.png)
Поэтическая подборка Алексея Шутёмова — пронзительный крик боли и усталости, выраженный через яркие, почти физически ощутимые образы. Автор говорит о неизбежности страдания («намного больней не лечиться»), о жестокости жизни («ампутация» души и тела), о бесконечном цикле разочарований («дорога по кольцу»).
Здесь переплетаются мотивы безысходности и тщетных поисков утешения: лекарство оказывается горьким, музыка — изношенной, освобождение — обманчивым. Природа и ветер становятся мучителями, а память — непосильной ношей.
Стиль мрачный, но цепляющий: обилие телесной метафорики (осколки, ампутация, мозоли) усиливает ощущение боли. Однако в финале есть намёк на сопротивление — лирический герой падает, но встаёт, даже когда мир «хлещет» его ледяной плетью.
Стихотворения Натальи Тимофеевой — это поэзия, пронизанная светом, музыкой и тихой философией повседневности. В них мир предстаёт то сакральным садом, где яблоко на ветке становится символом жертвенности («Яблочный Спас»), то перелётным временем, наполненным прощальным теплом и недосказанностью («Перелётное время»). Здесь звучат скрипичные ключи, открывающие двери в иные миры («Ключница»), и плещется море, в котором светит «золотая рыбка» солнца («Место силы»).
Подборка Григория Гачкевича — разговор с природой, временем и самим собой. В ней есть умиротворение, но не безмятежное, а пронизанное лёгкой грустью и осознанием быстротечности жизни.
«Успокоение» — медитация о вечном круговороте: море, волны, бег к воде и неизбежное отступление. Здесь смерть — не угроза, а часть цикла, которую можно «обогнуть».
«Песня» — светлая и простая, как взгляд в окно. Герой поёт о бытовом счастье, не требуя страсти, — только бы «не сглазили» эту хрупкую радость.
«Ледоход» — метафора расставания: льдины не дойдут до моря, как и люди — до былой близости. Вода, пробивающая лёд, — намёк на новое, но уже без «нас».
В цикле Виктории Соколовской городские пейзажи и личные переживания переплетаются с лирической нежностью. Улицы, наполненные светом и движением, контрастируют с одиночеством лирического героя, которое смягчается лишь в моменты единения с миром – в поцелуе, в закате, в тишине. Особенно выразительны образы: «чёрный стриж, выводящий дуги», «небесный веник камыша», «звёзды – пуговицы небес».
Автор мастерски передаёт напряжение между землёй и небом, между стремлением удержаться и неизбежностью падения. Зелёные «глаза» яблок, меряющие расстояние до земли, создают почти мистический образ, а лёгкая грусть и трепет перед грядущим увяданием придают тексту глубину.
Поэзия, в которой природа и город говорят на одном языке, а внутренние переживания обретают почти осязаемую форму. Тонкий символизм, живые метафоры и меланхоличная, но светлая интонация делают эти тексты запоминающимися.
Тексты Ренарт Фасхутдинова — это поэзия, балансирующая между иронией и глубиной, между бытовым и философским.
«Сосед» — стихотворение о внезапности судьбы, которая врывается в жизнь, ломая привычный уклад. Герой, мирно выращивающий капусту, оказывается втянут в чужое приключение, а его сосед, не связанный с ним дружбой, берётся за его дела. Здесь есть и абсурд, и метафора ответственности, и неожиданная доброта.
«Баллада о дырявых гетрах» — яркий, почти сказочный текст о том, как героями становятся не могучие воины, а обычные дети с веснушками и пластилином в руках. В нём смешиваются насмешка и восхищение: мир неблагодарен к своим спасителям, но именно такие «неуклюжие» герои и меняют ход событий.
«Перепутье» — размышление о выборе и судьбе. Дорога сначала кажется равнодушной, но в решающий момент она обнажает суть человека: его прошлое, страхи, обиды и истинный характер.
«Нити Богородицы» Эльвиры Миненковой — тёплый, светлый рассказ, в котором обычная прогулка деда с внучкой превращается в маленькое чудо. Осенние паутинки, чаепитие у отца Георгия, старинная сказка — всё здесь дышит уютом и тихой мудростью.
Главное очарование текста — в его простоте и глубине. Через детский взгляд Настёны обычные паутинки становятся волшебными «нитями Богородицы», а привычный мир наполняется светом и смыслом. В этом рассказе нет громких событий, но есть то, что важнее: тепло человеческого общения, вера в добро и умение видеть чудо в мелочах.
«Сказ о белой лошади» сочетает в себе черты народной сказки и притчи, переплетая мистику с глубокой философской подоплёкой. История Перлы — волшебной лошади, которую люди сначала искали, но так и не смогли до конца понять, — метафора хрупкости чуда и губительности человеческой жадности.
«Сполохи» — притча о возмездии и очищении, где огонь становится не только разрушительной, но и благодатной силой. Текст заставляет задуматься о справедливости и внутренней чистоте. Стиль повествования — фольклорно-мистический, с яркими образами («огненные бутоны», «кровавые разводы на песочном небе»).
Повествование построено на контрасте: паника одних («бабы воют белугами») и спокойствие других («дети резвятся в пламени»). Огонь здесь — суд совести: он губит грешников, но не вредит чистым сердцем. Финал оставляет ощущение светлой обречённости — герой принимает свою судьбу, видя в огне не гибель, а освобождение.
Мария Затонская в «Проводах» создаёт текст, сотканный из хрупких мгновений, разговоров-полунамёков и недоговорённых чувств. Её проза — как зимний воздух: прозрачная, обжигающая, наполненная тишиной и недосказанностью.
Героиня движется сквозь пространства и воспоминания — от набережной с трещащим льдом до московского метро, от тёплых кухонь с чаем до холодных перронов. Встречи с другими людьми — всё это не просто эпизоды, а попытки удержать ускользающее время, поймать то, что уже невозможно вернуть.
Затонская пишет о том, как больно отпускать и как трудно оставаться, о том, что прошлое никогда не уходит окончательно — оно остаётся в запахе пирога, в звуке хрустящих листьев, в случайных словах незнакомца в поезде. Её текст — это медитация о памяти, одиночестве и тех невидимых нитях, что всё ещё связывают нас с теми, кого уже нет рядом.
«Проводы» — это не история с началом и концом. Это ощущение. Как ветер, который «всё ещё дует, хотя окна заклеил».
«Тётя Вера» Дарьи Синайской — это пронзительный, тихий и беспощадно честный рассказ о человеке, который жил на обочине чужой жизни. История женщины, запертой в кладовке — и не только физически, но и в собственной травме, одиночестве, медленном угасании.
Тётя Вера — призрак в собственном доме. Её жизнь — это бесконечное распарывание швов, буквальное и метафорическое.
Автор не приукрашивает детские воспоминания: ребёнок боится тётю, находит её странной, неприятной. Но взрослея, осознаёт трагедию этой женщины — потерявшей мужа, ребёнка, рассудок, а в итоге и саму себя.
Финал рассказа — как удар: тётя Вера уходит тихо, «аккуратно», оставив лишь записку с покаянием. А потом находятся фотографии — и оказывается, что когда-то она была молодой, красивой …
Это текст о памяти, вине и невозможности исправить прошлое. О том, как легко не заметить чужую боль — даже когда она живёт в твоей кладовке.
«Один день человека» Елизаветы Волынской — это гротескная, почти мифологическая притча о вечном страхе потерять себя. Текст балансирует между первобытным и современным, между охотой на тигра и доставкой йогуртов, между пещерой и московской квартирой.
Главный герой — человек, который каждое утро заново становится человеком, преодолевая в себе зверя. Он боится вернуться к состоянию примата, боится, что его копья превратятся в палки, а красные горшки — в пластиковые пакеты. Его жизнь — это бесконечная охота: то за тигром в доисторическом лесу, то за зарплатой в современном городе.
Автор играет с временами и реальностями, стирая границы между ними. То ли это сон офисного работника, то ли воспоминания пещерного человека о будущем. Солнце здесь — то «кровавая антилопа», то слепящий свет фонарей на улице Карла Маркса.
Но вопрос остаётся: кто герой на самом деле? Человек, который боится стать зверем? Или зверь, который притворяется человеком?
Это текст о цивилизации как маске, о том, как тонка грань между дикостью и порядком, и о том, что, возможно, мы так и не вышли из пещеры — просто сменили шкуры на офисные рубашки.
«Маяк не должен быть тёмным» Заремы Сташ — это поэтичная, почти мифологическая притча о надежде, страхе и преображении. Текст балансирует между сном и явью, между абсурдом и глубокой символичностью, напоминая то Кафку, то народную сказку.
Остров, где живут люди с «сухой тёмной кожей», закутанные в тряпки, боящиеся собственных мыслей, — это мир, застывший в страхе перед неведомым. Маяк здесь — не спасительный ориентир, а место жертвоприношения: уставшие от жизни приплывают к нему, чтобы исчезнуть в его холодных стенах. Чёрная и серая птицы, встречающие путников, — последние судьи, предлагающие безнадёжность или туманный шанс.
Но всё меняется с появлением Теуса — мальчика, который не боится ночи, ветра и самого маяка. Его чистота и наивная отвага разрушают многовековой цикл страдания. Маяк, некогда каменный и беспощадный, становится «звенящим чистотой» замком, а люди — наконец-то — снимают повязки с глаз.
Проза Сташ гипнотизирует: она густая, образная, насыщенная метафорами, как море вокруг того самого острова. После прочтения остаётся ощущение, будто сам ненадолго стал ветром — лёгким и невесомым.
«Антарктида» Анны Харлановой — это увлекательный, живой и ироничный тревелог, в котором автор ведёт читателя от жаркой Бразилии до ледяных просторов самого южного континента. Текст сочетает в себе личные впечатления, исторические справки, научные факты и забавные бытовые зарисовки, создавая эффект полного погружения в путешествие.
Харланова мастерски передаёт атмосферу каждого этапа пути: хаотичную многочасовую дорогу, колорит Буэнос-Айреса с его книжными магазинами-театрами и мрачноватым кладбищем Реколета, суровую красоту Ушуайи — «ворот в Антарктиду». Но главное — это, конечно, сам континент: пингвины, киты, ледяные пейзажи и ощущение, будто попал на край света.
Автор не скрывает трудностей: качка в проливе Дрейка, строгие правила высадок, неожиданные опасности вроде «нападения вешалки». Но именно эти детали делают повествование честным и обаятельным. Особый шарм добавляет самоирония — например, когда Харланова признаётся, что предпочтёт наблюдать за айсбергами из иллюминатора, а не с лодки.
Отдельного внимания заслуживают научные экскурсы: от поведения косаток до климатических изменений и загадочных преступлений на антарктических станциях. Эти фрагменты не перегружают текст, а, наоборот, обогащают его, показывая Антарктиду не просто как место для туристов, а как уникальную научную и почти мистическую территорию.
«Беда» Натальи Широбоковой — это волшебная, атмосферная сказка, в которой реальность переплетается с магией, а обычная девочка становится спасительницей целого мира.
Главная героиня, Рия, оказывается втянутой в загадочное происшествие: её друг, Мастер, исчезает, а Город, который он создавал, начинает «болеть» — трескаются мостовые, исчезают лестницы, а вместо озера в парке зияет пустота. С помощью шляпы-кошки (которая то превращается в животное, то снова становится головным убором) Рия отправляется на поиски Мастера и узнаёт, что он заперт в «Двумерье» — вероятно, внутри фотографии, сделанной таинственным Фотографом.
Текст наполнен живыми, почти одушевлёнными образами: Город, который стонет водосточными трубами и плачет дождём, Вздыхающий Дом, скрипящий от беспокойства, часы с кукушкой, внезапно возникающие и исчезающие. Это создаёт ощущение, что магия — не где-то далеко, а прямо здесь, в привычных вещах, нужно только уметь её разглядеть.
«Лекарство от скуки» Натали Смит — это озорная, ироничная сказка, в которой классические фэнтезийные сюжеты переворачиваются с ног на голову.
Два рассказа, объединённые темой похищенных принцесс, высмеивают стереотипы: дракон крадёт королевну не из злобы, а от тоски, а Баба-Яга спасает пленницу не из доброты, а ради выгоды. Герои здесь не соответствуют ожиданиям: принцесса оказывается не нежной жертвой, а практичной особой с острым языком, конь устаёт таскать рыцаря и предпочитает остаться у дракона, а волк и Яга становятся неожиданно милыми авантюристами.
Автор играет с клише, добавляя абсурдный юмор (розовая ступа «улучшенной комплектации» — шедевр!) и лёгкую сатиру на рыцарские баллады. Текст динамичный, с живыми диалогами и неожиданными поворотами — например, дракон с радостью возвращает принцессу, чтобы потом снова её украсть «для компании».
Стихи Ирины Коваленко — тёплая, солнечная книга для самых маленьких, где каждая строчка звучит как добрая песенка.
Короткие, лёгкие стихотворения, которые легко запоминаются и создают уютный мир, полный знакомых образов: трудолюбивая пчёлка, нарядная кукла Таня, неторопливая черепашка, озорной лягушонок. Автор играет с ритмом и звукоподражаниями («ква-ква-ква», «прыг-скок»), что делает стихи особенно живыми и веселыми для детского восприятия.
Тематически стихи близки малышам: здесь и игры на качелях («Как захватывает дух!»), и прогулки с бабушкой, и даже маленькие приключения вроде падения лягушонка в пруд. Доброта и беззаботность сквозят в каждой строке — это тот случай, когда поэзия становится не просто развлечением, а способом увидеть мир ярким и дружелюбным.
Представленные переводы с французского Андрея Расторгуева (Ролан Дюбийяр) — это тонкая работа на стыке филологической точности и поэтической свободы. В них удаётся сохранить не только смысловую структуру оригиналов, но и их эмоциональную глубину, музыкальность, а подчас — и намеренную семантическую сложность. Каждое стихотворение становится не просто передачей смысла, но самостоятельным поэтическим высказыванием. Стихи динамичны, будь то тяжёлое падение солдатиков («как тело мертвеца») или лёгкость «дымных» метафор в «Если кто улыбнулся…».
Переводчик находит эквиваленты, органичные для русского языка: «извечный скрип земного колеса» (ДАЛЁКИЕ БЕРЕГА) или «точка глаза, вытягивающаяся в черту» (ЕСЛИ КТО УЛЫБНУЛСЯ…) звучат так же мощно, как и во французском оригинале.
Меланхолия «Сумерков», ирония «Сельской жизни», экзистенциальная тревога «Камня жизни» переданы без упрощений.
Расторгуев демонстрирует мастерство в балансировании между буквальностью и поэтической вольностью. Его переводы —диалог с оригиналом, где французская мысль обретает новую жизнь в русской языковой стихии. Это работы для вдумчивого читателя, ценящего как смысловые слои, так и эстетику слова.
ИЗ ПРОЕКТА «СЛОВА НАД ОБЛАКАМИ»
По словам переводчика Николая Звягинцева, в России переводы иностранных авторов делаются один раз, а после есть страх прикасаться к уже переведённому. В Китае же переводы создаются в больших количествах. Хотелось бы, чтобы опыт перевода латиноамериканских поэтов по подстрочникам студентами ЮФУ не ограничился книгой «Солнечный ветер», а продолжался, пополняясь новыми переводами и участниками проекта. Презентации двуязычной антологии «Солнечный ветер» прошли в Москве, Мурманске, Екатеринбурге, Элисте, Краснодаре и Ростове-на-Дону.
Каждый переводчик находит свой подход к испанскому тексту — от сурового реализма до лирической исповеди. Если Божко акцентирует телесность страдания, то Решетникова и Салтанова делают ставку на эмоциональную достоверность и музыкальность.
Переводы Сергея Божко (Бенджамин Леон) передают мрачную, почти физически ощутимую атмосферу боли и лишений. Текст дышит металлическим холодом и голодом, сохраняя при этом поэтическую образность оригинала.
Евгения Решетникова (Дайси Самора, Габриэла Мистраль) демонстрирует тонкое чувство стиля и ритма. В «Родословной» ироничный, почти разговорный тон удачно сочетается с глубокой рефлексией о женской судьбе. «Срочное письмо матери» звучит как горькое, но освобождающее признание — переводчица мастерски передаёт интонацию, балансирующую между укором и нежностью.
Анжелика Салтанова (Ваня Варгас) работает с камерной, исповедальной лирикой. Её переводы лёгкие, но не поверхностные — особенно удачно передан мотив мимолётного счастья и примирения с грустью во втором стихотворении.
Познакомиться с литературно-художественным журналом «Южный маяк» № 2 (16) за 2025 год можно здесь.
Автор статьи: Савченко Эллина.
