Большой книги» не было, хотя правилами-то не запрещено. Мне это тоже кажется странным, пора бы уже появиться детской книге. Кстати, премию «Ясная поляна» за детские книги давали. Но, с другой стороны, «Большая книга» — это очень и очень высокий уровень (нет, этим я не хочу сказать, что «Книгуру», например, хуже), и на эту премию претендует гораздо больше писателей (не только детских, но и взрослых), и большинство этих писателей — «литературные слоны». А я — пока моська. Однако всем известно, что даже моська сильна, когда лает на слона! На «Большую книгу» нужно отправлять текст тогда, когда ты понял, что тебе не страшно хотя бы подышать рядом с такими зубрами пера, как Дина Рубина, Гузель Яхина, Захар Прилепин, Дмитрий Быков, Виктор Пелевин, Марина Степнова или Шамиль Идиатуллин. Но, кажется, мне до самой смерти будет жутковато дышать рядом. Меж тем, «кто не рискует, тот не пьёт шампунь». Когда-нибудь рискну, наверное. Но я совершенно точно не стану отправлять ни «Машангела», ни «Литеродуру», ни «Поймать Внедорожника», ни повесть, которая сейчас в длинном списке премии Михалкова (до объявления короткого списка все рукописи должны быть анонимны, и название я сказать не могу).

- Банальный вопрос – для чего тебе все это?

- Сочинение книжек — неплохой антистресс. Всё же полезнее писать, чем, например, бухать. И вообще творчество — дело приятное. Сидишь себе (или бежишь, ладно) — и будто фильмы мысленно прокручиваешь.

- Что ты будешь делать завтра?

- Повезу детей в поликлинику. Потом будем делать уроки.

Ежегодный конкурс «Новая детская книга» проводится издательством «Росмэн» для поиска хороших текстов с целью последующего издания. Существует уже 11 сезон. Победителями в разное время становились такие известные ныне детские писатели, как Нина Дашевская, Анастасия Орлова, Лариса Романовская, Евгений Рудашевский, Юлия Симбирская, Анастасия Строкина, Наталья Щерба и др.

Номинация «Новая детская иллюстрация» присутствует почти всегда. Еще есть, две так называемые «плавающие». В этом году это «Мистика. Хоррор. Саспенс» (победитель Глеб Кащеев) и «Истории на вырост». Помимо основной тройки победителей, писатели получают награду за «выбор библиотек», «Приз открытого читательского голосования», приз читательских сайтов и — по традиции — «Выбор клуба Terra Incognita» (клуба любителей книг сообщества Росмэн).