Василий Павлович Аксёнов родился в 1932 году в Казани, отец был председателем казанского горсовета и членом ЦИК СССР.
Мать Евгения Гинзбург – журналист, писательница, историк. Автор автобиографического романа «Крутой маршрут» (1967).
В 1937 году родителей арестовали. Василий оказался в детском доме для детей заключённых. Через год с большим трудом его «отбили» у властей и забрали к себе родственники отца.
Войну пережили в Казани. О судьбе родителей мальчику не говорили, существовала легенда об их командировке на Дальний Север.
Правду Василий узнал уже после войны. В 1947 году он получил письмо от матери, которая находилась в Магадане, на поселении. Василий поехал к ней, окончил здесь школу. Познакомился со многими поселенцами, интересными, талантливыми людьми.
Василий начал писать, поначалу – стихи и приключенческие рассказы. Хотел поступать в Литинститут. Мать его отговорила.
В 1950 году поступил в Казани в Медицинский институт. Учёба была ему неинтересна. Больше привлекали, к примеру, джаз, выступления ансамбля О. Лундстрема, и литературные опыты.
В 1952 году В. Аксёнов со стихотворением «Навстречу труду» выиграл поэтический конкурс газеты «Комсомолец Татарии».
В том же году раскрылось, что Аксёнов – сын «врагов народа», его исключили из института. Однако после смерти Сталина он смог перевестись в Ленинградский медицинский институт имени академика И.П. Павлова.
В сборнике «Зеница ока. Вместо мемуаров» (2005) Аксёнов писал: «Питер в лице своей учащейся молодежи, живо откликнувшийся на послесталинское пробуждение, бурлил дискуссиями… выходящими из подполья стильными танцами, чтениями в литобъединениях, и я со своими стихами, исполнявшимися под гитару в ритме блюза, был в центре этого бурления».
Аксёнов стал стилягой, гулял с друзьями и девушками по Невскому проспекту.
Вернувшийся из лагерей в Казань отец в переписке с сыном резко осудил его образ жизни. В писательское будущее сына он тоже не особо верил.
После окончания института Аксёнов год проработал карантинным врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в морском торговом порту Ленинграда. Затем поступил на работу в туберкулезную больницу в Москве.
В это же время начал писать рассказы. Первые – «Факелы и дороги» и «Полторы врачебных единицы». Предложил тексты в журнал «Юность», в 1959 году их опубликовали.
Там же в 1960 году вышла повесть Аксёнова «Коллеги», о трех друзьях-выпускниках медицинского института.
В 1961 году всё в той же «Юности» была опубликован его роман «Звёздный билет». Эта публикация наделала много шума.
Ещё прежде публикации режиссёр А. Зархи вознамерился экранизировать «Звёздный билет» и убедил руководство «Мосфильма» заключить договор с молодым автором. В 1962 году вышел фильм «Мой младший брат».
Герои Аксёнова – выпускники московских школ, которые одеваются по западной моде, слушают зарубежную музыку и вообще ведут себя так, как будто Великая Отечественная война и её трудные последствия никак на них не отразились.
Этим героям будущее представлялось прекрасным, счастливым, «звёздным».
Они хотели свободы передвижения и всяческих других свобод. Не стремились на социалистические стройки, их больше привлекала западная жизнь.
Итог – критики стали упрекать автора в легкомыслии. Зато для читателей его произведения стали сенсацией.
Режиссёр А. Сахаров экранизировал повесть «Коллеги» (1962).
Аксёнов ушёл из медиков и занялся литературой профессионально.
Вскоре он был признан лидером молодёжной, городской прозы.
Всё в том же «звёздном» для писателя 1962 году вышла и повесть «Апельсины из Марокко», в которой честно показаны безрадостные реалии советской жизни тех лет.
Роман Аксёнова «Пора, мой друг, пора», где молодая актриса в окружении поклонников вращается в богемных кругах, а её муж, простой рабочий, надеется, что у их пары есть будущее.
Все эти произведения Аксёнова напечатала «Юность», благодаря ряду публикаций он вошёл в редколлегию журнала.
Были у Аксёнова в этот период публикации и в других журналах.
На встрече с творческой интеллигенцией в 1963 году Аксёнову прилюдно досталось от Н.С. Хрущёва: не должен был советский писатель аплодировать стихам Андрея Вознесенского.
После такой немилости «Юность» оказалась под угрозой. И тогда В. Аксёнов написал спасительную статью для газеты «Правда» – «Ответственность». План спасения журнала сработал.
Первый сборник рассказов Аксёнова назывался «Катапульта» (1964). В 1966 году вышел второй сборник, «На полпути к Луне».
Общественная позиция Аксёнова не раз вызывала порицание от Московского отделения Союза писателей СССР – он нередко подписывал письма в защиту диссидентов, выступал против реабилитации Сталина.
В 1968 году в журнале «Юность» вышла сатирико-фантастическая повесть Аксенова «Затоваренная бочкотара». В этой «странной» прозе путешествие на грузовике объединяет разных людей, все они по дороге рассказывают о своей жизни, все видят сны о Хорошем Человеке.
В 1972 году в журнале «Новый мир» была опубликована повесть Аксенова «В поисках жанра». Это был последний текст Аксёнова, опубликованный в стране до перестройки. С окончанием оттепели он – «антисоветчик».
Аксёнов продолжает писать и публикуется в самиздате.
Роман «Ожог» (1975) – в чём-то автобиографический. Его герой – молодой учёный, шестидесятник-интеллигент, «ожог» – это травма героя, жителя советской страны.
Аксёнов зарабатывал переводами художественной литературы. В 1976 году переехал в Коктебель. К 1979 году был готов роман «Остров «Крым». Согласно идее автора, Крым – независимый остров-государство, развитое и процветающее. Герой романа Андрей Лучников мечтает о том, чтобы Крым присоединился к СССР. Его мечта осуществляется…
В 1979 году выходит литературный альманах «Метрополь» – совместное детище Аксёнова, Андрея Битова, Виктора Ерофеева, Евгения Попова, Беллы Ахмадулиной и других.
В нём были опубликованы произведения, запрещённые советской цензурой. Вышло 12 экземпляров, в США. Он активно распространялся и перепечатывался среди литераторов. Об этом издании Аксёнов написал так: «Альманах «Метрополь» – вот подлинная литературная плеяда наших дней. Он дал тем, кто в нем участвовал, и тем, кто был рядом с ним, новое ощущение среды, что, казалось, давно уже испарилось под идеологическими и политическими сушилками, а этой среде он вернул почти уже забытое ощущение праздника».
Некоторых авторов альманаха исключили из Союза писателей СССР. И тогда Аксёнов вышел из его рядов по собственной воле. В 1980 году, понимая, что преследования неминуемы, Василий Аксенов уехал в США. Вскоре его лишили советского гражданства.
Писатель обосновался в Вашингтоне, преподавал русскую литературу в нескольких институтах и университетах страны. Параллельно работал журналистом на «Радио Свобода» и «Голос Америки». Сотрудничал в журнале «Континент» и альманахе «Глагол».
В 2004 году очерки Аксёнова, которые он читал на радио, составили сборник «Десятилетие клеветы».
Именно в США были впервые опубликованы романы Аксенова «Ожог» и «Остров Крым».
Новый роман «Бумажный пейзаж» (1982) – о советской и американской бюрократии. В 1985 году – «Скажи «изюм»», история о стилягах в СССР 70-х годов. В 1986 году опубликованы путевые заметки об Америке, названные «В поисках грустного бэби».
В 1989 году Аксёнов закончил роман-гротеск «Желток яйца» – о том, как КГБ и ЦРУ одинаково жаждут завладеть записями встречи Ф. Достоевского с К. Марксом. Этот роман Аксёнов написал по-английски.
В том же году Аксёнов по официальному приглашению побывал в СССР, ему восстановили гражданство.
Вернувшись в США, он работал над трилогией «Московская сага» – романами «Поколение зимы», «Война и тюрьма» и «Тюрьма и мир». В ней отражена жизнь нескольких поколений семьи Градовых в период с 1925 по 50-е годы – в эпоху сталинизма. В 1992 году трилогию опубликовали. В 2004 году вышла его экранизация, многосерийный сериал (реж. – Дмитрий Барщевский).
Ещё два романа, написанных и опубликованных в США – «Новый сладостный стиль» (1996) и «Кесарево свечение» 2000 года.
Затем Аксёнов перебрался во Францию, в небольшой городок Биарриц.
Последние годы писателя прошли в Москве.
В 2004 году роман Аксенова «Вольтерьянцы и вольтерьянки» (о Вольтере и Екатерине Великой), опубликованный в журнале «Октябрь», получил Букеровскую премию.
В 2005 году писателя наградили орденом Искусств и литературы.
6 июля 2009 года Василий Аксенов скончался в Москве, похоронен на Ваганьковском кладбище.
В том же 2009 году вышел последний завершённый роман Аксёнова – «Таинственная страсть. Роман о шестидесятниках», в нём выведены кумиры 60-х: Владимир Высоцкий и Марина Влади, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Андрей Тарковский, Евгений Евтушенко, Бэла Ахмадулина, Роман Кармен.
В книге В. Есипова «Василий Аксенов – одинокий бегун на длинные дистанции» (2012) сказано: «Аксенов был кумиром молодежи шестидесятых. Его литературные герои не только были близки и понятны нам, но и формировали мировоззрение целого поколения молодых людей, которые воспитывались на его прозе».
Сам В. Аксёнов рассуждает о роли писателя так: «…писатель должен быть не властителем дум, а распрягателем дум, высвободителем дум, то есть стараться сделать своих читателей соавторами, согероями своих книг».
Василий Аксёнов, Звездный билет
роман, фрагмент, начало
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Орел или решка?
Глава первая
Я ЧЕЛОВЕК ЛОЯЛЬНЫЙ. Когда вижу красный сигнал «стойте», стою. И иду только, когда увижу зеленый сигнал «идите». Другое дело – мой младший брат, Димка всегда бежит на красный сигнал. То есть он просто всегда бежит туда, куда ему хочется бежать. Он не замечает никаких сигналов. Выходит из булочной с батоном в хлорвиниловой сумке. Секунду смотрит, как заворачивает за угол страшноватый сверкающий «Понтиак». Потом бросается прямо в поток машин. Я смотрю, как мелькают впереди его чешская рубашка с такими, знаете ли, искорками, штаны неизвестного мне происхождения, австрийские туфли и стриженная под французский ежик русская голова. Благополучно увильнув от двух «Побед», от «Волги» и «Шкоды», он попадает в руки постового. За моей спиной переговариваются две старушки:
– Сердце захолонуло. Ну и психи эти нынешние! – Штаны-то наизнанку, что ли, надел? Все швы наружу.
Зажигается зеленый свет. Я пересекаю улицу. У будки регулировщика Димка бубнит:
– И паспорта нету и денег...
Я плачу пять рублей и получаю квитанцию. Дальше мы идем вместе с моим младшим братом.
– Чудак, – говорит он мне, – деньги мильту отдал. Вот чудак!
– Увели бы тебя сейчас, – говорю я.
– Как же, увели бы!..
Димка свистит и смотрит по сторонам. Бросает пятак газировщице, пьет «чистенькую». Я жду, пока он пьет. Идем дальше. Приближаемся к нашему дому.
– Как диссертация? Назначили оппонентов? – спрашивает Димка.
– Да, назначили.
– Хорошие ребята?
– Кто?
– Оппоненты – приличные ребята? Не скоты?
– Классные ребята, – в тон ему усмехаюсь я, вспоминая оппонентов.
– Ну, блеск! Поздравляю. С тебя причитается.
Мы входим в наш дом, поднимаемся по лестнице.
– Чем сегодня кормите? – спрашиваю я.
– Не беспокойся, все твое любимое, – язвительно отвечает Димка. – Уж мы с мамочкой постарались, «Витенька любит печенку» – и я иду за печенкой. «Ему сейчас нужны витамины» – и еду на рынок за витаминами для вас, сэр. «Он терпеть не может черствого хлеба» – и я бегу в булочную. Советские ученые могут спокойно работать, не беспокоясь насчет еды. Вот в чем секрет наших успехов. Я обеспечу вам калорийную пищу, дорогие товарищи, я, скромный работник кастрюли! Только поскорее придумайте, как забросить человека в космос, и забросьте меня первым. Мне это все надоело.
Он стал мрачно острить, мой младший брат. Мама все время пытается воспитывать его на моем положительном примере. Всякий раз, когда мы собираемся за столом всей семьей, она начинает курить мне фимиам. Оказывается, я стал человеком благодаря трудолюбию и настойчивости, которые проявлялись у меня в раннем детстве. «Без пяти минут человеком», – говорит отец, намекая на еще не защищенную диссертацию. Тогда Димка начинает ехидничать. «Ученым можешь ты не быть, но кандидатом быть обязан!» – хохочет он. Несколько лет назад, когда я играл в водное поло в команде мастеров, Димка боготворил меня. А сейчас я даже не знаю, как он ко мне относится. Димка недоволен своей жизнью. Вот злится, что мать гоняет его за покупками. Я могу сказать ему, что маме надо помогать, что я сам бы помогал ей, если бы больше бывал дома, что он напрасно опустил руки и тянет выпускные экзамены на сплошные тройки, ведь надо подумать и о будущем, и вообще-то, старик, действительно надо быть немного понастойчивее. Но я не говорю ему ничего. Я только смеюсь и хлопаю его по спине. И мрачная маска, такая смешная на его семнадцатилетнем лице, сползает. Он улыбается и говорит:
– Слушай, старик, не подкинешь ли ты мне четвертную?
Я подкидываю ему «четвертную». После обеда я ухожу в свою комнату и сажусь к окну бриться. Бреюсь и поглядываю в окно. Через двор напротив сидит у окна и бреется закройщик дядя Илья. А внизу, под моим окном, бреется лицо свободной профессии – мастер художественного слова Филипп Громкий. Я услышал зловещее гудение его электробритвы за несколько секунд до того, как включил свою.
У нас внутренний четырехугольный двор, в центре маленький садик. Низкий мрачный тоннель выводит на улицу. Наш папа, старый чудак, провожая гостей через двор, говорит: «Пройдем через патцио». А проходя по нашим длинным, извилистым коридорам, он говорит, что один воин с кривым ятаганом сможет сдержать здесь натиск сотни врагов. Таким образом он выражает свою иронию по отношению к нашему дому, который до революции назывался «Меблированные комнаты «Барселона»». Я поселился здесь двадцать восемь лет назад, сразу же после выхода из роддома. Спустя одиннадцать лет то же самое сделал Димка. В нашем доме мало новых жильцов, большинство – старожилы. Вот появляется из-под арки пенсионерка княжна Бельская. Она несет бутылку кефира. Ее сухие ноги в серых чулках похожи на гофрированные трубки противогаза. Много лет княжна проработала в регистратуре нашей поликлиники и вот теперь, как всякий трудящийся, пользуется заслуженным отдыхом.
Это час возвращения с работы. Торопливой походкой заочника проходит шофер Петя Кравченко, пробегают две девушки – Люся и Тамара, продавщицы из «Галантереи». Один за другим проходят жильцы: продавцы, и рабочие, и работники умственного труда, похожие на нашего папу. Есть среди наших жильцов и закоренелые носители пережитков прошлого: алкоголик Хромов, спекулянт Тима и склочница тетя Эльва. Преступный мир представляет недавно вернувшийся из мест не столь отдаленных Игорь-Ключник.
Все эти люди, возвращаясь откуда-то от своих дел, проходят в четыре двери и по четырем лестницам проникают внутрь нашей доброй старой «Барселоны», теплого и темного, скрипучего, всем чертовски надоевшего и каждому родного логова.
Я выключаю электробритву и смотрю на себя в зеркало. Я выгляжу точно на 28 лет. Почему-то никто никогда не ошибается, угадывая мой возраст.
Под окном – посвистывание. По двору прогуливается друг и одноклассник моего Димки, Алик Крамер. Я вижу сверху его волосы, разделенные сбоку ниточкой пробора, очки, фестивальный платок на шее и костлявые плечи, обтянутые джемпером. Появляется Димка. На нем вечерний костюм и галстук-бабочка. Одетый точно так же, подходит верзила- баскетболист Юрка Попов, сын нашего управдома. Компания закуривает. Я прекрасно помню, как приятно курить, когда наконец отвоюешь это Право. И ребята, видно, наслаждаются, закуривая на глазах всего дома. Но они очень сдержанны, не многословны, как истинные денди. Забавно! Впрочем, и мы были такими же примерно.
– Как дела, Юрка? – спрашивает Алик. – Поверг ты наконец реактивного Галачьяна?
– Ты же знаешь мои броски с угла, – отвечает Юрка.
– Я знаю также его проходы по центру.
– Я его зажал сегодня, – говорит Юрка.
Забыв про новый костюм, он показывает, как проходит к щиту его соперник Галачьян, тоже кандидат в сборную, и как он, Юрка, зажимает его. Алик убеждает Юрку играть так, как играет всемирно известный негр Уилт Чемберлен.
Димка прерывает их:
– Планы на вечер есть? Юрка поправляет галстук и огорченно говорит:
– Конь мой сегодня дома.
Конь – это значит отец. Великая радость, когда уходит конь. Ребята бросаются к телефонам: «Хата есть!» Приезжают смирные девочки, одноклассницы. Танцуют. Кто-то на секунду выключает свет. Ребята лезут целоваться. Девочки визжат.
– Пойдемте в кафе, – предлагает Димка.
– В кафе! – свистит Юрка. – У меня всего десятка.
– Я тоже сегодня стеснен в средствах, – говорит Алик, – двенадцать.
– Сорок, – небрежно бросает Димка. Немая сцена под окнами.
– Мать дала пятнадцать, – поясняет Димка, – а четвертную... четвертную вчера выиграл в бильярд.
– Разогни, – говорит Юрка.
– Не веришь? Выиграл у одного режиссера.
– У какого же это режиссера? – изумляется Алик. Он постоянно снимается в массовках на «Мосфильме», пишет сценарий и говорит: «У нас, в мире кино...»
– У молодого режиссера, – говорит Димка спокойно. – Забыл фамилию.
Я высовываюсь из окна.
– Добрый вечер, джентльмены! Куда собираетесь? На бал или в бильярдную?
У Димки падает изо рта сигарета. Мне почему-то хочется немного поиздеваться над ним.
– Виктор, Димка тут загибает, что у режиссера выиграл, – говорит Юрка.
– Конечно, – отвечаю я. – Дима – молодец! Не так просто выиграть в бильярд у режиссера.
– Это смотря у какого, – глубокомысленно замечает Юрка.
– У любого, – говорю я. – Правда, Алик? Что у вас, в мире кино, думают по этому поводу? Легко выиграть у режиссера?
– Практически невозможно, – отвечает Алик.
– А вот Дима выиграл. Горжусь своим младшим братом. Все бы вы были такими.
Автор статьи: Великанова Юлия.
