Дальнее странствие Николая Гумилева

Дальнее странствие Николая Гумилева

Николай Гумилев известен как автор тихого и нежного стихотворения «Жираф» (Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд...). И он же подарил миру сумасшедший вихрь «Заблудившего трамвая», о расшифровке которого до сих пор ведутся горячие споры.

Сергей Маковский, основатель журнала «Аполлон», с которым сотрудничал поэт, в книге «На Парнасе Серебряного века» писал:

«Настоящий Гумилев — вовсе не конквистадор, дерзкий завоеватель Божьего мира, певец земной красоты, т. е. не тот, кому поверило большинство читателей, особенно после того, как он был убит большевиками. Этим героическим его образом и до «Октября» заслонялся Гумилев-лирик, мечтатель по сущности своей романтически-скорбный (несмотря на словесные бубны и кимвалы), всю жизнь не принимавший жизнь такой, какая она есть, убегавший от нее в прошлое, в великолепие дальних веков, в пустынную Африку, в волшебство рыцарских времен и в мечты о Востоке «Тысячи и одной ночи»».

Дальнее странствие не только по географическим просторам, но и по безбрежному морю времени, Гумилев подарил читателю, открыв дверь в чудесный мир, чтобы его тепло холодными ночами согревало того, кто вспомнит строки поэта.

Гумилев писал не только поэзию (особо выделим его последние сборники «Шатер» и «Огненный столп»), но и драмы, и прозу, и критику, и даже уцелело немного из его Африканских дневников.

Остановимся на поэмах «Гондла» и «Отравленная туника».

В январе 1917 года драматическая поэма «Гондла» была опубликована в «Русской мысли». В то время в стране назревали великие перемены.

Лариса Рейснер, тогда бывшая в романтических отношениях с Гумилевым, отзывалась о литературной ситуации в начале 1917 года так: «эпос и драма – «большое искусство» - оставались в стороне, а вся тяжесть нового миросозерцания, целый ряд тем исторических и философских – оказались втиснутыми в хрупкие сонеты, рондо и канцоны. Перегруженный содержанием и ограниченный в объеме, стих утратил свою нечаянную легкость и, чтобы не лишиться ясности и простоты, заменил художественную последовательность схемой и логикой рациональной».

Лирическая драма «Гондла» была одним из шагов на пути преодоления этого разрыва, попыткой нащупать гармонию между лирикой и эпосом. «Гондлу» ставили на сцене. Но критикам казалось, что это произведение не для сцены. Лирическая драма – это не пьеса жеста, это пьеса слова. Вот один из отзывов: «актерам нечего играть, поза может быть одна: поза произнесения». Впрочем, сам Гумилев был восхищен постановкой «Театральной мастерской» из Ростова-на-Дону. На сцене стихи оживали. Бойко, громогласно, будто бы волны, звучали выступления героев. Музыка слов была похожа на шум моря, а ведь море совсем рядом, может, его даже видно из окон замка Старого Конунга.

Гондла – ирландский королевич на воспитании у исландского Конунга. Вскоре Гондла женится на прекрасной Лере, знатной исландской девушке, и таким образом два народа будут соединены. Но Гондла некрасив, горбат, к тому же христианин. Знатным ярлам он не нравится, и они плетут против него заговор, да еще есть страшная тайна о происхождении Гондлы. Начинается драма как история о любви и короне. Перед читателем/зрителем разворачивается борьба королевича-лебедя и исландцев-волков, жаждущих его разорвать. И только волшебная лютня защищает Гондлу от волков, впрочем, даже сила музыки не может усмирить волков, сделать их кроткими, пробудить в них свет, она лишь не дает им растерзать Гондлу.

В сюжет о назначении поэта и силе искусства Гумилев вплетает христианские мотивы. Гондла бросает лютню и оказывается под защитой Христа, защитой, что сильнее колдовства, и кровью своей крестит дикарей. Но это история не столько о крещении и принятии христианства, сколько о борьбе света и тьмы, о борьбе страстей и смирения. Это вечная тема была актуальна для той грозной поры, когда писалась драма. Волки символизируют страсти человеческие, внутреннюю тьму, распад и хаос. И свет побеждает, своей жертвой Гондла рассеивает мрак в душах волков. В этой драме есть и несправедливый суд, и колдовство, и волшебство, предательство возлюбленной и искупление любовью. В небольшую по объему вещь Гумилев включает широкую палитру чувств.

Главное драматическое произведение Гумилева – «Отравленная туника», написанная в течение 1917-1918 гг. Работа так и не вышла в печати, хотя автор читал ее на вечерах, осталось несколько списков. Впервые «Отравленная туника» была опубликована Г.П. Струве в книге «Неизданный Гумилев» (Нью-Йорк, 1952). У нас драма впервые появилась в журналах «Современная драматургия» (1986) и «Театр» (1986).

«Это не только одно из лучших поэтических достижений Гумилева; нет сомнения, что «Отравленная туника» принадлежит к самым лучшим созданиям в истории русского театра вообще», — писал В. Сечкарев.

Как и при написании «Гондлы» Гумилев изучал исторические и литературные источники, чтобы погрузиться в атмосферу эпохи и, главное, наполнить текст колоритными деталями, которые помогут читателю проникнуться духом того времени.

Скорее всего, Гумилев был вдохновлен авантюрной историей бродячего принца-поэта, которую прочел в книге «Арабская литература» Клемана Юара. Но Гумилев создал отнюдь не точное историческое повествование, а лишь воспламененный историей художественный вымысел. От многих исторических фактов Гумилев отступился. Так, он выдумал Зою, дочь императора Юстиниана, и царя Трапезондского, и заговор против него, изменил характер императрицы Феодоры.

«Отравленная туника» - это драма о страсти, любви, предательстве. Что может быть сильнее безумства страсти, захватившей поэта? Что может быть печальнее страсти, вдруг уступившей место честолюбию? Равнодушен к влюбленной в него Зое становится Имр, когда он, наконец, получает войско. А ведь это он соблазнил красивыми речами несчастную девушку.

Но и сам Имр пал жертвой чужой злобы и ревности к молодости и красоте. Гумилевская Феодора ради мести не поступается ничем, обманывает и завлекает. Ненависть слепа так же, как и любовь.

Зоя - юная душа, которая жаждет любви, по неопытности своей готова влюбиться в первого, кто заговорит с ней о любви. Это не ветреность и не распутство. Это трепетное сердце, открытое миру и любви и не знающее о зле и соблазнах: «Молчи, молчи, я о словах таких / Мечтала слишком долго и напрасно. / Зачем приходишь ты смущать меня / Своей печалью, красотой и страстью?» И именно это невинное сердце подвергается искушению.

Несколько интриг движут сюжет. Это и борьба Имра и Трапезондского царя за сердце Зои. Это и желание Юстиниана присоединить к Византии Трапезондское царство, и ради этого он готов и на обман, и на убийство. Феодора ненавидит Зою и жаждет растоптать ее. Имр просит войска для мести, которые ему не дают.

В драме зло торжествует. Но кто злодей? По мере чтения пьесы мнение на этот счет может меняться, но финал сомнений не оставит и ярко высветит, кто невинная жертва, а кто – страшный кукловод. Только один персонаж и будет торжествовать, сбросив маску и обнажив свою уродливую душу.

В отличие от пьесы «Гондлы», где на холодном ветреном берегу свет побеждает тьму, в грустной и трагической драме «Отравленная туника» красота, любовь и чистота оказываются бессильны перед мраком, холодным расчетом и бессовестным коварством. И все же эту пьесу невозможно читать без надежды, без упоения легким и красивым слогом, без счастья окунуться в восточную сказку.

Творчество Гумилева позволяет вновь познать хрупкость любви, вспомнить, что красота и любовь легко могут быть сметены жестокостью. Мы часто говорим о вечных ценностях. Но действительно ли мы помним о том, как легко они могут разбиться? Как легко растоптать любовь? Как трудно уберечь ее от соблазнов и злых речей?

Поэзия Гумилева с ее волшебными и сказочными мотивами, с трепетной и воинствующей музой напоминает нам о том, как прекрасен мир, как нежна душа, как беззащитна любовь, и что только от человека зависит уберечь ее или потерять.

И вот душа поэта зовет нас в дальнее странствие, в тот чудесный мир прекрасного, где хоть ненадолго мы забудемся и скроемся от быта и горестей. Послушай: далеко, далеко, на озере Чад Изысканный бродит жираф... И пусть жизнь поэта трагически оборвалась, но на страницах книг и в воображении читателя жизнь его души продолжается.

Обложка: О. Л. Делла-Вос-Кардовская.