Данила Давыдов о стихотворении Семена Амоева

Данила Давыдов о стихотворении Семена Амоева

Стихотворение Семена Амоева «Поэзис» взывает к внимательному прочтению и анализу. Само заглавие указывает на метатекстуальный характер стихотворения и его программные задачи. Само понятие ποίησις, «созидание», «делание» редуцируется до значения «(художественное) творчество», к тому же ограниченное областью словесных искусств (и то не всех, а лишь тех, которые оказываются предметом «поэтики», а не «риторики») отнюдь не сразу. В некоторых понятиях первоначальный смысл «поэзиса» сохраняется до сих пор: возьмем, к примеру, аутопоэзис (в понимании Матураны Варелы), означающий самосотворение, самовоспроизводство как некий эволюционный механизм. То, что стихотворение названо именно так, а не скажем «Поэтика» (ποιητική) или «Искусство поэзии» («Ars Poetica») мешает однозначно воспринять текст Амоева как эстетический манифест, хотя отсылка к такому смыслу неизбежно будет присутствовать. Автор, кажется, скорее предлагает взглянуть на механику творения / творчества в его / их более первичных обстоятельствах.

Этот первоначальный взгляд уточняет и корректирует последнее четверостишие, являющееся в полной мере автометаописательным: «Тридцать строк от земли до вершины / Невесомых и солнцем сквозящих / Ядовитых и злобой щемящих / Лишь портрет молодого мужчины». Строк в тексте в самом деле тридцать, и это тождество настойчиво намекает нам на то, что и последняя строка содержит единственно верное толкование текста, его разгадку (а само стихотворение становится в таком случае своего рода шарадой). Таким образом «поэзис» предстает и в самом деле аутопоэзисом, описанием процесса создания «портрета молодого мужчины» (очевидно, эксплицированного автора). При этом как и полагается в подобных случаях, процесс (ауто)поэзиса и его продукт оказываются нераздельными, переходящими один в другой без всяких границ.

Между тем, в подобной разгадке содержится игровое (в самом серьезном понимании понятия «игра») сужение трактовки. Текст, как он развивается, предлагает не только (и даже не столько) набор энигматических уловок, подводящих нас к обнаружению в финале «портрета», но и описание как раз более общих принципов творческого акта. Начало стихотворения вроде бы следует ахматовской логике «низкого как повода для возвышенного высказывания» («Когда б вы знали, из какого сора…»): «Фотоплёнку развесил в прихожей / Отварил себе курицу с кожей / В одиночестве ужин вкуснее». Однако сразу же возникает поправка к этому сценарию, скорее реабилитирующие символистские двоемирные модели бытия, в которых условное «профанное» не порождает столь же условное «сакральное», но сосуществует с ним в некой одновременности, где работают не столько причинно-следственные связи, сколько метонимическое соположение бытийных уровней, требующих для смены восприятия лишь переключения некоего семантического регистра. Амоев при этом пытается поместить взгляд лирического субъекта в миг переключения этих регистров, поэтому предметы и явления оказываются в своего рода мерцающей двуфазовости: «Добрый вечер любимой клеёнке / Философии выпитой водки / И отцовской любви Прометея / Электрический свет внутривенно / Духовые ночного оркестра / Верховодят от ларго до престо / Пастораль коммунального плена / Непросохшей любви эйфория / Предрассветной луны апраксия / В простынях обнажённое тело / Растворилось огнëм зажигалки / Переливом чешуек русалки / Чтобы утро лопатами пело / Чтобы ломтик морозного неба / Голосил своим сказочным басом / Пока мëд не окислится газом». Этот мерцающий мир воспринимается как продукт нездорового / измененного / трансгрессирующего сознания, и именно оно становится теперь центром внимания субъекта говорения: «Расплескав метафизику бреда / Декабрём раздербанило разум / Разухабистой ночи оргазм / Затаился рубцом на затылке / Состригают мой скальп санитары», – которое, в свою очередь, порождает поэтическую функцию: «Поэтической мысли фракталы / Как придуманный мир из бутылки» – эксплицируя сначала ее (как механизм поэзиса), а затем и являя эксплицитного автора, и само произведение (в процитированном финальном четверостишии).

Вся эта поэтическая конструкция не может не заинтересовать. Мы говорили о символистской механике, но можно было бы вспомнить и некоторые барочные принципы, явно имеющие отношение к данному тексту. Можно было бы придраться к двум-трем строчками, которые, возможно, несколько стилистически небезупречны, но мы этого делать не будем. Скорее мы зададимся вопросом, который возникает неизбежно: что перед нами – одиночный опыт или часть корпуса текстов, устроенных сопоставимо непростым способом? Первый ли это авторский опыт в таком духе или результат некой длительной работы? Сам текст никаких ответов не дает, но это не отменяет того, что нам он показался вполне ярким и нетривиальным, хотя и будто бы попавшем в текущую поэтическую ситуацию из некой параллельной поэтической вселенной, где главным модернистским классиком оказался бы Поплавский, а не Мандельштам.

Семен Амоев, родился в 97-ом году на юго-западе Москвы в семье кинопродюсера (мать) и психиатра-нарколога (отец). Не окончив 7-го класса, волею судеб переместился в католическую школу под Дублином, в которой аскетично провёл 5 лет, изучая Библию, Джойса и другие культурные и общеобразовательные радости. После периода экзистенциальных поражений и скитаний по миру, поддался зову родины и вернулся в отчий дом. С ранних лет пробовал себя в различных художественных ипостасях, преимущественно в области изобразительного искусства. К 21-ому году перешёл к осознанному поэтическому опыту. В тот период жизни стихотворчество пленило разум своей многомерностью и бессмертной красотой. Упорядочение мыслей, художественных образов и личного опыта посредством словесной гармонии стало основной задачей как художника. При создании стихотворений ориентируется на то, чтобы стихи представляли герметичный игровой паноптикум, в котором пласты (художественные, смысловые, личного опыта) взаимодополняют и взаимораскрывают друг друга, расстилая перед читателем событийно-смысловое полотно. На сегодняшний день – выпускник медицинского университета, периодически подрабатывает медбратом и пишет стихи. Нигде раньше, кроме социальных сетей, не публиковался.

Стихотворение Семена Амоева:

Поэзис

Фотоплёнку развесил в прихожей
Отварил себе курицу с кожей
В одиночестве ужин вкуснее
Добрый вечер любимой клеëнке
Философии выпитой водки
И отцовской любви Прометея
Электрический свет внутривенно
Духовые ночного оркестра
Верховодят от ларго до престо
Пастораль коммунального плена
Непросохшей любви эйфория
Предрассветной луны апраксия
В простынях обнажённое тело
Растворилось огнëм зажигалки
Переливом чешуек русалки
Чтобы утро лопатами пело
Чтобы ломтик морозного неба
Голосил своим сказочным басом
Пока мëд не окислится газом
Расплескав метафизику бреда
Декабрём раздербанило разум
Разухабистой ночи оргазм
Затаился рубцом на затылке
Состригают мой скальп санитары
Поэтической мысли фракталы
Как придуманный мир из бутылки
Тридцать строк от земли до вершины
Невесомых и солнцем сквозящих
Ядовитых и злобой щемящих
Лишь портрет молодого мужчины