.png)
Пушкин, европейский романтизм и русский Байрон
Лекция ведущего научного сотрудника Института мировой литературы им. А. М. Горького Российской академии наук, ведущего научного сотрудника Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук, профессора кафедры сравнительной истории литератур ИФИ Российского государственного гуманитарного университета Дмитриевой Екатерины Евгеньевны
Увлечение Байроном в пушкинскую эпоху было повальным, что, конечно, не означало, что Байрон всеми воспринимался с энтузиазмом. Но даже и его суровые критики («Бог судья покойнику Байрону! Его мрачный сплин заразил всю настоящую поэзию...», – писал Надеждин) все равно видели в юной тогда еще русской словесности отпечаток – во благо или во зло – британского гения (вариант: британского демона). И все же как в сознании людей пушкинской эпохи, так и в нашем современном сознании вхождение Байрона в русскую литературу связывалось и связывается именно с Пушкиным: с его южными поэмами («Цыганы», «Бахчисарайский фонтан») и «Евгением Онегиным». Причем если первые стали «проводниками» в русскую литературу восточных поэм Байрона, то «Евгений Онегин» надолго закрепил славу истинно романтического героя за Чайльд-Гарольдом, русским «аналогом» которого всем казался Евгений Онегин.
