.png)
Виталий Гавриков – профессор филологии Брянского филиала РАНХиГС, автор около 200 научных публикаций (из них – 10 монографий), книжный видеоблогер, писатель. Помимо современной прозы занимается песенной поэзией (творчеством Владимира Высоцкого, Александра Башлачева и др.), акмеистами (особенно поэзией Осипа Мандельштама), эмигрантами первой волны. Живет в Брянске.
Виталий, вы – видеоблогер, рассказывающий о современной русской прозе на просторах Интернета. Как вы относитесь к тому, что литература всё больше уходит в «сеть»?
Отношусь, конечно, положительно. Как говорил Александр Башлачев, «каждому времени – свои ордена», то есть свои форматы. И количество читающих книги с электронных носителей постоянно растет. Кстати, современный художественный текст может находиться в четырех форматах: аудиозапись, видеозапись, цифровой контент и традиционный бумажный формат. Исходя из этого, мы и видим смещение художественного текста в сторону медийности, акционности, серийности. Книги все меньше читают, современный человек все больше времени проводит в Интернете. Очень распространенным становится формат аудиотекста, аудиокниги в силу ее доступности. Смещения от чтения с листа к аудиоформату очевидно. Некоторые авторы уже отказываются издавать свои книги в печатном формате и предпочитают представлять их в виде аудиокниг. Эта тенденция, наверное, будет только нарастать.
Появляются цифровые компьютерные «читалки» – специальные гаджеты, расширяется количество технических средств для чтения с экрана, то есть литература все больше становится цифровой. Сегодня любой человек может разместить свое художественное или квазихудожественное творение для всеобщего обозрения в Интернете. В этом есть и минусы. Например, некоторые графоманы очень энергичны в продвижении своих «опусов». Нередко получается, что талантливые авторы пишут «в стол», а напористые бездарности, как говорится, «попавшие в струю», во многом формируют читательскую повестку. Увы, издатель сегодня не выполняет функцию художественного арбитра, главное для него – заработок.
Тем не менее, именно ведущие издательства сегодня издают наиболее крепких современных писателей…
Да, но только тех, кто более-менее известен. Издательства вынуждены выживать в непростых условиях, поэтому их стремление заработать – понятно. Но мне бы хотелось, чтобы они формировали вкус, подтягивали читателя в его художественных пристрастиях, а не шли у него на поводу. Сегодня ведь как происходит: если условный Иван Иванов, который пишет плохо, смог найти своего читателя, значит, его будут издавать. Речь во многих случаях идет либо о какой-то случайности, когда графоман попал в сиюминутный читательский запрос, либо о ситуации, когда он смог организовать хорошую рекламную кампанию для продвижения своего продукта. Чтобы никого не обижать, я не буду называть конкретные имена и конкретных издателей, но я заметил в последнее время интересную закономерность, которая меня сильно злит. А закономерность такая: у издательства есть проверенный костяк авторов, который и обеспечивает ему приличный «фасад». Но наряду с ним, с этим «фасадом», продвигается в массы, на мой вкус, и совершенный китч. То есть слабых писателей кто-то настойчиво пиарит, перемешивая с действительно значимыми авторами. И мне не понятно, почему возникает этот «винегрет».
К чему это приводит? К тому, что, когда мы приходим в книжный магазин – а там есть стол актуальных новинок – то мы встречаем хорошую беллетристику, может быть, даже вещи, которые через 50 лет станут классикой, а рядом с ними лежат творения с художественной точки зрения абсолютно беспомощные, это даже не граф Хвостов. Известность порой подменяет собой качество текста, вот что мне не нравится. То же касается и так называемой сетературы: чтобы получить комментарии, лайки, просмотры, а в результате – доход, некоторые авторы идут на разнообразные ухищрения, разжигают скандалы, лишь бы привлечь внимание к себе.
Но ведь Интернет дает возможность заявить о себе и тем авторам, которые завтра, возможно, станут классиками? Да и вообще талантливым писателям позволяет найти своего читателя. Литературный Рунет достаточно сегментирован, он позволяет каждому найти свою нишу, свою площадку.
Да, это так. Но приведу несколько цифр, которые меня в свое время поразили. На порталах Проза.ру, Стихи.ру размещены десятки миллионов произведений, количество авторов доходит до нескольких миллионов среди зарегистрированных пользователей. А есть ведь и множество других площадок… В этом огромном море текстов качественные произведения безвозвратно утонут. Нужны «арбитры», которые бы отделяли зерна от плевел. А вот с ними, мне кажется, сейчас проблема.
Но ведь есть такие «арбитры», как толстые журналы?
Да, у них очень богатые традиции, многие издания и сегодня удерживают планку. Но, увы, толстые журналы уже не выполняют ту функцию, которую они выполняли ещё 30 лет назад. К сожалению, тех, кто сегодня читает эти издания, крайне мало. А некоторые из долгожителей, например, журнал «Октябрь», вообще перестали существовать. Очень показательны в этом плане опять же маркетинговые дела. Я читаю современные книги десятками, а в руки мне попадают сотни фолиантов – когда я выбираю в книжном, что бы купить. Так вот я не помню, чтобы на обложке писали «Лауреат премии журнала «Знамя» или «…журнала «Юность», допустим. Зато я встречал ссылки на то, что роман попал даже не в шорт-лист, а в лонг-лист какой-то из крупнейших наших премий. Например, премии «Большая книга».
То есть вы скептически смотрите на будущность толстых журналов?
Скорее, да. Однако они могут и приспособиться к ситуации, если только сумеют переформатироваться. Изменение концепции толстого журнала интересно проследить в связи с развитием журнала «Вопросы литературы». Сегодня это не просто издание, а некая медийная площадка. Редакция проводит различные семинары, конкурсы, встречи, постоянные микроконференции. Общение происходит также в формате офлайн. Мне кажется, за этим будущее: в центре стоит толстый журнал, а вокруг него создается разветвленная инфраструктура, в том числе и финансовая, которая поддерживает существование всего проекта. И вообще хотелось бы повысить значимость премий, которые организуют толстые журналы.
А как вы вообще смотрите на современный премиальный процесс?
Двояко – если так можно выразиться. Я, конечно, не истина в последней инстанции, но, по моим впечатлениям, каждый второй премиальный роман – это промах. Слабый текст, который выбрали по какой-то неведомой мне подпольной конъюнктуре. А не по качеству. Зато оставшиеся пятьдесят процентов – это, действительно, очень качественная беллетристика. Иногда даже очевидные заявки на то, чтобы в будущем войти в пантеон классиков. Впрочем, это только время покажет. Тут важно вот что: роман, «засветившийся» в премиальной повестке, покупают куда охотнее. В первую очередь я говорю о премиях «Большая книга», «Ясная поляна», «Русский букер», «Национальный бестселлер» и «НОС». Увы, только первые две продолжают свое существование. Книжные премии – это сегодня, пожалуй, главный знак качества, главное мерило успеха. Нравится нам это или нет, но это так. Премиям приходится доверять, потому что – а какая альтернатива?
Есть, конечно, академический взгляд на современную литературу. Это ученые, которые изучают то или иное произведение современности, но пока не знаю, насколько этот академический взгляд будет востребован широким читателем. Сейчас, мне кажется, он не востребован. И литература идет за читателем, ориентируется на популярные форматы и жанры. То есть становится все более развлекательной, происходит смешение стилей, жанров, направлений. Поднимают голову «жанры», считающиеся низкими: детектив, фантастика, фэнтези.
А что вы скажете насчет современной критики? Кого из критиков можете назвать?
С критиками у меня всё довольно сложно. Не нашел я еще такого, кто бы полностью удовлетворил моим, наверное, странным вкусам. Впрочем, с удовольствием читал Александра Кузьменкова, ныне покойного. Он не всегда был справедлив, часто перегибал, но в хлесткости, интеллекте и остроумии ему не откажешь. Обращал я на него внимание еще и потому, что – извините за тавтологию – «критической критики» у нас сегодня очень мало. Вспоминается мне по этому поводу один случай. Есть некая книга, которая мне показалась худшей среди всех премиальных текстов, которые я прочел в современной русской прозе. Абсолютно беспомощная и по стилю, и по героям, и по сюжету. И вот одна известная девушка-критик получила заказ на эту книгу. Явно не бесплатный заказ. И я чувствую, что мнение у нее такое же, как и у меня. Что книга ей вдрызг не понравилась. Но заказ есть заказ. И уж как она, бедная, изворачивалась… Словом, мне кажется, что беда современного критического цеха – так называемая «рекомендательная критика». То есть если пишут, то только хвалят. Это позиция официанта в ресторане: «Чего изволите?».
Есть и еще одна проблема. Критика сегодня, конечно, не безмолвствует, но голос ее почти не доходит до массового читателя. Да и критик умирает в том понимании, в котором мы знали его еще 2-3 десятилетия назад. Критика во многом заменяет книжный блогер. Ну, что же это за тип? Это человек, который может интересно рассказать о книгах. Но интересно – не значит качественно, содержательно. Среди книжных блогеров есть напористые харизматичные люди, в общем, довольно творческие и артистичные. Однако качество их продукта, качество текстового анализа часто очень низкое. Злит меня также в блогосфере попытка сделать дешевую сенсацию в стиле «Пушкин на самом деле был женщиной», или «Сталин – внебрачный сын Льва Толстого». Я, конечно, утрирую, но именно так многие и работают. Назойливые попытки что-то развенчать, сказать – в кавычках – «всю правду», выгрузить грязное белье… – и такой «желтушный блогинг», сожалению, сегодня нередко приводит к росту просмотров и подписчиков. Кстати, с блогерами активно работают издательства, через них продвигают книги, с ними сотрудничают и авторы, которые оплачивают эту рекламную «критику» (по принципу «Я тебе плачу – ты меня хвали»). Причем, у некоторых блогеров могут быть десятки и даже сотни тысяч подписчиков. Для сравнения тираж журнала «Новый мир» – две тысячи экземпляров…
Есть и иной кластер литературных экспертов, уж простите за резкость, но я бы назвал их недоучки или всезнайки. Это люди, отшлифованные академическим образованием, но не всегда понимающие то, о чем они говорят. Опять же не буду называть имен. Но иногда вижу, что человек, в чем-то действительно глубоко разбирающийся, начинает лезть в чужую «епархию». Туда, где он мало что смыслит. Просто потому, что надо попиариться. А как раз я в этой «епархии» хорошо разбираюсь и вижу, насколько это всё беспомощно. Так вот какие же познания сформируются у неискушенного зрителя, который просмотрит этот сюжет по телевидению или в Интернете, или подкаст послушает? Словом, мне кажется, что еще одна большая проблема сегодня: непрофессионализм в сферах, так или иначе связанных с литературной критикой, литературоведением. Я имею в виду именно медийное отражение этих сфер. И вот однажды я решил сделать всё так, как мне самому кажется правильным. Как минимум – говорить о том, что я хорошо знаю. Поэтому в прошлом году я и завел видеоблог.
А что это за блог? Чему он посвящен? Расскажите подробнее.
Он называется «Профессор скажет». Пока я веду его на Ютубе, плюс дублирую некоторые видео на свою страницу ВКонтакте. Сейчас я поставил перед собой задачу – рассказать об основных современных авторах, пишущих, условно говоря, «высокую прозу». А также дать шанс некоторым малоизвестным писателям, в основном молодым. То есть дебютанты меня тоже интересуют. Работаю я в формате читательского видеодневника. Прочел книгу – рассказал свои впечатления. Без нарочитого академизма. На данный момент моими героями стали примерно 60 современных авторов. Это, конечно, далеко не всё, что я прочел. Поэтому я недавно запустил серию тематических подборок, например, «Семь наиболее понравившихся мне романов «в стиле» магический реализм» или «12 лучших смешных книг современной русской прозы». Но, конечно, касаюсь я и классической литературы, а также планирую погрузиться в золотой фонд научной фантастики, которую тоже очень люблю. У видеоблога есть одно большое преимущество: вокруг него собираются люди, которым интересна эта тема. Я, например, многое узнаю от своих зрителей, у нас завязываются интересные дискуссии. По сути дела, это такой чат для обмена мнениями. Сейчас, кстати, планирую встретиться с подписчиками вживую, видимо, в Москве это сделаю.
Каким вы видите современного читателя?
Считается, что сейчас пришло поколение с клиповым мышлением. Якобы они не могут грызть твердую интеллектуальную пищу, читать большие тексты. Увы, отчасти это справедливо. Но я все-таки смотрю в будущее с оптимизмом: во всех поколениях есть люди умные и пытливые. Думаю, прослойка читающих хоть и будет несколько уменьшаться, но сохранится в ближайшей перспективе. Да, читатель неизбежно будет трансформироваться, как и сама книга. Собственно, мы это уже видим: сегодня 100–120 страниц текста считается полноценным романом. Отмирает понятие «жанра», если под жанрами не понимать «фэнтези», «детективы», «попаданцев»… Но это скорее тематические маркировки, чем жанры в их традиционном значении. Словом, изменения идут, надеюсь, что это будут изменения к лучшему. Самое важное – это сформировать моду на чтение и вообще на интеллект. Один мой коллега-филолог взял своим девизом слова Джонни Роттена: «Никогда не слушай тех, кто говорит, что быть умным не круто».
Мы в основном говорили о прозе. А что происходит в современной поэзии?
Вы знаете, я уже давно стараюсь найти современного поэта, который бы перевернул меня. Как говорится, перепахал изнутри. Так было со мной в юности, когда я погружался в миры Маяковского, Мандельштама, Пастернака, Бродского и других классиков, в чьих творениях и сегодня чувствуется ошеломляющая новизна. И вот где-то года с 2010-го я начал терзать своих знакомых филологов: мол, укажите мне какого-нибудь крупного современного поэта. Я приставал с этим вопросом к самым маститым ученым, с которыми соприкасался на научных конференциях. Например, году примерно в 2012-м один из самых авторитетных наших филологов, Борис Федорович Егоров, он, кстати, друг Лотмана, так вот он ответил мне: нет ныне крупных поэтов. Кстати, этот ответ встречался мне довольно часто. Но примерно каждый второй мой респондент называл кого-нибудь. И, что интересно, всегда это были разные имена. Причем чаще всего имена мне неизвестные. Я с радостью набрасывался на стихи этого кандидата в классики и… сильно разочаровывался. Видимо, поэзия некоторых современных версификаторов входит в резонанс с пристрастиями того или иного филолога. На этом и основывается эта симпатия.
Ощущение вторичности преследует меня, когда я читаю стихи в сетевых изданиях и в толстых журналах. Некоторые люди, кстати, делают очень неплохие тексты, вроде бы всё умеют, но нет чувства новизны, нет прорыва. Ну опять же – это на мой вкус. Кстати, у меня есть два знакомых профессора, которые, наоборот, считают, что сегодня наша литература в плане поэзии переживает даже не золотой, а платиновый век. Оба, не сговариваясь, назвали мне цифру в сто современных поэтов уровня Пушкина, Лермонтова, Маяковского. Время рассудит, кто из нас прав.
А есть ли современные авторы, которые бы вас покорили?
Среди пишущих «бумажные» стихи, пожалуй, что и нет. Но это только среди пишущих. И здесь я позволю себе небольшое отступление. Существует два понятия – художественная литература и художественная словесность. Второе понятие поглощает первое, потому что литература в узком ее понимании – это жизнь человеческого сознания в формах художественного письма. Это определение литературоведа Валерия Игоревича Тюпы. Художественная словесность не является только письменным текстом, все большее значение приобретает звук – акустическая манифестация художественного произведения. Сегодня нередко акцент смещается от традиционного бумажного носителя к альтернативным видам представления и литературного текста, и текста художественной словесности.
В первую очередь, это касается серийной словесности, в которую я включаю песенную поэзию, эстрадную поэзию, видеопоэзию. Серийность подразумевает множественную, как правило сценическую, воспроизводимость произведения, а также смещение к синтезу слова со звуком и картинкой.
Серийность ведет к большим сдвигам в нашем представлении о художественном тексте. Скажу лишь об одном сдвиге, который можно назвать «омонимией текстов», когда текст по отношению к самому же себе становится омонимом. Это, например, происходит в песенной поэзии, когда песня в целом звучит одинаково, однако за счет контекста, за счет изменения творческих установок автора кардинально меняет свой смысл. Это случается, кстати, не только в песенной поэзии с ее обязательной циклизованностью, где почти каждое исполнение вписано в цикл – концертный, альбомный. Это происходит и в современном театре. Например, у Евгения Гришковца с его моноспектаклями. Его известная постановка (спектакль «Как я съел собаку») недавно была коренным образом переработана. И он в интервью говорит, что нарвался на критику со стороны людей, которые привыкли к старому, «каноническому тексту». Переделку они не приняли. Но автор настаивает: меняется контекст – надо менять и текст. То есть в современном искусстве порой нет канонического варианта – есть лишь приспособление произведения к сиюминутной ситуации, к другим произведениям цикла, к новым творческим установкам... То есть традиционное понимание произведения очень сильно изменяется за счет появления медийных форматов существования словесного текста.
А всё это я вел к тому, что есть и у меня любимый современный поэт, но он – не «бумажный». Он мне кажется колоссально одаренным. Это поющий поэт – Михаил Щербаков. Вот он, мне кажется, двигает нашу поэзию куда-то вперед. Я уже вижу его в классиках, хотя такие прогнозы – дело неблагодарное.
А среди тех, кто пишет прозу, кого бы вы выделили?
Мне кажется, что у нас есть ряд авторов, которых мало кто знает и которые ничем не уступают самым признанным и премиальным писателям современности. Среди таких потаенных имен я бы назвал в первую очередь Дмитрия Бакина, Александра Григоренко, Андрея Иванова, Михаила Тарковского. Есть и интересные дебютанты, например, Даниил Маслеников с его романом «Пока я не повзрослею». То есть молодые писатели у нас появляются, думаю, русскую литературу хоронить рано.
А если взять третий род литературы – драму?
К своему стыду, признаюсь, что современную драматургию читаю очень редко. И поэтому не могу выступить здесь экспертом. Скажу лишь, что в свое время меня покорила пьеса Льва Наумова «Однажды в Маньчжурии» – произведение психологическое и философское, которое держит тебя на протяжении всего действия.
Автор статьи: Pechorin.net.
