Шествие по Заливу трепанга. Заметки участника литературного фестиваля «ЛиТР»

Шествие по Заливу трепанга

Заметки участника литературного фестиваля «ЛиТР»

С 23 по 25 сентября во Владивостоке и близлежащих городах прошёл фестиваль «Литература Тихоокеанской России» («ЛиТР»).

Вы только представьте себе: в одном месте собрались Герман Садулаев и Роман Сенчин, Вадим Левенталь и Андрей Рудалёв, Денис Горелов и Даниэль Орлов, Роман Богословский и Александр Пелевин, Алексей Варламов и Игорь Молотов, издатели Анастасия Смирнова («Городец»), Роман Косыгин («Молодая гвардия») и Андрей Турко («Альпина») и другие.

Когда летишь восемь часов, опасаясь любой турбулентности и прикидывая, где именно географически, в каких конкретно местах никогда не найдут твои останки в случае крушения самолёта, то понимаешь со всей отчётливостью, насколько велик, упрям и первозданно дик наш народ. Хватило же упорства дойти до таких... краёв! И не просто дойти, доплыть, долететь, но и освоить — когда в благородном порыве, когда силами подневольных людей. Чтобы необитаемая земля стала русской почвой, необходимы кровь и дух, поэтому тут все средства хороши.

Мы много спорим о национальной идее. А на самом деле всё просто: русский мир должен расширять свои границы, какие именно, физические или метафизические, не так уж важно, — ведь рано или поздно одно «агрегатное состояние» переходит в другое.

Прилетев в Кневичи (международный аэропорт во Владивостоке), нужно проехать ещё порядка сорока километров по пробкам до самого города. На каждую семью там приходится минимум по две машины, поэтому заторы на дорогах — дело привычное и куда более грандиозное, нежели в Москве.

В самом Владивостоке пешком пройтись тоже затруднительно. Сопки, бесконечные сопки и ещё раз сопки не дают свободно дышать: только спустишься в одну улочку, как необходимо подниматься в другую. Если появляется возможность срезать — пройтись внутренними двориками с деревянной застройкой, маньчжурским орехом, спрятавшимися киосками печати и продуктовыми палатками, то и в этом случае возникают труднопреодолимые сопки. По городу можно вольготно передвигаться на личном транспорте, но только ночью. Машина подпрыгивает на перепадах и весело несётся с горки. И если за рулём не ты, то можно опрокинуть пару рюмок китайской водки байцзю и наслаждаться дальневосточной экзотикой.

А экзотика довольно простая и очаровательная. Помимо шикарных видов на город (сопки способствуют) то здесь, то там встречаются заведения, мемориальные таблички и памятники белому движению. Естественно, наряду с монументами красноармейцам. Но, так как десоветизация у нас по-прежнему идёт (пусть не в «промышленных» масштабах — но всё же), Владивосток в первую очередь примеряет на себя белые одежды. Об идеологии говорить не приходится, ибо какая сегодня возможна идеология? А вот о декоративной составляющей и особой экзотике — вполне. Поэтому и кафе «Не рыдай», работающее как будто с 1923 года, в котором можно прикупить вина с «белыми» этикетками, и Александр Солженицын, выходящий из моря на русский берег, и места, связанные с белочехами, и многое другое.

Другая сторона — азиатский колорит, который очень аккуратно пытается войти в европейское пространство. Само название города на китайском языке звучит как «Хайшеньвэй», то есть «залив трепанга». Трепанг — это морской огурец, очень и очень вкусный, если готовить его под соусами и если вы не боитесь класть в рот червеобразное нечто.

Из-за близости Китая, двух Корей и Японии нередко встречаются иероглифические надписи. На рынках спрятались чифаньки — китайские забегаловки со смешными ценами. Мы с коллегами чуть ли не в первый день забились в одну такую, наелись морепродуктов, напились, надышались неповторимой дальневосточной ночью — и всё удовольствие вышло в какие-то пять тысяч на десять человек. Мыслимо ли такое в европейской части России?

И природа — конечно, природа: создаётся ощущение, что каждое деревце, каждая пташка, каждый представитель фауны и флоры будет раза в полтора больше своего европейского аналога. По крайней мере, пространства Дальнего Востока именно такие.

В остальном Владивосток — очень европейский город и, что очень важно, не страдающий провинциализмом. Кавказская кухня, бары с крафтовым пивом, европейские пабы, местные заведения с морепродуктами. Большой порт — торговый и военный. Каждый день в 12 часов дня тут стреляют из гаубицы. В спальных районах слышишь отдалённое эхо и в непогоду воспринимаешь его как надвигающийся гром, а в центре города чувствуешь сначала волнение после выстрела, а после — приятную дрожь от осознания величия замысла русского человека.

На самом фестивале «ЛиТР» удалось провести совместный творческий вечер с Андреем Рудалёвым в Большом Камне, что находится почти в сотне километров от Владивостока, но по другую сторону Уссурийского залива. В закрытом некогда городе (там вставали на ремонт подводные лодки) нас приняли радушно. В библиотеке подарили издания местных стихотворцев и поэтическую антологию Большого Камня.

Россия начинается с востока,
Она для нас не краешек земли.
Для Родины из заводского дока
Уходят на защиту корабли.

Недаром здесь, мы смело утверждаем,
Великой нашей Родины оплот,
И в нашем Большом Камне возрождаем
Могучий Тихоокеанский флот.

Это две строфы из стихотворения Сергея Прохорова (р. 1951) — фрезеровщика, прошедшего службу в частях морской авиации Тихоокеанского флота, на ДВЗ «Звезда» и «Красный вымпел» и на других предприятиях дальневосточного края. Просто, ровно, сурово — именно так, как и надо писать в маленьких закрытых городках. А надо писать — для людей.

На нашем с Рудалёвым вечере большекаменцы задавали живые, а иногда и смешные вопросы: как можно писать стихи без рифмы?.. Андрей Геннадьевич, вы вообще читали, что пишет Демидов?.. А есть ли она — современная литература? Понятное дело, что последний вопрос вызван издержками централизации нашей страны. А культурные споры пусть остаются культурными спорами.

Во Владивостоке из-за собственного графика удалось посетить только лекцию Алексея Варламова. Писатель, ректор Литературного института и биограф великих рассказывал на этот раз о Михаиле Булгакове: о жизненных перипетиях; о том, какие черты автора были отданы мастеру из романа «Мастер и Маргарита»; кто, собственно, зашифрован в Маргарите; какие отношения связывали Булгакова с Иосифом Сталиным и о многом другом. Я уже несколько раз бывал на выступлениях Варламова, отучился на курсах повышения квалификации в Литературном институте, видел его выступления на телевидении и ещё ни разу не наблюдал такой живой и вдохновенной лекции.

Может быть, всё дело в атмосфере города? В лицах людей, пришедших причаститься от искусства? Или в писательской компании, которая собралась в этом году на фестиваль?

Понятное дело, что одними лекциями общение с коллегами не ограничивается. Различные заведения Владивостока открывали нам свои двери. Гостиница на Посьетской улице принимала нас в любое время дня и ночи. Особенно ночи. Море звало — и периодически у него получалось: знали бы вы, какое это удовольствие — штурмовать в ночи Амурский залив!

Был и выезд — уже вне официальной программы — на остров Русский. Место, которое до сих пор во многом принадлежит Министерству Обороны. Ещё одно полузакрытое пространство. Со своей уникальной природой. До такой степени тихое, что с утра пораньше будят рёвы мотора отъезжающей рыболовецкой лодки, которую в городе ни за что бы не услышал.

На Русском разыгрывались чисто вампиловские картины и сюжеты. Один из них довольно простой, но очень душевный. Застолье на пару десятков человек (да что там человек — писателей!) походит на Тайную Вечерю. И не хочется с него уходить, но организм требует сна. И вот я приземляюсь в своём гостиничном номере, затем просыпаюсь от рёва мотора, выхожу на улицу, а там — группа писателей как сидела, так и сидит. Как будто ничего за эти шесть или восемь часов не изменилось. И говорят, говорят, говорят.

Вы же знаете, как интересно слушать коллег? Вот Сергей Лукьяненко (в милейшей тельняшке) рассказывает о своих китайских издателях. Вот Андрей Рубанов и Георгий Саенко (режиссёр, снявший сериал «Осенние визиты» по книге того же Лукьяненко) спорят за особенности русского кинематографа. Вот Андрей Геласимов, как рыжий кот, греется в лучах сентябрьского солнца и вставляет в каждый разговор свои весомые пять копеек. Вот Вадим Левенталь открывает в себе уже не второе, а десятое или двадцатое дыхание.

Параллельно с «ЛиТРом» проходили Совещание молодых писателей в Хабаровске (21-24 сентября), Книжный фестиваль «Берег» в Благовещенске (24-26 сентября) и Независимый фестиваль современной русской культуры «СловоНово» в Черногории (с 23 по 30 сентября).

В одном месте водили хороводы вокруг актуальных тем и трендов (ЛГБТ, сексуальная и психологическая травмы, буллинг, шутинг и т.п.), а в другом, взявшись за руки, пели о закате империи. И именно в такой момент, сидя где-нибудь на острове Русский, ты понимаешь, с кем можно и нужно иметь дело, а кого стоить обходить стороной; понимаешь, где все — напрочь свои, а где — как бы помягче выразиться? — люди с пониженной социальной, гражданской и писательской ответственностью.

И тут вспоминается стихотворение футуриста Венедикта Марта, который волей судеб столетие назад добрался до Владивостока, Китая и Японии и написал несколько поэтических сборников с местными колоритом, а в данном случае это перевод с японского (1914):

Сердце человека, как тростник,
Быть прямым всегда должно —
Так природой суждено.

Есть кривой тростник — калека,
Так и сердце человека...

Но — Бог с ними. Волнует Дальний Восток, откуда люди уезжают в поисках лучшей доли. Как их можно остановить? Город прекрасен и архитектурой, и культурой, и традициями. Чего же ещё? Поднять заработную плату (по всей стране) на московский уровень. Тогда провинция расцветёт. Запускать новые фестивали — литературные, кинематографические, театральные и какие угодно ещё. Деятелей культуры надо уподобить белке в колесе и запустить в бесконечное турне по всей России. Тогда — увидите — вся территория преобразится в считаные годы.